Мария перелистнула несколько страниц. Новая, выбранная наугад запись заставила челюсти Марии сжаться, а глаза сузиться.
«Близость с любой женщиной прикосновение к великой и таинственной силе женственности, даже если это просто «женщина за деньги». Женственность глобальная космическая сила, она стоит за каждой, самой продажной и самой захудалой бабенкой. Я понимаю поэта, который утверждал, что он общался с каждой проституткой, как королевой и что на два часа она действительно становилась королевой. Я, конечно, не поэт и мне такими изысками заниматься не полагается, хотя направление мысли мне понятно. После расставания с женщиной я попадаю во власть не менее мощного чувства чувства одиночества. «Все равно на свете не остаться я пришел и ухожу один». Я отделен от всех космических сил и все равно я существую. Я живу и мыслю! Эта мысль имеет горький привкус, но она всегда дает мне силы.
Человеку очень трудно признать свою смертность и остановиться, и он начинает искать за бабой «вечную женственность», а из ощущения одиночества выдувать как мыльный пузырь «идею личности, равной Богу». И то, и то мне кажется ребячеством. Но вот, что мне чудится: поочередное касание женственности и одиночества, видимо должно быть похожим на восхождение ступенька за ступенькой вверх. Но у меня никакого восхождения нет, есть маятник туда-сюда, туда-сюда, без малейшего подъема. Накапливается только скука и цинизм. Восхождение, видимо, возможно только с одной женщиной. Такая женщина должна быть необыкновенной, но не в смысле женственности, а в смысле личности. У меня этого пока что нет, да и не предвидится. Наверное, не в этой жизни». Мария резким движением вырвала страницу с надписью, разорвала ее на мелкие кусочки и швырнула в корзину для мусора, стоявшую возле стола. Она встала и несколько раз быстро прошлась по комнате, останавливаясь то у тетрадей, то у книг. Ей явно хотелось еще что-нибудь разорвать. Но вдруг ее посетила мысль. Мария принялась быстро перебирать тетради в поисках последней записи.
«Марисоль. Что это за имя? Что это за женщина? У Эдгара По есть рассказ Низвержение в Мальстрим. Главный герой, рыбак, попадает на корабле в невероятный морской водоворот. Судно долго-долго скользит по поверхности гигантской воронки, по спирали опускаясь все ниже. Надежды на спасение нет, и рыбак абсолютно спокоен, с интересом отмечает все мелкие обстоятельства собственной гибели. Вдруг его всего затрясло, потому что он заметил, что водоворот неохотно поглощает цилиндрические предметы. Появилась надежда на спасение. Он привязал себя к бочонку и выбросился за борт корабля. В результате корабль утонул, а его с бочонком выбросило на берег. Думаю, что вся морская подоплека рассказа чепуха, но рассказ держится на верном психологическом наблюдении если впереди верная гибель, то человек спокоен, если есть малейшая тень надежды его лихорадит. После знакомства с этой странной женщиной со странным именем Марисоль у меня однажды вдруг задрожали руки. У меня такого никогда не было, и я испугался. Эта внутренняя дрожь возникла в тот момент, когда я думал о ней. Что значит эта дрожь? Что появилась надежда на спасение? А что значит сплошное спокойствие во всю мою предыдущую жизнь? Что я безнадежно шел на дно?»
Мария, веселая, вприпрыжку прибежала к Сергею, энергично работавшего у плиты. Он мельком взглянул на Марию.
Ты чего такая веселая?
Просто так!
