Вдруг лодка содрогнулась, будто натолкнувшись на препятствие. Королева вздрогнула, будто очнувшись ото сна.
Ага, пробормотал Блейз. Припыли, значит
Он близоруко поморгал, вглядываясь в туман, положил весло на дно лодки и начал, неловко балансируя, продвигаться по носу дальше. Лодка задрожала, Блейз взмахнул руками, Ланс рванулся было вперед, понимая уже, что не успеет и тут из воздуха появилась крошечная белая ладонь и без всякого усилия поймала отшельника за шиворот.
Приплыли, приплыли, подтвердил звонкий голос из ниоткуда.
Ланс застыл. Облака под днищем стремительно расползались, открывая луга далеко внизу.
Блейз, покряхтывая, выпрямился и протянул ему руку. Ланс вцепился в нее, как во сне, и протянул другую Джиневре.
Их дернуло и он не успел понять, как оказался на подоконнике. Лодка их была пришвартована к окну, высокому и узкому. Она покачивалась, как на невидимых волнах, но под ней ничего не было только воздух, и синие, синие скалы и зеленые поля далеко внизу. Ланс спрыгнул на пол, повернулся, взял королеву за талию и поставил рядом с собой. На мгновение его окатил запах теплый, едва слышный запах влажной ткани, на которой осели капли тумана, и кожи под ней.
Ланс торопливо сделал шаг в сторону и одернул куртку.
Мелькнул белый силуэт, и все поплыло. Ланс только успел понять, что это дану. Она была белая, белая не как пена, или облако, или мрамор как замочная скважина, сквозь которую бьет луч, замочная скважина в двери в никуда. Он не мог разглядеть ни ее фигуры, ни ее лица он только знал, что это ее, ее одну он искал всегда, всегда, во всех, и если она прикажет ему он не сможет ослушаться, и если он сделает еще шаг, и толкнет эту дверь, и она распахнется то больше будет ни страдания, ни боли, только забвение и тишина, сладчайшая тишина. Ланс понял это и с ужасом рванулся назад, в себя обратно, туда, где были боль, и отчаяние, и одиночество но они были, и чувствовать их означало быть, быть им самим.
Каким-то неведомым чувством он ощутил, что она улыбнулась и мир сделался четким.
Перед ним стояла дану белая, в белом, чем-то похожая на Деву Озера, и только. Больше не похожая на разрыв в мировой ткани. Ланс оглянулся на королеву и у него заныло нёбо. На волосах и воротнике у нее осели капли тумана, и влажная прядь надо лбом потемнела от росы. Под глазами залегли тени, и усталая морщинка пряталась в углу рта, и помада ее местами стерлась, потому что она кусала губы, пока ехала в лодке, и не замечала этого. Он никогда не видел ее такой красивой она смотрела вперед спокойно и прямо. Она была человек, она была женщина и королева, и Ланс знал, что так же она будет смотреть в лицо самой смерти.
Не ради него. Но это было неважно.
Здравствуй, Эйрмид, сказал Блейз.
Здравствуй, Блейз, сказала дану и прижмурилась, как кошка, съевшая рыбку. Какими судьбами?
Мы ищем Артура, сказал Блейз. Короля людей.
Дану скроила печальную гримаску:
Блейз, миленький, ты же знаешь, я в таких масштабах не работаю. Но, она просияла, я знаю кое-кого, кто будет очень рад услышать новости!
Ты ждала нас? спросил Блейз.
Дану прижмурилась:
Не обязательно вас, но она хихикнула, как девчонка. игра пошла на новый круг! Что-то должно было произойти.
Ланс увидел, как у Блейза напряглись плечи.
Ты играешь? спросил он.
Нет. Вран играет, она блеснула глазами. Иначе бы вас тут не было. Но тссс! она опять засмеялась. Лучше считай, что я тебе этого не говорила. Она обернулась к остальным. Пойдемте. Не бойтесь, Башня вас не тронет. Вы мои гости.
Игра? шепотом спросила королева у Блейза. С кем?
Дану бросила на нее взгляд через плечо:
С Единым, разумеется!
Дану приложила палец к губам. Глаза у нее блестели. Они услышали голоса.
меня не может не интересовать твой прогноз по ситуации, произнес первый голос, ровный и прохладный.
