Не знаю, кто просветил меня в лордовскую философию, буркнул Норд, не помня тех, с кем выпивал. Но смысл разговора я понял. Истинные богачи стремятся казаться беднее, чем есть, запутать мозги крестьянам и оставить их голодными.
Верно, подтвердил король мира. Ты неплохо понимаешь ход мыслей придворных интриганов. Хотя тебе девятнадцать.
«Только ваши думы мне не ясны, хотелось сказать Норду. Я до сих пор не понимаю, на чьей вы стороне. Волнуетесь за бедных и не любите окружающих вас лицемеров. Или это маска, и вы обманываете меня?»
Вы с шестнадцати лет славились остроумием и проницательностью, вместо этого произнёс Норд. Писали стихи. В восемнадцать подавили восстание моего отца. В двадцать восстание друидов. В двадцать три стали первым архимагом Сноуколда. С тех пор правите миром много лет, и он процветает.
Настоящий лорд! рассмеялся Вальтэриан. Поёшь, как все придворные птички.
Я пересказал вашу биографию, смутился кузен. Её каждый знает.
Восхваление власти единственная отрасль, в которой нет ограничений, ухмыльнулся король. Так отец говорил.
Да-да, пробормотал Норд, давая понять, что Вальтэриан миссию опекуна выполнил и может идти. Достаточно семейных бесед. Я прочувствовал вину. Потренируйте родительский инстинкт на ком-нибудь другом.
Было бы на ком, холодно произнёс король, всё ещё не смирившись, что детей иметь не может.
Появятся у вас орущие демонята, заверил кузен. А сейчас У вас много дел! Королевских обязанностей. Я персона незначительная. Может, вы всё-таки
Ухожу, не переживай, сказал Вальтэриан. Трезвей. Жду в обеденном зале. И проветри тут. Запах опиума невыносим.
Норд закивал. Дождавшись, когда король уйдёт, он выдохнул, отмечая, что на сей раз упрёков в безответственности было меньше.
Вальтэриан вернулся в свои покои и сел за фортепиано. Холодный и величественный, он казался продолжением ледяных стен. Огни в подсвечниках тускло догорали, давая вечернему мраку проникнуть в апартаменты. Книжные шкафы бросали чёрную тень, мешая видеть клавиши. Но королю было всё равно. Он знал их наизусть.
Ему нравилось вспоминать, как клавиши заливала кровь очередной невесты. В тот день он играл особенно хорошо. Музыка звучала торжественно и жутко. Проникала в ледяное сердце, заставляя учащённо биться, разгоняя по венам холодную кровь.
Вальтэриан воспринимал убийство как часть искусства. Кровь, муки и боль жертв вдохновляли его. Он бросался писать стихи, рисовать картины. Если под рукой не оказывалось чернил или красок, пользовался кровью. Чужой. Но иногда и своей.
Сегодня король мира не долго наслаждался музыкой. Он закрыл фортепиано и подошёл к столу. Достал рукописи, которые не пополнялись с тех пор, как он надел корону и издал тихий стон. Бремя власти забрало вдохновение, подарив грязь придворных интриг.
Король провёл длинными пальцами по запылённой странице и медленно погрузился в прошлое, в дни, когда ему было шестнадцать. А в замке жили те, кто его недооценивал, унижал и мечтал уничтожить.
Искусство стало спасением Вальтэриана. Оно отражало его терзания и сущность. Один из стихов, написанный в ненастный день, звучал особенно жутко. Король ухмыльнулся и с удовольствием перечитал его, упиваясь болью прошлого и триумфом настоящего. Строки лились из уст Вальтэриана подобно мрачной песне:
Закончив читать, король блаженно улыбнулся. Годы добродетельной юности он восполнил с лихвой. Убивал всех, кого причеслял к малоразвитым существам: оборотней, людей и тех, кто мешал ему. Так Вальтэриан приносил себе удовольствие и очищал Сноуколд от вредителей, коими считал многих.
Он отложил готовые стихи в сторону и принялся писать новые, прервав многолетнее молчание. На этот раз он творил не для того, чтобы выплеснуть боль и гнев. Его мысли не покидала леди Беатриса Фаиэ. Найти её не получалось, однако былые чувства не затихали. Они приносили сладостную муку, заставляя писать, не подпитываясь чужим страхом. Первый раз Вальтэриан посвятил стих той, о которой раньше и говорил нечасто.
