Господин Син, прошептала я, медленно оборачиваясь.
Мой отец был облачен в темно-красный шелковый халат, на голове высокая шляпа. Мне не следовало удивляться, увидев его здесь: он служил в Министерстве юстиции, и его долгом было следить за тем, чтобы все всюду делалось по справедливости.
Я медленно отвесила поклон и замерла.
Я увидел, как ты шмыгнула сюда, и пошел за тобой. Голос у него был холодный, но в нем звучал намек на любопытство. Что ты делаешь здесь, вдали от всех?
Я Мой мозг лихорадочно искал правильный ответ. Я надеялась найти кого-нибудь, кто мог бы передать письмо командиру Сону. Я хочу помочь медсестре Чонсу, лепетала я, пытаясь предстать в его глазах преданной ученицей. Она невиновна, мой господин. У меня нет в этом ни малейших сомнений. Если бы командир знал ее, то не стал бы
Краем глаза я увидела, что отец выставил вперед руку.
Отдай его мне, спокойно сказал он. Я, послушно протянув ему листок, стояла и слушала, как бешено колотится сердце в моей груди.
Утренний холод пронизывал меня до мозга костей, пока отец внимательно читал письмо, но я не осмеливалась даже пошевелиться, даже моргнуть. Отца я боялась больше, чем тигров. Тигр может съесть меня, отец же способен разрушить самую мою душу.
К тому же в последний раз я разговаривала с ним пять лет тому назад.
Эти пять лет я провела в ожидании, что мельком увижу его где-нибудь в столице; и действительно иногда лицезрела родителя либо верхом на лошади, либо в паланкине, который несли слуги, кричавшие нам, прохожим, чтобы мы уступили дорогу его светлости Сину. Крестьяне низко кланялись ему на улицах, я тоже подобострастно отвешивала поклоны, меня обдавало грязью из-под копыт его лошади. Отцы, подобные ему, правили королевством. Мужчины, подобные ему, определяли, кто достоин почтения, а кто нет.
Наконец отец вернул мне письмо. Я, задержав дыхание, ждала, что он скажет. Согласен ли он со мной?
Это не доказательство, пронзили меня его слова. Командиру нужны доказательства, а написанное тобой всего лишь шквал эмоций, и письмо твое рыхлое и неумное.
Я крепко сжала письмо в руке, мне хотелось его порвать, лишь бы отец больше его не видел.
Есть много гораздо более важных вещей, на которых тебе нужно сосредоточиться. Я слышал, ты стала дворцовой медсестрой.
Прогнав из голоса боль, я умудрилась пробормотать:
Да, мой господин.
Тогда я быстренько сыграю роль твоего отца и дам тебе один совет. Легкий ветерок шевелил полами его халата, и они вздымались так, что становились видны кожаные ботинки. Перестань беспокоиться о судьбе медсестры Чонсу. Она тебе не мать. Не сестра. Ты не несешь ответственность за ее жизнь.
Я не отрывала глаз от земли, сердце болело, а желудок завязывался узлом от его слов.
Ты обычная простолюдинка, но стала дворцовой медсестрой. Для тебя это прекрасная возможность, один шанс из тысячи. Так что не вздумай отвлекаться. Не вмешивайся в политику. Иначе твое будущее окажется под угрозой.
Да, прошептала я в ответ.
Отец повернулся, чтобы уйти, но внезапно остановился. Он сложил руки за спиной, и я почувствовала, что его хмурый взгляд устремлен на меня.
Пообещай не высовываться. Не мешай командиру делать его работу. Помни: ты всего лишь девчонка и ничем не можешь ему помочь.
Я продолжала кланяться, пока отец не ушел. Как только он скрылся из виду, я равнодушно разорвала письмо и бросила обрывки на землю.
Я жаждала быть совершенством в глазах отца, и это стремление заставляло меня смотреть на молодых аристократок как на соперниц. Именно ради этого я изучила все нужные книги. Родись я мальчиком, с легкостью сдала бы требуемый экзамен и поступила бы на государственную службу. «Великое учение», «Чжун юн», «Лунь юй», «Мэн-цзы»[11]. Я и сейчас продолжала заучивать эти тексты наизусть, читала их в свободное время, пыталась наполнить ум тем знанием, что они давали, стать ими, насколько это было возможно.
