Да, эта гипотеза вполне правдоподобна. Но мне кажется, за этим кроется что-то еще. Потому что колдуны не очень-то часто рассказывают о своих путешествиях наверх, и о злых духах люди имеют очень смутное представление. Посмотри, о чем я думал, когда читал эту книгу: колдуны получают от «добрых духов» некую силу, которая позволяет им управлять погодой. Но, как нам известно, если где-то прибывает, то где-то обязательно убывает. Если добрые духи дают колдунам силу, то «злые духи» злые с точки зрения колдунов этому препятствуют. И если мы отождествим злых духов и чудотворов, то станет понятным, почему поклонение чудотворам исключает поклонение колдунам и их добрым духам. Все дело в этой самой силе!
Зимич раздумывал над слишком умными словами Борчи и решил, что Борча несколько усложняет проблему. Но его размышления неожиданно прервали.
Молодые люди, если вы позволите присесть к вам за стол, мы с удовольствием присоединимся к вашей беседе. Возле них остановился давешний профессор-ритор и с ним преподаватель логики, лекции которого Зимич тоже когда-то посещал.
Да, конечно пробормотал Борча, убирая плащ с соседнего стула и устраивая его у себя на коленях.
Благодарю. Ритор сел рядом с Зимичем, а логик напротив. Итак, вы закончили на рассуждениях о силе, которую несут нам колдуны, не правда ли?
И вдруг Зимича словно что-то ударило изнутри. Давно надо было догадаться, но после слов Борчи о том, что свет храмовых солнечных камней препятствует входу колдунов в храмы, смерть старого колдуна и вовсе перестала быть загадочной «Я волшебник, я умею творить чудеса» Кто еще мог зажечь смертоносные желтые лучи в избушке старого колдуна, как не «умелец» творить чудеса?.. Но зачем?
Да, именно так, ответил Борча.
А я думаю, дело не в силе, а во власти. Не той власти, которой обладает Государь, а власти гораздо более совершенной: власти над умами. Тот, кто владеет умами людей, истинный властитель мира.
Зимич счел эту мысль более здравой и похожей на правду. Может быть, потому, что она была понятней запутанных умопостроений Борчи?
Понятие «чистой власти», как и всякий абсолют, это абстракция, ответил Борча, теребя и комкая свой плащ, который теперь мешал ему нагибаться к тарелке. Власть сама по себе редко требуется людям. Как правило, за ней стоят и какие-то другие выгоды. Впрочем, этим вопросом я интересовался лишь косвенно и не смогу стать вам достойным оппонентом.
Но ведь истории известны примеры, когда не власть служила средством для достижения богатства, а наоборот, богатство приносилось в жертву власти, парировал логик. Нет, власть истинная власть для многих сладка сама по себе.
Да, и я должен извиниться, перебил его ритор, обращаясь к Зимичу. За то, что не поверил вашим словам, принял вас за безумца Когда в пивной вы говорили о том, что чудотворы существуют. Я искал вас два дня и наконец нашел. Мой товарищ назвал меня дураком, услышав мой саркастический рассказ, и он был прав!
Я бы с удовольствием выслушал вашу историю, во всех подробностях, кивнул логик и продолжил вполголоса, перегнувшись через стол: И не только я. Окажите нам любезность, посетите наше собрание туда приходят лучшие люди университета
Зимич обрадовался было затем он и пришел в Хстов, чтобы об этом рассказать, посоветоваться, разобраться, и едва не кивнул, но вдруг осекся: одно дело довериться Борче, наивному, нелепому, но, несомненно, честному. И совсем другое во всеуслышание заявить о своем скором превращении в змея. Возможно, кто-то и захочет ему помочь. А кто-то убить, а кто-то сделать ручным змеем, но уже для себя и своих целей, пусть и самых благородных.
А вы не боитесь, что я шпион Консистории? Зимич попытался улыбнуться, но получилось не очень.
Вы не похожи на шпиона, юноша.
Если бы шпионы всегда были похожи на шпионов! хмыкнул Зимич и продолжил вполне серьезно: Боюсь, я не окажу вам этой любезности. Во всяком случае, я не готов к публичным признаниям и подробным расспросам. Однако и скрывать важную информацию, которая случайно стала мне известна, я не хочу.
