Ланс спрыгнул с крыла, стянул шлем и прищурился на белое солнце.
Пошли доложимся, сказал Таг.
Они зашагали к деревянному штабу. Таг толкнул дверь. Из-за двери донеслось:
Главным оружием в борьбе с Дикой Охотой являются люди. Не самолеты, не пулеметы люди.
Долговязый тип в гражданском говорил, отбивая ритм по столу. Он вскинул голову на входящих и встретился взглядом с Лансом.
Ланс понял, что рука его ищет ножны на поясе и не находит.
Это был колдун.
Я же убил его.
Я убил его!
Колдун ухмыльнулся и выпрямился.
Таг отсалютовал:
Лейтенант Редмонт, лейтенант Озерный! Прибыли по вашему распоряжению, сэр!
Ланс стоял, как парализованный.
Вольно, сказал колдун. Он обвел взглядом присутствующих. Ланс понял, что штаб забит до отказа люди сидели на скамьях, толпились вдоль стен, сидели на подоконниках; офицеры, пилоты, механики, даже повар тут были все. Все слушали колдуна как завороженные. Как в кошмаре.
Вот что я хочу, чтобы все знали, сказал колдун. Каждый, вне зависимости от прошлого и происхождения, заслуживает достойного шанса. И каждый, кто достойно воспользовался этим шансом, заслуживает рыцарства. Вот человек, который вчера спас Камелот, он показал на Ланса. Человек, который убил дракона. Человек, который однажды решил, что хочет сражаться со злом и защищать ближних и сделал это.
Его Величество Артур Пендрагон возложил на меня эту обязанность и вот что я намерен ему сообщить: здесь, на этом аэродроме, я увидел настоящего рыцаря, колдун сделал паузу. Но не только его. Я искал тех, кто может стать щитом и мечом Камелота и нашел их здесь. Их и тех, благодаря кому это стало возможно. Благодарю вас, джентльмены.
Каждое слово похвалы от колдуна было как пощечина.
Он не должен был тут стоять; не должен был хвалить его перед всеми; не должен, не должен, не должен.
Колдун повернулся к Лансу:
Лейтенант, за мной.
Они зашли в каморку радиста. Хлопнула дверь.
Колдун уселся на стол, вынул из кармана яблоко и складной ножик. Вниз спиралью поползла зеленая кожура.
О чем ты думал во время боя? спросил колдун.
Ланс вспомнил заклятие. Тошнотворное чувство, когда слова застревают в горле, превращаясь в хрип и бульканье. Тошнотворное чувство, когда ты перед самим собой понимаешь, что хотел сказать ложь. Что все, что ты считал правдой ложь.
Правда. Правду говорить легко и приятно.
Что я могу убить чудовище, Ланс боднул лбом воздух и оскалился.
Ножик щелкнул, закрываясь.
Хорошая тактика. Плохая стратегия. Слушай меня внимательно, потому что повторять не буду, паузы между словами колдун отбивал ножиком по столешнице. Звук гулко отдавался в комнате. Нахальный юнец-смертник может в одиночку распереться против Дикой Охоты. Один раз. А Самайн бывает каждый год. Так что лучше бы тебе найти что-нибудь, ради чего стоит жить. Иначе много не навоюешь. И счет героически убиенных чудовищ окажется гораздо меньше, чем мог бы, колдун ухмыльнулся.
Ланс стоял, сжимая и разжимая кулаки.
Колдун раскрыл ножик, отхватил кусок яблока и начал жевать. Кадык двигался вверх-вниз.
Если сейчас схватить
Но король королева рыцарство присяга самолеты, драконы, Дикая Охота
Все смешалось.
Опять проклятый колдун поставил его мир с ног на голову.
Колдун сделал небрежное движение рукой:
Свободен, лейтенант.
Ланс повернулся на деревянных ногах и взялся за ручку двери.
И умойся, донеслось в спину. Не тащить же тебя к королю таким чучелом.
[2х04] меч в камне
Артуру было бы гораздо легче, если бы его битва за Камелот была бы более битвой.
Нимуэ привела его в кольцо, окруженное грубо вытесанными столбами. Он воткнул меч в камень, возвышавшийся в центре клинок вошел в мрамор, будто в масло. «Теперь держи», сказала Нимуэ.
