И я, кажется, покраснела. Да, под всеми этими слоями грима пудры и румян я покраснела. Но не оттого, что мне вдруг стало стыдно за своё неуклюжее творчество. Отнюдь, я и сейчас могу с уверенностью заявить, что оно прекрасно. Нет. Я покраснела из-за другого. От этого его тёмного и тяжёлого взгляда вдруг стало крайне неловко, и в то же время хотелось, чтобы он продолжал смотреть. Что это? Я тряхнула головой.
Извините, мадам Стольмская, где у вас тут можно носик попудрить? выпалила я, устремив взгляд на графиню.
О, дорогая. Это туда, указала она рукой.
Прошу прощения, отрывисто бросила я и, развернувшись на месте, рванула в указанном направлении.
Что это?
Я стояла напротив огромного зеркала и с упрёком смотрела на своё нелепое отражение. Отражение выглядело взрослой и немного растерянной девушкой, которой я себя совершенно не ощущала. Я с вызовом уставилась в свои лихорадочно сверкающие глаза.
Что это такое было?
Но отражение не спешило отвечать. А только растерянно моргало длинными ресницами и часто вздыхало, так что белоснежные от пудры холмики грудей вздымались над обшитым тюлем корсетом.
Немного собравшись с мыслями и решив, что мои ощущения это результат ношения неудобной одежды, я собралась возвращаться. Вряд ли отец обрадуется, если я весь вечер проведу в туалете. А с ним сейчас лучше отношения не портить, не хватало ещё месяц просидеть в комнате
Кое-как протиснувшись в слишком узкую дверь и благополучно вытащив за собой все свои юбки, уже думала выдохнуть с облегчением, но от стены уютного коридора отделился силуэт. Я вздрогнула.
Играете в Золушку, мисс Лили?
Это был Августос. В руках держал мои атласные туфли.
Боже, прошептала я, смутившись. Извините.
Протянула руку, чтобы забрать своё, но глазами поймала его взгляд и поняла, что так просто мне не отделаться.
Думаете, пару раз улыбнётесь, сбежите, оставив туфли, и молодой человек уже у ваших ног? Лукавая улыбка дрогнула на мужских губах, но что-то недоброе смотрело на меня из глубины пристальных чёрных глаз.
Я не растерянно начала я, возмущённая высказанным предположением.
Мне просто интересно, мисс Лили, неужели вы так уверены в красоте своих ног?
Моих ног? глупо повторила я, не в силах отвести взгляд от чёрных гипнотизирующих глаз молодого графа.
Ваших ног, повторил мужчина. Что ж. Давайте проверим, вдруг предложил он, а затем опустился передо мной на колено.
Я словно онемела и молча смотрела на то, как мужская рука пропадает под пышными юбками моего платья. Вздрогнула от прикосновения горячих пальцев к щиколотке. Пальцы на секунду замерли, затем заскользили вверх и остановились на середине голени, обхватили и сжали, заставляя меня ойкнуть. Он приподнял мою ногу, словно ногу безвольной фарфоровой куклы, затем надел туфлю. То же проделал с другой ногой. А я так и не проронила ни слова. Лишь заворожённо наблюдала, словно всё, что происходило, происходило не со мной. Мужчина закончил и, оправив мои юбки, выпрямился и навис надо мной. Его глаза смотрели серьёзно, даже пугающе, а губы вновь улыбались.
Крайне любопытно, наклонившись, прошептал он у моего уха и, развернувшись, ушёл.
Я осталась одна. С бешено бьющимся где-то в районе головы сердцем и пылающим розовым ухом.
Вернувшись наконец в зал, сказала отцу, что плохо себя чувствую. Его нетрудно было в этом убедить, поскольку лицо моё покрылось лихорадочным румянцем, а руки дрожали.
Мы покинули бал, даже не дождавшись его середины. Я так и не встретилась с Бони.
Всю дорогу до дома отец верещал о том, что нельзя ходить босиком по каменному полу. И что по приезде велит мадам Шногл сделать для меня горячее молоко с чесноком.
Этот «живительный», по словам моего отца, напиток я отчаянно ненавидела с детства, но сейчас только рассеянно кивнула. Всё, что меня в данный момент беспокоило, так это шторм мыслей и эмоций, разрушающих меня изнутри.