Глава 5
Поющий лес.
Дорога в Поющем лесу отличалась от дорог в Штормгроте. Она заросла бурьяном и покрылась кочками. Карета с трудом проезжала, увязая в рыхлой земле, как в болоте. Кустарники цеплялись за колёса, скрипели. Деревья сплетали ветви, будто пальцы, не давая кучеру видеть путь. Они были так высоки, что свет не проникал в чертог призраков даже утром.
Таира и Неонила прекратили беседу и всматривались в окна, сдерживая тошноту, вызванную укачиванием и страхом. Астрид про себя ругала отвратительную дорогу и мечтала о свадьбе с королём. Корона мира казалась наградой, в сравнении с которой любое лишение ничтожно. Калисса была так же задумчива. Она вспоминала, как бежала среди чёрных деревьев, как зловеще они шелестели, царапали и пугали. Ведьма гадала, за какое преступление её заточили в Смертфэлк.
Погода с каждым часом портилась. На небе появились грозовые тучи и закрыли лес со всех сторон, точно купол. Стало темнее. Вороны загалдели в гнёздах.
Кучер перестал ориентироваться. Кони вели себя странно. То замирали, то без причины пытались скинуть седока. У некоторых воинов пошла кровь из носа, хотя до поездки они хорошо себя чувствовали. Здоровые стражники тоже забеспокоились. Ощущение, что Смертфэлк поблизости, пугало не меньше происходящего. Воины помнили: мало кто пересекал Поющий лес.
Большинство шли на зов призраков и гибли от голода, заблудившись в чаще. Некоторым везло больше. Их раздирали звери, и они умирали, испытав меньше мучений. Единицам удавалось выбраться из леса живыми.
Напуганные стражники принялись осуждать решение Астрид отправиться в столицу не по океану и без конца делились опасениями. Страх пробуждался в их сердцах, вызывая злость.
Внезапно начался проливной дождь. Он усилил тревогу воинов. Дорогу размыло, и карета увязла в грязи. Устинус, начальник стражи, отдал распоряжение вытащить её. Четверо воинов нехотя, слезли с лошадей и принялись толкать карету. «Ещё чуть-чуть! Давайте! Налегли!» командовал начальник стражи, отдыхая под деревом, пока воины стояли по пояс в грязи.
Он был высокого роста и среднего телосложения. Его чёрные волосы топорщились во все стороны, падая на доспехи из литого железа. Плащ с гербом Мейраков цеплялся за зелёные кустарники.
Что происходит? высунулась из окна Астрид.
Плохая погода, сообщил Устинус. Карета дальше не поедет.
Как не поедет? Я ваша госпожа, и я приказываю: немедленно вытащите её!
Среди стражников прошёл возмущённый гул: «Приказывает она нам! Мы скоро сгинем в проклятой чаще. А всё потому, что ей подстилкой короля стать захотелось!»
Немедленно замолчите! крикнула леди Мейрак. Знайте своё место. Вы слуги монаршей семьи. Мои слуги!
Пусть госпожа катится под землю со своей каретой! воскликнул один из воинов.
Я за гроши спину гнуть не собираюсь! поддержал его другой. Плевать на Мейраков!
Надо уходить, пока есть возможность! хором прокричало четверо стражников.
Половина воинов, не взглянув в сторону кареты, умчалась прочь.
Предатели! возмутилась Астрид. Я пожалуюсь бабушке!
Сначала выберись отсюда, засмеялся кто-то из уезжающих.
Леди Мейрак закрыла окна, чуть не порвав шторы, и опустилась на сидение. Что делать, она не знала.
Не переживайте, не все стражники нас покинули, попыталась успокоить её Калисса, хотя сама от волнения обломила ноготь.
Другие фрейлины тоже испугались. Но повели себя по-разному. Таира со злостью ударила кулаком стену, прошипев: «Трусы! Ненавижу!». Неонила заплакала.
Паника не поможет, вздохнула ведьма и покинула карету.