Я не понимаю пробормотал логик.
Все очень логично, профессор. Я не доверяю собранию лучших людей университета, куда может войти едва ли не любой желающий, лишь внешне непохожий на шпиона.
Вы боитесь? удивленно поднял брови тот.
А вы нет?
Я готов умереть за свои убеждения. Профессор поднял подбородок получилось смешно.
Сдается мне, у вас будет такая возможность проворчал Зимич.
Неужели они все столь же нелепы и наивны, как Борча? Неужели умение строить логические цепочки, докапываться до сути вещей, размышлять и ставить под сомнение аксиомы может сочетаться с незнанием жизни и ее логики? Или искусство отстраняться от субъективного мнения, поднимаясь до объективного взгляда, делает этих людей столь уязвимыми? А может, им еще ни разу не доводилось говорить по душам с гвардейцами Храма?
Зимич прав, неожиданно вступил в разговор Борча. И если мое мнение что-то значит, могу сказать, что не знал человека более благородного и бесстрашного, чем он. Но бесстрашие не исключает осторожности, и я считаю, что он не должен раскрывать своей тайны, ибо она есть оружие, которое не принесет добра никому: ни тем, против кого будет использовано, ни тем, кем будет использовано.
Борча, я благодарен за лестное мнение обо мне. Зимич сжал губы. И ведь язык не повернется назвать этого парня глупым Теперь не получится солгать, рассказать историю со змеем о ком-нибудь другом, не о себе
Хозяин подошел к очагу подложить дров. И они, выбросив искры в дымоход, затрещали, зашипели, но занялись не сразу. Тоска неприятная тоска, смешанная с сосущей тревогой, стиснула ребра, комариным писком повисла на одной ноте. Не хотелось жить дальше, смотреть в будущее, не хотелось знать, чем это закончится. У этой сказки не могло быть счастливого конца. У нее не могло быть даже печального конца, который оставляет в душе светлую грусть и заставляет задуматься. Страшный конец будет у этой сказки. Страшный, неприятный, нежеланный ни для кого, даже для тех, кто ее придумал.
9 мая 427 года от н.э.с.
Поезд прибыл в Славлену к полудню. Йока первый раз в жизни ехал третьим классом и нашел это забавным. Субботним утром многие собрались в город за покупками и в поисках развлечений, вагон был забит до отказа, и им со Змаем пришлось стоять. Чем ближе к Славлене подходил поезд, тем сильней их стискивали со всех сторон. В вагоне было жарко и пахло перегаром. На платформу Йоку вынесла толпа, он вздохнул с облегчением и едва не потерял из виду Змая.
Едем дальше или погуляем немного? спросил Змай, когда они отошли к ажурной ограде платформы.
Некогда гулять, ответил Йока. Меньше всего он хотел снова залезть в душный вагон, надо еще успеть вернуться.
Тогда пошли за билетом. Может быть, Йока Йелен хочет поехать вторым классом, как порядочный человек? Или даже первым, что соответствует его положению в обществе?
Змай, я нарочно оделся так, чтобы никто не догадался о моем положении в обществе. Здорово будет, если мы выйдем из вагона первого класса и начнем рассказывать о том, что я бедный сиротка.
Твое положение в обществе бросается в глаза в любой одежде. Кого ты хочешь обмануть? Взгляд, осанка, речь
Тетка, которая продавала пиво, не догадалась. Она решила, что я твой сын.
Ну и что? Было у нее время тебя разглядывать. Если же мы явимся в дом арестованного мрачуна, нас будут разглядывать совсем не так.
Тем более надо ехать третьим классом.
Да я не возражаю. Я просто спросил.
Первым пунктом, который они выбрали для посещения, был Храст1: арестованный и умерший в тюрьме Негован жил именно там. Большой сильный город, обнесенный крепостной стеной, за четыреста лет пришел в запустение, превратившись в поселок вокруг музейного комплекса, на развалины старинной крепости приезжали посмотреть со всех концов Обитаемого мира. Город, по представлениям Йоки, кишел призраками и мрачунами. Женские журналы, которые выписывала мама, разделяли его точку зрения, и только книга Важана о призраках не выделяла Храст из ряда других городов.