Когда впереди послышался стук копыт, Богдан сразу понял, что всадники спешат. Удары были частыми и неравномерными, темп был не такой размеренный, как при обычной рыси. Гортанные голоса и постоянные выкрики только подтверждали это. Что там? Поверили или нет? Купились на «живца»? Или разгадали их замысел?
Мелкие камни, песок и пыль вылетали из-под копыт и сыпались вниз. Богдан представлял, как трудно было остальным туматам держаться, как они зажимали носы и дышали ртом, стараясь превратиться в неподвижные камни. Песок уже давно попал везде, где можно, даже в уши и глаза. Поэтому Богдан лежал с закрытыми глазами и слушал. Он ждал, когда стихнет стук копыт. А тот всё не стихал и не стихал.
Однако вскоре послышались радостные крики. Это первые уйгуры добрались до туматов и остановились. Команды атаковать не было, потому что их командир из-за скученности оказался сзади. Передние лошади топтались на месте, и всадники оглядывались назад, ожидая команды.
Богдан приподнял голову и, придерживая кору дерева на затылке, осторожно открыл глаза. В нескольких шагах виднелись ноги коней и сапоги сидевших на них людей. Они упёрлись в спины своих соплеменников и не знали, что делать. По одежде он понял, что большая часть монголов осталась за ямой. Они просто не дошли до неё и ждали своей очереди проехать вперёд.
Дольше сидеть в этих ласточкиных гнёздах было опасно. Рот был забит песком и пылью. Богдан осторожно собрал слюну и выдавил её языком на руку. В горле не першило. Значит, крик должен был получиться нормально. Он повернулся в сторону товарищей, и закричал изо всех сил:
Давай!!! потом кашлянул и крикнул ещё раз: Давай!!!
Ремни натянулись, брёвна, поддерживающие настил, рухнули, и около десяти всадников провалились в яму, прямо на воткнутые на дне колья. Оттуда раздались дикие, протяжные крики раненых лошадей. Они заглушили отчаянные возгласы сминаемых ими людей. То же самое произошло с другой стороны дороги, где пятьдесят туматов выполняли роль «живца». Там главное дело было сделано дорога перекрыта, враг заперт и сами охотники оказались в безопасности по другую сторону ямы, в которой бились в предсмертной агонии бедные лошади.
Первая часть плана удалась почти все разведчики оказались в ловушке в узком ущелье между двух ям. В этот момент послышался сначала тихий, а потом всё более громкий, нарастающий по силе вой волка. Это туматы, услышав сигнал из отряда Тэлэка, разнесли его дальше по вершине склона. Теперь должен был начаться камнепад. И если Богдан рассчитал всё правильно, то камни пролетели бы мимо туматов.
Те монголы, которые не успели зайти в ущелье и оказались перед ямой, замерли от неожиданности. Их было довольно много, около семидесяти человек. Именно этого Богдан и опасался. Сначала некоторые хотели броситься на помощь своим товарищам и спешились, однако их остановил вой волка. И сразу за ним с вершин скал стали падать камни.
Богдан вжался в землю, чувствуя, что приближается самый важный момент. Дикие крики из ямы, паника и ужас тех, кто оказался рядом с ними, шум голосов вдалеке всё это смешалось и превратилось в сплошной гул, который сменился страшными ударами. Земля вздрогнула, и по всему ущелью разнеслись громкие крики. Камни сбивали с дороги людей и лошадей, с хрустом давили их и медленно перекатывались по узкой дороге вниз, к обрыву, пролетая мимо туматов буквально на расстоянии вытянутой руки.
Богдан недаром потратил несколько дней, пробуя сбрасывать небольшие камни с горки возле старого гэра шамана. Там была такая же тропинка. И они всегда перекатывались через край, не касаясь той части, которая располагалась ниже. Камни летели по дуге.
