Значит, пьянствуем под триумфальной аркой! громко заявил офицер, подходя к группе.
У нас праздник освобождения!
Рассредоточься по команде! Живо!
Призывники ошалело уставились на солдата. Тот, что повыше шагнул вперед
Ща всеку.
Но Дион перехватил удар и вывихнул нападающему кисть
Вижу добровольцев в армию! Где паспорта? Всех запишем!
И тут нарушители быстро разбежались по подвалам. «Еще не хватало вылавливать вас, как мышей». Он чуял трусов за версту. Дион поднял брошенные плащи и осмотрел документы. Он уже планировал закругляться, как вдруг в переулок вернулись только что «выбывшие» рекруты. С подкреплением. «Отлично! Всех посажу на поезд!» проревел Дион, приближаясь и тыча в грудь юнца, но тяжелая рука оттолкнула его назад. «Слышал приказ, отозвался жилистый мужик в сером комбинезоне, освободить бездарей от службы, разминая костяшки пальцев». Дион явно был в меньшинстве. Он не ожидал, что на помощь «нарушителям» придут горняки. «Я киркой взмахну башку снесу стрелковой крысе». Глаза рудокопа налились кровью, щелкали желваки. «На наших рыпнешься, в могилу укопаем, прибавил товарищ, раз с подростками смел, то и с серьезными людьми обсудишь, призывно поманил он офицера в закоулок». Дион не сдвинулся с места. «Ну что, консерва: протухла?» посмеивались собравшиеся. От гнева офицер не смог выдавить из себя слова. Бараны! Все ждали войну, но никто не верил в нее до последнего. Позвать стражу? Не сработает. Горняки были нацелены решительно и не сдрейфили, когда поблизости появился военный отряд. Но вот, из окон на головы посыпался град камней: «Вон отсюда! Прочь!» кричали жители. И люди «мирно» разошлись.
Ощупывая ушибленную голову, Дион перевел дух. Он не собирался умирать сегодня и был благодарен неизвестным спасителям, раздраженным громкими воплями. «Консерва» так в народе выражались про консервативные слои, поддерживающие действующую власть за пределами столицы. «Консерва Тот, кто ни разу не отказывался от войны? Кто не чесал языком где ни попадя?!».
Он отряхнулся, сбрасывая пыль, и заглянул в ближайший подвал дабы передохнуть от зноя. Наклонившись, офицер отворил вторые створки и спустился в полумрак, готовя хозяину пятак монет. «Есть сонтейвцы, готовые сражаться. Там наверху. Вы обязаны быть с ними!» полуголый мужчина смотрел на хозяев подвала и неторопливо натягивал рубаху. «Уходите, вон! Вон! кричит женщина, прижимая младенца, вы развязали войну, а теперь по вашей милости, нас уничтожат, как сообщников!». «Дайте отоспаться и не бурчите. Когда объявятся ваши друзья c Рокмейнселла, мы сдадимся, а пока предпочитаю здоровый сон». «Война проиграна, мы неделями без сна, без еды, прячемся на дне города Нас за людей не считают!». Мужчина, зевая, ложится на тюфяк, продолжая начесывать бородку. «Пошевеливайтесь, стража в округе» шипит хозяин. Женщина роется в мешках. Из дальнего угла раздается знакомый голос. «Катрин?» приободрился Дион. «Тут посторонний!» взвыла женщина, среагировав на шаги. Выныривает хозяин, красный от гнева. Вооруженный плетью, он замахивается на офицера. «Кыш, пройдоха!». «Он из них, шепчет женщина, нас расстреляют, расстреляют!» закатывается она в истерике. Мужчина отрывается от бритья и недобро поглядывает на прибывшего. Муж тянет жену, чтобы скорее ретироваться через запасной ход. Остальные застыли и наблюдают. Будто кипучая жизнь замерла, в ожидании. И сам подвал симптом ее разложения. Наконец, глаза офицера приспособились к темноте. Дион с отвращением смотрел на это мрачное сборище пропавших людей, смирившихся с существованием в погребе. «Чего тебе? мычит сонтейвец, пряча в рукаве бритву, вы то при любом режиме приплясываете». Дион шагает вперед, пустынник проводит обманку и отбрасывает офицера назад. Он встает и снова вперед принимать удары, пока тот не выдыхается. Тогда офицер, ощутив перевес, рывком вырывается из заросших, неухоженных рук, валит