Так что у тебя? спросила дану.
У людей есть ритуал, когда они обмениваются клятвами. Они зовут меня свидетельствовать их.
Нимуэ нахмурилась:
Насколько это опасно?
Мирддин прикусил губу.
Артур и Джиневра не считают это опасным. Им кажется, что это такой праздник.
Дану повела бровью.
Текст клятвы у тебя есть?
Мирддин пошарил по земле и протянул ей комм:
Формулировка стандартная.
Дану оперлась спиной о его плечо и принялась читать определения. Мирддин тихонько дунул от прикосновения воздуха затрепетала паутинно-тонкая прядь на затылке. Нимуэ, не оборачиваясь, пробежала рукой по волосам. Белые пальцы прошли сквозь темные пряди, как гребень, на секунду замерли над вторым позвонком и скользнули вниз.
Мирддин сделал усилие и попытался сконцентрироваться на сценарии. Получалось как-то не очень.
Пахло колодезной водой и нагретым камнем. Тень от шпиля сдвинулась на десять градусов. Шелковый подол стек вниз и разлился лужей по мраморной плитке. Толстый сизый голубь, курлыча, попытался напиться. Дану, не глядя, сделала резкий жест, прогоняя птицу, и подняла глаза от текста.
Мирддин, это шарлатанство. Единственное четкое условие «пока смерть не разлучит нас», и это абсолютно нерабочее условие, потому что обнуляет результат всех предыдущих действий. Какой смысл в деятельности, если по итогам ты все равно оказываешься в Аннуине один?
Люди считают, что важнее регулировать то, что происходит при жизни, сказал Мирддин. Социальный статус, имущественные отношения
В Аннуине это все не имеет значения!
Зато в Срединных землях имеет, терпеливо пояснил Мирддин.
Тогда зачем они вмешивают сюда Единого? Вот уж кому все это без разницы!
Мирддин вздохнул. Он сам не слишком хорошо это понимал.
Клятвы так не работают, твердо сказала Нимуэ. С помощью клятвы можно добиться только исполнения долга. А они пытаются регулировать клятвами истинные стремления. Как было в Городе Солнца с Лансом. Ты помнишь, чем это кончилось?
Мирддин дернул плечом.
И в любом случае, продолжила дану, людские клятвы это только декларация о намерениях, у них нет силы физического закона. А если ты ввяжешься их свидетельствовать, то окажешься единственным, кто будет связан.
Мирддин подтянул колено к груди и уперся в него подбородком. Вода из фонтанной чаши струилась вниз, журча и рассыпая яркие блики. От бликов оставалось пятно на радужке.
Ну не так уж надолго. В конце концов.
Нимуэ мгновенно выпрямилась и взяла его лицо в ладони, разворачивая к себе. Мирддин попытался успокаивающе улыбнуться.
Ты уже, прошептала дану.
Я уже, согласился Мирддин.
Он не заметил, как какой-то частью себя врос в Камелот. В Смертные земли. Но он понял, что произошло, только когда сами люди заговорили с ним об этом.
Это было закономерно, сказал он вслух. В каком-то плане. Я ведь тоже из людей.
Нимуэ стремительно отпрянула, отворачиваясь но не настолько стремительно, чтоб до него не доплеснуло чувством острой жалости. «Не привязывайся к смертным. Смертные меняются. Смертные уходят путями Единого. В любом случае ты теряешь их навсегда и это разбивает тебе сердце».
Ты такое слышишь постоянно? медленно спросил он.
Нимуэ кивнула. По тонкому позвоночнику прошла дрожь как по тростнику под ветром.
Мирддин обнял ее и развернул к себе.
И что ты делаешь?
Дану пожала плечом.
А что я сделаю Единый всегда забирает все.
Он взял ее ладони в свои и развернул вверх, будто можно было прочесть решение задачи по линиям. У запястья билась синяя жилка. Мирддин прогладил ее пальцем.
Но ведь и дает все. Разве нет?
Дану судорожно вздохнула.
Я никогда начал Мирддин. Дану вскинулась, как волна, и прижала пальцы ему к губам. Замотала головой и торопливо зашептала:
Не клянись. Не обещай. Не искушай судьбу.