Здесь это тоже сработало! Когда грохот стих, послышался свист стрел. В панике уйгуры и монголы стали метаться из стороны в сторону, лошади вставали на дыбы, и очень много всадников погибло свалившись с обрыва вниз, где у самой реки торчали острые камни. Так получилось, что не пострадали только те, кто стоял перед ямами с одной и другой стороны ущелья. Камни до них просто не долетели. Ближе к стоянке туматов у врага в живых осталось человек пятьдесят. И среди них, на красивом жеребце сидел Нарсут. От ужаса и безысходности он схватил копьё и кинул его в толпившихся с другой стороны туматов. Оно пролетело мимо и упало в траву.
Вперёд! крикнул молодой уйгур, показывая саблей на яму, которая стала могилой для десятка его воинов. Но всадники не решались. Да и как это можно было сделать? Сначала надо было закрыть яму собственными телами. Никто не хотел идти на верную смерть.
Оставалось только развернуться и попробовать пробраться по разбитой дороге назад, к своим. Однако сзади к ним уже приближались странные фигуры с копьями и луками. Это были обсыпанные пылью туматы с Тускулом. Сын шамана отвечал за нижнюю часть ущелья.
Богдан в это время выпрыгнул со своей десяткой из укрытия возле верхней ямы. В голове была мысль о Тэлэке. Тот находился сейчас за спиной большой группы монголов. Он должен был ударить им в спину. А здесь, на дороге, делать уже было нечего. Богдан думал, что враг спешится и навяжет им бой. Но спешиваться было некому. Кое-где стонали раненые, но они не представляли угрозы. Внизу ущелья туматы напали на остатки уйгуров. Богдан хотел что-то сказать своим товарищам, но замер, увидев распластавшуюся рядом лошадь. Он никогда ещё не видел смерть так близко И это было ужасно.
Большой камень подмял под себя несчастное животное, попав в нижнюю часть холки, возле седла. Лошадь лежала, неестественно выгнувшись в хребте. Ноги, как палки, торчали в разные стороны и дёргались, как будто её били электрическим током. Из-за края камня был виден раскрытый рот с огромными жёлтыми зубами и кровоточащие ноздри.
Как погиб сидевший верхом монгол, было непонятно. Он просто лежал на боку, как будто притворялся. Однако шлем отлетел в сторону, и голова превратилась в лепёшку. На поверхности уходящей вверх скалы блестели серые и жёлтые пятна с маслянистым оттенком. Огромный валун попал всаднику в голову, и мозг разлетелся по поверхности камня, как капли жирного бульона по стенкам грязного казана.
Чуть дальше лежал ещё один монгол. У него из шеи торчали две стрелы. Смерть наступила не сразу, он пытался спастись и схватился за стрелы, но, видимо, не успел.
Знал ли Богдан, что вид смерти будет таким ужасным? Конечно, знал. Но это не шло ни в какое сравнение с первым шоком, который вызывает у любого человека вид мёртвого тела.
Билбэ-э-эт!.. раздался вдруг громкий протяжный крик с другой стороны ямы. Его парни были уже на той стороне, готовясь напасть на монголов, и только он один всё ещё стоял здесь, поражённый увиденным. Окрик вывел его из заторможенного состояния, и Богдан успел увидеть фигуру на краю ямы: выбритая голова с чёрным кругом волос, редкие усы и подбородок без бороды, узкий разрез глаз и маленькие точки вместо зрачков.
Монгол был без шлема и лука, только с саблей на поясе. Скользкий и мокрый, весь в крови. Но это была кровь лошади. На нём самом не было ни единой царапины. Маленький, щербатый рот не закрывался, тяжело хватая воздух, грудь тяжело вздымалась от нехватки кислорода, ему было тяжело, однако он был полон решимости сражаться. Богдан смотрел на него и ничего не мог с собой поделать.
Всё происходило, как во сне: вот этот невысокий, озлобленный человек вытаскивает саблю, делает первый шаг, второй, третий, замахивается и неожиданно замирает с перекошенным лицом, неестественно прогнувшись в спине. А из живота у него торчит острие копья размером с ладонь. Маленькая ручонка с грязными, короткими пальцами безвольно повисает вдоль тела, из неё выпадает сабля, а бешеная злость на лице сменяется гримасой боли и страдания. Ноги теряют силу, колени подгибаются, и он медленно заваливается лицом вниз, прямо к ногам Богдана.