Он сжал эфес. Воздух стал вязким, как кисель. В темном небе пошли хороводом багровые солнца. Он почувствовал, как дану подступает сзади и кладет ему на голову ледяные пальцы. «Сколько миль по реке от Камелота до Кармартена?» спросила дану. Какая разница, хотел спросить он, но язык ему не повиновался. На грудь будто легла каменная плита. «Говори», приказала дану.
Он сделал усилие и начал говорить. Сколько миль по реке от Камелота до Кармартена; сколько оловянных солдатиков подарил ему отец; какую еду любит Пеллинор; что из полезных ископаемых добывают в Дифеде; сколько шагов от дворца до пристани; какие букеты любит Джиневера; сколько рыцарей в королевстве; кто строил «Неустрашимый» Воспоминания всплывали наружу мыльными пузырями и лопались, обдавая его цветами, звуками, запахами. Серые столпы менгиров терялись за ними и смыкались вокруг снова. Сверху то меркли, то разгорались зарницы. Каменные великаны переминались с ноги на ногу, земля под ними вздрагивала. Стеклянный голос дану дребезжал, обрывался на полуслове, она судорожно вздыхала и продолжала дальше. Клинок раскалился и горел изнутри багровым. От него тянуло жаром. Артур сжимал рукоять и отвечал, отвечал, отвечал. Тяжесть то накатывала, то отступала; он чувствовал себя плотиной, в которую бьется море.
«Тяни!» вдруг крикнула дану. Он рванул Экскалибур на себя, выдергивая меч из камня, дану толкнула его в сторону, в скалу в центре ударила молния и все стихло.
Камень посередине расколола трещина то ли от клинка, то ли от молнии. Дану подошла к расколотому валуну, опустилась на колени, обняла камень, как живой, и что-то зашептала. Скала зашевелилась, сходясь обратно. Трещина сомкнулась. Все стало, как было.
Дану стекла на землю, привалившись спиной к валуну. Выглядела она как анатомическое пособие сквозь прозрачную кожу просвечивали синие вены. Артуру показалось, что он видит череп. Бледные веки не закрывали глаз зрачки и сквозь них светились белым.
Артур хотел помочь ей встать, но понял, что не может сдвинуться с места. Ему пришлось опереться на клинок, чтоб не упасть. Дану сделала успокаивающий жест. На просвет мелькнули кости в прозрачных пальцах:
Разлом закрыт. Мирддин сделает остальное. Она поднялась, опираясь о камень. Ты ты удержал свою землю, Артур. Ты молодец.
Ты тоже, сказал Артур в светящийся череп, чтобы что-нибудь сказать.
Дану вдруг захихикала:
Видели бы дома хотя, может, и видели Нимуэ опять хихикнула и послала в небо воздушный поцелуй.
Ты в порядке? спросил Артур. Он ни разу не видел, чтоб кто-то из дану выглядел как пьяный.
Нимуэ с усилием провела ладонями по лицу.
Извини. Нервное. Сейчас я нас выведу.
Она вдохнула, выдохнула и взяла его за руку:
Закрой глаза.
Артур закрыл, сделал шаг, и мир вокруг изменился.
Они стояли на вершине зеленого холма, под огромной раскидистой яблоней. Подножие холма терялось в густом молочном тумане. Было тихо. Артур поднял голову в раскидистой кроне мешались яблоки, цветы и листья. Из-под огромных корней, журча, выбегал родник.
Не пей ничего, быстро предупредила дану. И не ешь.
Сама она подошла к стволу, и Артур без удивления увидел, как она впивается в кору зубами, приникает и пьет. Сок, стекающий по стволу, был красный.
Артур лег на зеленую траву и подложил руки под голову. Было хорошо. Очень тихо.
Вдруг раздался знакомый голос:
Вот вы где! Как вы?
Хорошо
Хорошо! возмутился голос. Тебя насквозь видно! Дай-ка я
Стало совсем тихо. Артур подумал, что стался один. Это его не обеспокоило. Тут было слишком спокойно, чтоб беспокоиться о чем-нибудь. Ветви яблони колыхались, плавно и беззвучно, вершина кроны терялась в тумане. Можно было бы лежать на холме целую вечность.
Но голоса вернулись.
Победой пахнешь, это была дану.
Люди празднуют. Надышался, это был Мерлин.
Артур увидел над собой два лица с одинаковым выражением.
Ччерт, прошипел Мерлин.
Ты себя после Дикой Охоты не видел, сказала дану. Скелет у нее уже не просвечивал.