махину на земь и бьет по лицу, уничтожая бесстрастные глаза. «Дион, угомонись!» отрывает его девушка. Сплевывая зубы, сонтейвец смеется: «Школяр подзаборный! На калеку нападаешь, а от войны убегаешь!». Из легких врага вырывается размашистый свист. Офицер ощущает жар на щеке пустынник располосовал ему кожу. «К стенке приставить за» начал Дион, но Катрин силком отвела его в сторону. «Прекрати! Он друг», решительно произнесла девушка. «Тот, кто воевал «по ту сторону», насиловал, убивал?». «Вы первые начали наступление, прокряхтел мужчина, отняли нашу землю два века назад. Сейчас мы отбивали свое». «Свое? Не совет ли вашей страны сдал прибрежные территории?». «Они не записывались в рабство, встряла Катрин, просьба о помощи не знак подчинения». «Сотни лет это наша территория, наши родичи возделывали ее и заботились о земле. И не подвывали, когда наступали холода, а потом пришли вы прогнали наших врагов за то благодарны, а затем и нас всех выселили в горы. Мы так и сидели бы по вершинам, но природа распорядилась иначе, отрезав нас от континента». Дион обернулся, ощущая обострившуюся неприязнь. «И с ними ты делишь еду, кров. Может и ложе?!» заканчивая Дион уже пожалел о вырвавшихся словах, он неловко скомкал обрывок фразы. А Катрин покраснела от злости: «Не равняй меня с вещью». «Отличный ухажер. И в обиду не даст, и сам опустит» засмеялся сонтейвец. Тут девушка взмолилась: «пожалуйста, перестаньте!», и все, нехотя, утихли. Дион попросил воды. Посидел на старой скамье, остужая нервы. Поискал девушку глазами и примирительно улыбнулся. «Чего ты забыла в подвале?». «Навещаю брата». Она нагнулась у порога и проводила офицера в соседнее помещение.
Бледнолицый, облегающий кожу скелет лежал на рваном матраце, со всех сторон обложенный компрессами. «Этот тоже из твоих негодяев?» спросила девушка. «Я его не знаю». «Так вот, он против власти. И он моя родная кровь». Молодой человек лежал в беспамятстве, распластанный на грязных подушках. Каждые две минуты девушка обтирала его тело водой. «Мой маленький поэт», она с нежностью поправила волосы на его щеке. В каждом ее жесте сквозила предельная чуткость и ласка. Катрин дождалась, пока дыхание брата выровняется и тихо заговорила:
Отец прогнал его из дому, едва он отказался участвовать в семейном хозяйстве. Его не интересовала торговля. Как и ты, он был влюблен в искусство, а отец ненавидел не денежные профессии.
Я бы тоже предпочел, чтобы он достиг реального преимущества.
Возможно, ответила Катрин.
Ты меня порицаешь? Отец взвалил его себе на плечи, обеспечивал
Не надо было делать ребенка из прихоти, отвернулась девушка, их никто не понуждал заниматься любовью и плодить нелюбимых детей.
Он дорог тебе?
Он единственный, кто поддерживал меня, когда все отворачивались. Несмотря ни на что. Даже, если ему влетало А это было частенько.
И почему же он оказался в больнице?
Богатое воображение. Врачи посчитали, что он на грани сумасшествия, и заперли его в доме милосердия.
А отец?
Он был рад такому исходу событий. Наследником может быть только дееспособный. Сынка с легкой руки папеньки признали несостоятельным. Он сам подписал документ о его выходках на дому Я узнала об этом, когда было слишком поздно. Неделю прогуляла с подругами. С тех пор, сторонюсь женского общества.
Считаешь себя виноватой?
Его ведь обманули! Привезли на слушание стихов, а он оказался в сумасшедшем доме! Помню, как навещала его весной Он совсем изменился, не говорит, почти не ест, каменное лицо, постоянно обращённое в окно. Это ужасно, из него словно выжали жизнь и бросили на самотёк.
Может Он правда болен?
Ты его не знал! Я росла рядом, ухаживала за младшим братом, а он не я, как положено, был опорой, моим домом. Раньше он любил петь, а теперь Не выносит посторонних звуков. Я принесла его любимое произведение, мы попробовали сыграть Его коробило от шума, а потом он убежал.