Я хотела стать человеком, достойным внимания отца.
Но сегодня я лишь продемонстрировала ему свою ущербность. «Это не доказательство», сказал он.
А что же тогда доказательство?
Я не намеревалась найти убийцу; я хотела лишь, чтобы командир Сон перестал гневаться на мою наставницу. И я докажу отцу, что кое на что я способна. Я не могу ждать любви и признания. Я должна заслужить их упорным трудом.
Я положила руку на створку ворот и огляделась, гадая, где тут тюрьма то мрачное место, куда отвели медсестру Чонсу. Она что-то знала, в этом не было никаких сомнений. Но медсестра готова была умереть ради того, чтобы известная ей правда осталась скрытой. Скрытой, по всей вероятности, даже от меня.
3
На следующий день по дороге во дворец я зашла в Хёминсо.
Все здесь, казалось, были на грани. В раннем утреннем воздухе стоял запах недавней смерти, на снегу все еще виднелись пятна крови. Тайком позвали шамана, дабы тот изгнал остававшихся здесь злых духов.
Посреди этого хаоса мне удалось отозвать в сторонку медсестру Оксун. Мы учились вместе с одиннадцати лет, и я знала, что она девушка умная и умеет сохранять спокойствие при любых обстоятельствах.
Когда у тебя будет время Я протянула ей листок бумаги. Не могла бы ты поспрашивать, куда медсестра Чонсу ходила прошлой ночью в районе полуночи? Я записала тут все детали.
Во время комендантского часа улицы обычно пустуют, сказала Оксун, глядя на мои заметки. И потому вряд ли кто сможет ответить на этот вопрос.
Я готова была согласиться с Оксун, но, зная, что она обожает медсестру Чонсу не меньше, чем я, все же настойчиво попросила:
Пожалуйста, по крайней мере попытайся. Хоть что-то лучше, чем совсем ничего.
Хён-а Она бросила на меня быстрый взгляд. Ты ведешь расследование?
Нет, конечно же, нет, заверила ее я. Просто собираю показания. Я хочу лишь доказать, что медсестра Чонсу невиновна. И ничего другого мне не надо.
Она смотрела на меня полными сомнения глазами, словно не верила мне.
Я знаю тебя, Хён-а. Слишком хорошо знаю. Ты одержима тем, что делаешь. Она нерешительно помолчала, а потом пробормотала: Но ты моя подруга, и я расспрошу всех, кого знаю. Осторожно. Тайком.
Спасибо тебе, прошептала я.
Когда я покинула Хёминсо, рынок только просыпался. Рулоны дорогого китайского шелка искушали богачей. В утреннем зимнем свете блестели изделия из меди. На легком ветерке с гор подрагивали соломенные шляпы и корзины. Начался новый день, я чувствовала на своих плечах груз принесенной им новой опасности.
Когда я наконец добралась до дворца Чхандок, то предъявила деревянный жетон и прошла через ворота Тонхва. Мне казалось, стража вот-вот схватит меня и привяжет к стулу для допросов, и тогда мне придется рассказать о том, что принца в ночь резни не было в его покоях. Но стражники обращали на меня не больше внимания, чем обычно.
Меня сдерживало предупреждение отца: «Не высовывайся. Не мешай командиру делать его работу».
Прижимая к груди сумку-мешок, я ступила на территорию Королевской аптеки, представляющую собой большой двор, в котором возвышалось несколько величественных павильонов. Черные крыши вздымались подобно горным вершинам, а карнизы вспыхивали самыми разными волшебными красками. Стены и балки были выкрашены в красный цвет, а на них всполохами нефрита выделялись зарешеченные зеленые окна. Здание, к которому я направлялась, напротив, было скучным и располагалось на задворках. Я вошла в просторное помещение, где три медсестры молодые женщины с пронзительными темными глазами и бледными губами быстро переодевались в медицинские костюмы. Они меня не любили, считали себя выше меня.
Не поднимая глаз, я поклонилась им и поприветствовала, а затем отошла в угол и тоже стала переодеваться. Я притворялась, что погружена в мысли о собственных делах, но при этом внимательно слушала, о чем шепчутся медсестры.