Прогноз, хмыкнул второй голос, низкий и тяжелый. Лансу против воли представилось орудие, медленно наводящее пушку на собеседника. Камелот свернулся. Стандартная схема фир болг сворачивает вокруг себя локус, локус исчерпывает свои ресурсы до дна, локус раскрывается. У тебя есть какие-то основания полагать, что все пойдет не как обычно?
Если произойдет вмешательство да.
Завет запрещает нам вмешиваться в дела людей.
Первый голос невесело усмехнулся:
Вран, ты прекрасно знаешь, о чьем вмешательстве идет речь.
Эйрмид театральным жестом вскинула руки высокие двери скользнули в стороны. Ланс увидел круглый зал с картой Камелота на стене. Сидящий перед ней в центре зала резко развернулся вместе с троном. Стоящий сбоку, у окна, дану в широкополых шелковых одеждах смерил взглядом вошедших и тихо засмеялся:
Примерно это я и имел в виду.
Ланс моргнул. Оба они были какие-то знакомые или, может, все дану были просто на одно лицо, как во сне, когда кажется, что ты всех знал и всех забыл.
Сидящий дану воздвигся с трона и вперился взглядом в Блейза. Потом очень медленно склонил голову, приветствуя. Ланс понял, что сходство с орудием ему не померещилось.
Чем обязан? вопросил черный дану.
Блейз близоруко поморгал:
Мы ищем Артура. Короля Камелота.
Дану, стоящий у окна, вскинул голову, будто хотел что-то сказать, но одернул себя. Блейз бросил на него быстрый взгляд.
Черный дану перехватил его и медленно развернулся к стоящему у окна.
Гатта, усмехнулся он как скала разверзлась. Ты просил что-нибудь у Единого?
Гатта видимо, так звали дану обхватил себя за локти. Зашуршал шелк.
И что, если так, Вран? дану изогнул тонкие губы. И кот может смотреть на короля.
Ты прекрасно знаешь, чего это стоит, бросил черный.
Нельзя отменить истинное желание, тихо произнес Гатта.
Эйрмид скользнула между ними, погладила черного по плечу, улыбнулась Гатте и развернулась к Врану:
Игра пошла на новый круг. И ты прекрасно знаешь, как это всегда бывает.
Я бы не был так уверен, буркнул черный.
Бог не играет в кости, тихо сказал Блейз.
О, возразила Эйрмид. Еще как играет. И страшно жульничает. На наше счастье. Но, она подняла палец, я думаю, для начала нам следует прояснить ставки. Она обвела сияющим взглядом присутствующих, остановилась на черном и приглашающе улыбнулась. Итак?
Вран скрестил руки на груди:
Авалон. Я всегда ставлю Авалон.
Эйрмид прикусила губу и покачала головой. Черный посмотрел на нее исподлобья:
Я сделал ход и выиграл. Это все, что имеет значение.
Дану комически закатила глаза, но повернулась к следующей жертве:
Гатта?
Гатта, разглядывавший ногти, поднял на нее глаза и мягко улыбнулся:
Не думаю, что моя ставка что-то значит. Одно мертвое человеческое дитя бросит свое желание на весы и оно перевесит. Человек это венец творения, а кто я? Всего лишь Эльфин. Он повернул голову и глянул прямо на Ланса и Ланс понял, где и когда видел это спокойное, удлиненное лицо. Это был тот дану, за которым в Город Солнца пришел Мерлин. Тот, ради кого колдун разрушил Город. Ланс будто прирос к месту.
Он вдруг ощутил руку на плече.
Не надо так, тихо, но твердо сказал Блейз. Чёрный дану дернул углом рта, усмехаясь чему-то своему, и перевёл тяжёлый взгляд на Эльфина:
Да, Гатта. Не надо.
Эльфин смиренно опустил очи:
Как скажешь, Вран, прошелестел он. Я всего лишь завидую. Не все из нас решают дилемму Авраама с такой лёгкостью.
У черного по скуле прошел желвак. Он набрал было в грудь воздуха, чтобы ответить, но белая его опередила:
Разумеется, промурлыкала Эйрмид. А если ты будешь паинькой, Гатта, я скажу тебе, почему.
Эльфин вскинул на нее глаза. Зрачки у него были вертикальные:
Просвети меня.
Ты всегда путаешь игроков с фигурами на доске. А зря. Она обернулась к гостям. Самое время спросить, чего желают смертные. Она снова приглашающе улыбнулась. Итак, чего желает дочерь Евы?