16
Как ни старались Мария с Сергеем Львовичем избегать толкучки в городе, вечерний берег моря манил неодолимо. Человек есть существо лишь временно находящееся на земле, поэтому его тянет прикоснуться к земной вечности. Вечные горы, вечное море! Даже вековые сосны, стоящие вдоль аллеи Будвы, появились на земле раньше всех тех, кто гулял под ними в августе 2021 года и будут еще стоять тогда, когда ни одного из них уже на будет на поверхности земли. Так же, как и тысячелетия назад на раскаленное предгорье по вечерам с моря приходила благословенная прохлада. Также, как и тысячи лет назад по Средиземному морю скользило множество корабликов. Так же по вечерам кораблики старались собраться на ночлег в защищенные бухты. В марине возле Венецианского города стояли рыбацкие лодочки, прогулочные катера, яхты с высокими мачтами и несколько больших трехпалубных яхт без всяких мачт и парусов. Все они едва заметно покачивались, словно во сне. Наверное, им снились сказания и легенды «Великой бирюзы», как называли Средиземное море египтяне. По черной горной цепи, уходящей вдаль, рассыпались созвездия огоньков.
Побережье было усыпано ресторанами и кафе. Каждое заведение максимально «распушило хвост», заняв все свободное пространство стульями и столиками. Несмотря на тысячи сидевших в ресторанах и кафе, другие тысячи шли непрерывным потоком туда-обратно, заполнив и узкую набережную, и широкую аллею, параллельную набережной.
Честно говоря, я ни разу не видел такого людского потока! вслух удивился Сергей Львович.
Такое впечатление, что они что-то ищут, задумчиво сказала Мария.
Похоже! засмеялся Сергей Львович. Счастье! Все ищут счастья в этом райском месте.
Нет, в райском месте человек ищет не счастье, а безсмертие.
Н-нда-а, похоже, но ты слишком глубоко копнула. Обычно люди об этом умалчивают.
Они думают, что им кто-то вручит безсмертие, но этого не происходит, Мария закончила мысль, словно не слышала предостережений Сергея Львовича.
Потом они сидели за столиком кафе возле Венецианского города. Их столик и кресла стояли прямо на песке. В трех метрах от их ног, скрытые темнотой, тихо плескались волны. Столик владельцы кафе поставили экспромтом, поэтому освещение для него не было предусмотрено. Свечка в стакане едва освещала небольшой круг около себя. Все было бы прекрасно, если бы не три болтливых весельчака за соседним столом. Точнее весельчак с тонкими усиками был один. От его голоса невозможно было изолироваться. Если бы он говорил монотонно, то можно было бы привыкнуть, но его речь состояла из артистически исполненных взлетов, театральных пауз и заливчатого смеха. Двое других в основном слушали. Молодой слушал, раскрыв рот, другой, постарше, с пониманием того, кто этот говорящий.
Карточный шулер из Стамбула, охарактеризовал его Сергей Львович.
Откуда ты знаешь? удивилась Мария.
Типаж такой. Шулер. Ездит по портовым городам средиземноморья. Участвует в любых авантюрах. Иногда его ловят и бьют подсвечником по голове. Но он оптимист. Сейчас подбивает знакомых на новую авантюру, демонстрируя всем видом свою успешность. Молодого, может, и соблазнит. Другого нет.
Сергей Львович пытался своим неотразимым, как ему казалось, красноречием отвлечь Марию от грустной задумчивости, в которую она впала с начала прогулки. Она только спросила:
Почему из Стамбула?
Похож на турка.
Пойдем отсюда. Устала от их болтовни.
Домой они возвращались по аллее. В те дни проходил какой-то чемпионат по футболу. Многие рестораны и кафе для привлечения посетителей включали у себя трансляции матчей. Кто-то выиграл матч, и на аллею, изображая непреодолимый восторг, выбежали болельщики победителей. Сергей Львович усмехнулся:
Мне кажется, что они так натужно изображают веселье! В годы моей молодости, мне кажется, мы «сходили с ума» от футбола более искренне. Наверное, я старею Брюзжу, брюзжу
Они хотят спрятаться в привычные чувства, но у них не получается. Потому что привычных чувств уже нет. Привычного мира уже нет. Сережа, может, это и есть конец света?
Это ты глядя на болельщиков придумала? Большая философия на пустом месте.