Дмитрий Ермаков
Чемпион
© Ермаков Д. А., 2023
© Издательство «Родники», 2023
© Оформление. Издательство «Родники», 2023
Чемпион
Повесть
1
Мороженое, мороженое, мороженое берём Пальцы застыли от холода, но Колька крепко держит большую картонную коробку, деловито идёт по вагонам электрички, ловко, не выпуская коробку, сдвигает двери
Пацан, сколько?
Двадцать.
Правой держит коробку, прижав к груди, левой принимает деньги, ссыпает в карман куртки и подаёт мороженое.
Пройдя последний вагон, Колька как раз продал всё, спрыгнул на перрон, бросил пустую картонку под поезд на шпалы, хлопнул по карману и в ответ звякнуло.
И тут увидел двух мальчишек, один из них нёс точно такую же коробку. Шли они к сто тридцать четвёртому поезду, он только что прибыл и будет стоять пятнадцать минут.
Парней этих Колька не знал.
Э! Орлы! развязным хриплым голосом окликнул он их.
Они остановились. Один из них был ростом и комплекцией примерно с Кольку (он и нёс коробку), второй чуть крупнее. Ну, и возраст, примерно, такой же лет четырнадцать.
Кто такие? Колька спросил. Так, будто он имел право командовать тут.
Колька коренаст, на голове небрежная, торчащая вихрами светлая шевелюра, глаза серые, иногда, как вот сейчас холодные, колющие. Тонкая джинсовая курточка, джинсы, изрядно поношенные кроссовки. Смотрит на парней зло, вызывающе, ждёт ответа.
А тебе-то чего?
В голосе ответившего, того, что крупнее, чувствовалась неуверенность, хоть он и старался держаться независимо. А второй, вообще, явно боялся, уже оглядывался куда бы драпануть. И Колька попёр буром.
А ну живо отсюда! он шагнул к ним вплотную. Ща свистну только коробка от вас и останется. И он выхватил коробку с мороженым и поставил на асфальт. Живо слиняли отсюда! Колька сделал жест, будто хотел ударить старшего. Тот отпрыгнул в сторону и побежал, второй сперва даже присел от страха, а потом тоже сиганул с перрона.
Лихо ты, сказал Кольке стоявший неподалёку знакомый грузчик.
А-а Колька пренебрежительно махнул рукой, подхватил отнятую коробку и побежал к сто тридцать четвёртому.
Он был рад целая коробка! И всё, что заработает на ней его, не надо делиться с Зубой.
Коробки эти берёт Колька и другие мальчишки (все друг друга знают и каждый в «своих» поездах работает) прямо из подъезжающей хладокомбинатовской машины, всё под контролем Зубы или кого-то из его «заместителей». Им же и заработанные деньги (большую часть) отдают
Колька успел к сто тридцать четвёртому. Это была не электричка, проходящий поезд с купе и плацкартом. Идти по поезду не так удобно, как по электричке, но зато покупают лучше. Не пройдя и половины состава, Колька распродал и эту коробку, выпрыгнул на перрон, огляделся и торопливо пошёл к выходу с вокзала.
«Чего-то Зубы сегодня нет. Сразу бы с ним рассчитаться» Только подумал
Коля-я-я! навстречу Кольке шёл Борька Зубарев Зуба, а с ним ещё двое. Все в потёртых джинсах, коротких куртках и футболках, с короткими стрижками. Сегодня их почему-то не было на выдаче у машины. Водитель один коробки выдавал.
Как дела? Зуба спросил, кривя губы в ухмылочку, с прищуром глядя.
Нормально. Три коробки, спокойно ответил Колька. «Не должны они знать про четвёртую коробку. Те пацаны точняком левые какие-то были», про себя подумал.
Ну? Зуба требовательно сказал. Дружки его тоже ухмылочки кривят, презрительно щурятся во всём Борьке подражают.
Колька достал из кармана деньги и подал Зубе, как всегда большую часть из того, что заработал. И это было справедливо.
Завтра как? опять Зуба спросил.
Приду к московскому поезду, ответил Колька.
Ну, давай, и Зуба даже хлопнул его по плечу.
2
Дверь Кольке открыла мать. От неё опять пахло спиртным. Мятый халат запахнут небрежно
А-а, сынок она попыталась приобнять его, но Колька увернулся, оттолкнув её руку.
Что? Мать толкать?.. А!.. она махнула рукой и ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Но Колька успел заметить лежавшего на диване мужика.