Глава 3. Это любовь
или просто весна?
В ту ночь я не смогла уснуть. А наутро в мою комнату маленьким вихрем из розового атласа влетела Бони.
Как ты могла??! возопила подруга, кидаясь ко мне и норовя наотмашь выписать пощёчину.
Как я могла что? уворачиваясь от оплеухи, спросила я.
Бониэль осталась стоять в полушаге от меня, видимо, решив испепелить гневным взглядом.
Лилия Мищетцкая, выдавила она из себя моё имя, ты флиртовала с Августосом! закончила она зловещим шёпотом.
Нет, замотала я головой.
А почему тогда ты покраснела? словно уличив меня во вранье, торжественно вопросила Бони и упёрла в мою сторону свой дрожащий тонкий палец.
Я? Прижав ладони к щекам, я судорожно пыталась понять: а действительно, чего это я?
Не стоит отпираться, мне всё рассказали. Томилия и Анита видели, как Тут Бони сама покраснела и прикрыла нижнюю половину лица ладошкой.
Так, значит, они видели ещё гуще краснея, едва слышно произнесла я. Хорошо, тогда они могут подтвердить, что это произошло не по моей инициативе! Я сама до сих пор в шоке! злясь на что-то, гневно выпалила я.
Но ты бы могла помешать ему сделать то, что он сделал! чуть не плача выкрикнула подруга.
Я была сбита с толку! прокричала я в ответ, вот теперь злясь на саму себя за то, что действительно вместо того, чтобы залепить этому нахалу пощёчину, стояла там столбом.
Мы стояли обе красные как помидоры. Одна к тому же, уже совсем не сдерживаясь, плакала и хлюпала опухшим носом. Я вздёрнула руку, нервно поправляя выбившиеся из хвоста волосы.
Ладно, это же ничего не значит. Ты говорила, что ваши родители уже сговорились о приданом
Ничего не будет! Ничего проревела Бони и, взвыв, как раненое животное, пронеслась мимо меня и, рухнув на мою кровать, уже не стесняясь, предалась своему отчаянию.
Как это? рассеянно прошептала я, садясь рядом с подругой. Девушка судорожно всхлипнула и, судя по звукам, вытерла слёзы и сопли о моё одеяло.
Он отказался от сговора! Он полюбил тебя! Тут снова раздались приглушённые одеялом всхлипы и невнятное «Как ты могла?».
Но я ничего не делала И разве можно так быстро влюбиться? искренне не понимая, что всё-таки произошло, спросила я.
К моему великому счастью, после расторжения помолвки с Бони злосчастный граф не заявился в мой родной дом с предложением. Ни в день после бала, ни в последующие Потом выяснилось, что молодой граф снова уехал в Дэвверах.
Я, само собой, делала вид, что исключительно рада этому, но что-то внутри заставляло меня тоскливо вздыхать. Я злилась на эту неведомую доселе поселившуюся во мне тоску и, пытаясь отвлечь себя, часто гуляла с Бони, которая переживала, по её словам, неземные страдания, причиняемые ей её на осколочки разбитым сердцем, и безудержно заедала их конфетами, эклерами и прочими сладостями. Благо, видя, что Августос не спешит предлагать мне свои руку и сердце, подруга перестала обижаться, и мы снова могли проводить время вместе.
Так прошли три месяца белёсой морозной зимы, и вот в Шторм ворвалась весна со своим прозрачным небом, радужными дождями, цветением слив и лёгкими платьями.
Выбежав на улицу, я со всех ног рванула в сторону порта. Сегодня должен был вернуться папа из своего двухнедельного плавания! Как и обещал, папа больше не брал меня на борт «Отважного», поэтому всё, что мне оставалось во время его отсутствия, это с завистью смотреть на море.
Бони я встретила на торговой улице. Там она беззастенчиво флиртовала со своим новым поклонником сыном местного пекаря Томом Гельбио.
Паренёк был невысокого роста, но очень плечистый и такой коренастый, что скорее напоминал гнома, нежели человека. Но в отличие от гномов, лицо у паренька было весьма симпатичным. Широкий слегка расплющенный нос соседствовал с живыми искрящимися синющими глазищами, которые с такой любовью и нежностью смотрели на Бони, что я ни разу не упрекнула подругу в том, что она променяла дружбу на какую-то там любовь.