«Если ты не изменишься клятва не нужна. Если ты изменишься клятва ничем не поможет».
Мирддин опустил веки. Это была правда. Но это было тяжело.
Совсем рядом, под щекой, под шелком, под кожей, билось сердце быстро и сбивчиво, как птичье, исчисляя секунды. Ни одну из них невозможно было удержать.
Дану не то засмеялась, не то всхлипнула. Прохладная ладонь скользнула по его щеке и замерла.
«Все равно у нас нет никакого другого мира. Никакого другого тебя. Никакой другой меня».
Холодные губы прижались к его виску, раздался плеск воды и она исчезла.
Артур крутился перед зеркалом.
Ты же вроде уезжать собирался? сказал он отражению Мирддина.
Возникли новые данные, сказал Мирддин, присаживаясь на край стола.
Ааа, буркнул Артур. Он пытался завязать галстук герцогским узлом так, чтоб он не превратился в ленту Мебиуса. Процесс выглядел мучительно.
Слева направо сверху вниз, не сдержался Мирддин.
Не подсказывай! шикнул Артур.
Кажется, королю полагался отдельный специалист, занимающийся такими вещами, но Артур пошел на принцип.
Наконец, Артуру удалось достичь поставленной цели и не задушиться.
Воот! торжествующе заявил он, одергивая воротник. А то «камердинер, камердинер»! Им волю дай, так на помочи посадят, п-пестуны Мерлин, так что там у тебя?
У меня был разговор с Джиневрой. Она пообещала надеть мне вазу на голову.
Артур хохотнул:
Она может, да. Это что ты ей такое сказал?
Мирддин хрустнул пальцами.
То же, что я должен сказать тебе, он обхватил колено и покачал ногой. Бывает так, что человек создает образ себя в своих глазах, в глазах других и живет внутри него. Я посмотрел, клятва, которую вы собираетесь давать, дается до смерти. После смерти такой образ не сохраняется. Я видел, как это бывает, и больше не хочу, он подался вперед. Если ты можешь что-нибудь сделать, чтобы так не было сделай. Никто, ни при каких обстоятельствах, не должен оставаться Вовне один. Я не знаю, что правда между вами с Джиневрой, я не знаю, что подразумевает ваш обычай но ты должен, я повторяю должен! убедиться, что иллюзий между вами нет. Что между вами честный и открытый договор. Что вы действительно имеете в виду то, в чем собираетесь клясться, потому что, если в Аннуине обнаружится, что это не так вы окажетесь порознь. Это очень, очень жестокий опыт. Не допускай такого.
Артур сдернул с таким трудом повязанный галстук.
Я как-то не подозревал, что ты все это так близко к сердцу принимаешь.
Видел как-то последствия. Мирддин скривился. Это как как дыра, наполненная пеплом там, где должно быть что-то живое. Понимаешь, всякая клятва создает точку излишнего напряжения. Испытывает судьбу. Всякую клятву можно обойти. И в то же время, никакую клятву обойти нельзя, потому что расплата с каждым разом становится все больше. Это воронка. Как любая попытка ограничить свободу воли. Если ты неспособен просто снова и снова, в каждый момент времени, выбрать свое «да» и свое «нет» в физическом ограничении все равно нет смысла. Это как, не знаю сшивать ветхую ткань проволокой. Все равно тут же рвется в другом месте.
И все же Мирддин понимал, как может возникнуть желание поклясться. Поставить ограничение. Сохранить то, что кажется важным, от самого себя.
Артур помолчал.
А женятся у вас как?
На Авалоне такого обычая нет.
Артур зачем-то намотал галстук на кулак, расправил и опять намотал.
Значит, правду говорят извини, я не знал.
Чего не знал? не понял Мирддин.
Что ты баст сын невенчанных родителей.
Мирддин моргнул:
Не знаю, никогда не приходило в голову спросить. А какая разница?
Ну, у вас, может, и никакой проворчал Артур.
Я знаю, что Эльфин с Керидвен друг другу Предстоящие, задумчиво произнес Мирддин. но это другое. Предстоящие необязательно любовники. Предстоящий это посредник между тобой и Единым. В таком не клянутся. Ты либо видишь истину сквозь кого-то, либо нет.
А с детьми как? помолчав, спросил Артур.