На столе в кухне громоздились грязные тарелки, стаканы, бутылки. Табачная вонь по всей квартире Всё это уже привычно и всё равно противно.
Колька отрезал от буханки горбушку. Сжевал хлеб, запивая кипячёной водой прямо из чайника.
Из материной комнаты послышались невнятные голоса. Колька тихонько вышел в прихожую, натянул кроссовки, куртку, бесшумно открыл и закрыл за собой входную дверь. Щёлкнул замок. Колька торопливо сбежал по лестнице, вышел из подъезда во двор с кривым детским грибком, убогой песочницей и ломаными качелями на островке посреди асфальта и машин.
Мимо одинаковых серых кирпично-стеклянных домов, мимо машин, мусорных баков, и снова машин, и стаи бездомных собак, и собак на поводках равнодушных хозяев, шёл мальчишка Ко всему равнодушный. Так сам думал. Хотел думать
Колька шёл к бабушке Зине.
Она мать отца. А отец уже четвёртый год в тюрьме. Сначала мать говорила, что отец уехал в командировку. Колька был маленьким и верил. А сейчас знает точно отец в тюрьме. Вернее, в лагере. Ещё Колька знает, что когда отец вернётся, он прибьёт мать и всех её дружков. Поэтому, хотя он и ждёт отца, но и боится его возвращения.
А бабушка Зина, как про отца Колькиного, сына своего вспомнит плачет. Обычно молчит, но однажды прорвалось у неё:
Из-за этой стервы всё
Колька съёжился, когда услышал такое о матери.
Никакой он, конечно, не равнодушный: ему жалко мать, жалко отца, жалко бабушку. И в то же время он злится на них всех Потому что Из-за них всё Всё из-за них Лучше бы и не рожали его
Бабушка живёт в старом пятиэтажном доме «хрущёвке». Двор дома оторочен мягкой кудрявой зеленью кустов, но тоже весь уставлен машинами
Бабушка уже собиралась спать, когда Колька пришёл.
Внучек! Проходи, милый, обрадовалась она.
Колька подал ей деньги, оставив себе совсем немного. Бабушка поохала, но откуда деньги не спросила, знала, что он не скажет. («Отстань, баб, не ворую», ответил ей Колька, когда впервые протянул деньги). Она положила деньги в сервант, в старинную железную коробочку из-под чая. Собрала на стол поесть.
Как в школе-то дела? поинтересовалась.
Нормально.
Что мать? с неприязнью в голосе спросила.
Пьёт, небрежно ответил Колька.
Бабушка завздыхала слезливо. Колька отвернулся, включил телевизор трескучий, чёрно-белый, из каких-то совсем давних времён, уплетая за обе щеки рожки с колбасой, стал смотреть фильм «про братву».
Как у них здорово всё получается тоже сорванцы были, а потом разбогатели. Особенно этот, главный у них крутой, всех на разборках мочит. А «обувают» они только козлов всяких, которым так и надо. Классное кино!
И вдруг, главный герой фильма показался ему похожим на Зубу. Глазами пустыми, ухмылкой, притворной улыбкой
Потом он лёг спать на диване. Накрылся одеялом с головой по совсем ещё детской своей привычке
Первое, что он помнил о себе: он с головой под одеялом, а мама спрашивает:
А кто это у нас в норке?
Мышонок!
А кто у мышонка мама?
Мышка!
Мышонок пустит маму? и мама не ложится, просто садится на пол рядом с его кроваткой, и обнимает его под одеялом, и он прижимается к ней.
А медведей принимаете?! кричал папа и обнимал их обоих.
Ему уже четырнадцать лет он никого не обнимает, его никто не обнимает
Колька стал подсчитывать, сколько накопилось денег в чайной коробке (бабушке сказал, что копит на мобильник) приличная сумма получалась.
Скоро он поедет к отцу. Взял бы и бабушку, да она сама как-то призналась: «Не могу туда ехать. Боюсь сердце не выдержит».
Сейчас, Колька знает, бабушка молится перед иконой в своей комнатке. Она верующая. Поэтому и он, Колька, крещён ещё во младенчестве. И крестик, простой алюминиевый на прочной нитке всегда при нём А вот дед его, бабушкин муж, «не верил ни в Бога, ни в чёрта», как бабушка Зина говорила. «Но честный был и совестливый не чета многим нынешним, что в церкви-то со свечкой стоят, а совести не имеют. Настоящий дед твой коммунист был. Жалко рано помер-то», говорила бабушка про деда Ивана, который ещё даже и воевал, но не с немцами, а с японцами Колька видел деда только на фотографиях.