Мария шла погруженная в свои мысли. Вдруг она остановилась и повернулась к Сергею Львовичу.
Хорошо, скажи, что в мире все будет хорошо. Это просто эпидемия, она пройдет и все вернется на круги своя. Скажи и я выброшу свои глупые мысли из головы.
Получилось, что они остановились возле стеклянного ресторана, где собирались мотоциклисты из разных стран. Цепочкой стояли экзотические мотоциклы. Мария и Сергей Львович остановились возле немецкого мотоцикла времен Второй мировой, защитного цвета, с коляской и пулеметом. Мария пристально смотрела Сергею Львовичу прямо ему в глаза. Тот понял, что отвертеться от прямого ответа не удастся.
Хорошо, согласился он. Они пошли дальше по аллее в сторону дома.
Что-то такое есть, Сергей Львович старался говорить тоном беспечным, но всерьез. Я это увидел прошлым летом здесь, в Черногории. Росчерком пера отменили курортный сезон карантин, хотя здесь никто не болел. Я видел, как черногорцы испугались. Причем, учти, что здесь нет жестокого обращения властей со своим населением, но у людей что-то внутри дрогнуло. Люди, вдруг на уровне подсознания почувствовали, что современный мир это просто декорация, которую можно сменить по щелчку пальцев. Сейчас, вроде бы все успокоилось, но интуитивно люди чувствуют, что эту декорацию будут и дальше менять. Можно ли это назвать «концом света» не знаю. Зачем об этом думать, если ничего не можешь изменить? А потом, есть старинный русский рецепт, как пережить Апокалипсис.
Какой? эхом откликнулась Мария.
Необходимо точно вычислить дату конца света, и накануне вечером лечь спать пораньше. Без всяких хлопот проснешься в новом мире.
Ты шутишь, а мне не до смеха.
Я не смеюсь, но я не хочу, чтобы ты грустила без причины.
Почему «без причины»? Ты же сам сказал, что будут «менять декорации».
Но мы же не можем этому воспрепятствовать.
У меня неспокойно на душе. Не могу объяснить. Я будто что-то должна успеть сделать в старых декорациях.
Дальше до самого дома они шли молча. Каждый из них думал о себе. Мария думала о своей жизни, в которой было все семья, дети, работа. Все время жизни было заполнено, не было ни малейшей щели, куда можно было бы вставить хотя бы волос. И вдруг! любовь! Может быть, надеялась она, это просто курортная любовная история, такая, как в бульварных романах? Тогда, все пройдет бесследно? Сергей Львович думал, что его жизнь никогда уже не будет прежней. Дальше мыслей не было, было ощущение полета. Точнее, было ощущение невесомости. И ощущение это двоилось: то ли это была невесомость перед предстоящим полетом ввысь, то ли это была невесомость, когда земля уходит из-под ног, и дальше падение. И предвкушение радости, и страх гибели одновременно. Впрочем, он знал про себя точно, что прежняя жизнь, состоящая из правил, которые заменили ему смысл эта жизнь надоела ему безвозвратно. Он готов был поменять ее хоть на падение, по крайней мере, ему так казалось в ту минуту.
Каждый из них думал о своей жизни и о своей любви. Была ли это одна любовь или у каждого из них была своя отдельная неизвестно, об этом ведает Бог. Но для каждого из них это была последняя любовь перед концом света.
17
Солнце уже миновало палящий зенит, но до момента, когда оно закатится за горы и тень накроет пляж в Бечичах, было еще часа три. Мария старательно загорала, намазавшись соответствующим кремом. Сергей Львович, устроившись полусидя на лежаке, читал Кузнецова, время от времени делая глоток воды из маленькой стеклянной бутылочки. До отъезда Марии оставалось три дня. На тему скорого неизбежного расставания они наложили табу. Сергей Львович в дополнении к запрету на разговоры гнал от себя даже мысль об этом.
Короче говоря, Сергей Львович был настолько погружен в чтение, что помимо образов поэмы, выплывавших один за другим перед глазами, параллельно в голове брезжила еще пара мыслей. Одна из этих не до конца оформившихся мыслей была следующей. Чтение на природе, особенно после купания, каким-то необъяснимым образом выявляет подлинность поэзии. Скорее всего, решил Сергей Львович, это связано не с видами природы, а с бодрым состоянием тела после купания.
Что читаешь? голос Марии заставил Сергея Львовича вынырнуть из глубины поэмы и взглянуть на нее. Мария возлежала в позе тициановской Венеры из галереи Уффици вальяжно, чуть повернувшись, немного приподнявшись на локте и склонив голову к плечу. Хотя, в отличии от Венеры она была в купальнике, Сергея Львовича обдало волной женской магии с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание. Кроме того, Мария мягко улыбалась и смотрела на него «электрически» внутрь его глаз. Он уже понял, что она нацелилась на какой-то серьезный разговор, и избежать его не удастся. И разговор скорее всего будет душевыворачивающим. Но Сергей Львович сразу не сдался и ответил, не закрывая книгу, тем самым показывая свое намерение продолжить чтение.
Поэму Кузнецова «Красный сад».
Интересно?
Очень интересно. Рекомендую к прочтению. Женщинам должно нравиться целая поэма и только про цветы, Сергей Львович по-прежнему держал книгу раскрытой.
Если эта поэма для женщин, то чем же она тебя заинтересовала?
Мысли всякие пробуждает.
Какие, например?
Мария была непреклонна. Сергей Львович вложил закладку, закрыл книгу и сел говорить лежа было неудобно.
Мысли разные Меня поражает само видение мира. Кузнецов рассматривает какой-нибудь цветок его форму, цвет, аромат. Эти свойства рождают у него всякие там образы, возникают ассоциации, чувства, фантазии Вот, Сергей Львович открыл книгу. Например, про розы:
В белых розах белая девица,
Белый день стоит на Беловодье
И катает белое яичко,
А в яичке горлица воркует,
И плывут серебряные звоны.
В красных розах красная девица
Ну, и так далее, Сергей Львович закрыл книгу. Получается, что есть небольшой земной цветок, который мы видим, но он, оказывается, связан и с белой девицей, и с Беловодьем, и с серебряными звонами и так далее. Получается, что белая роза живет и здесь, и в Беловодье одновременно. Ты понимаешь, что я говорю?
Понимаю. Действительно красиво.
Дело не только в красоте. Роза живет одновременно в разных мирах и в разных видах здесь она белый цветок, в другом мире белая девица, в третьем колокольный звон и так далее, но все это одно существо. Это простой цветок! А человек? Есть человек тушка с руками-ногами, с психикой, а есть чувства человека, есть сны, есть интуиция, у поэта есть поэтическая вселенная, где он тоже живет. Получается, что и человек, тем более, должен жить одновременно в разных мирах и в разных временах. К чему это я? Ты вчера говорила, что люди, ходят по променаду и высматривают свое безсмертие. Мне иногда кажется, что мы не туда смотрим. Может быть, человек обретет безсмертие если объединится с самим собой, живущим во всех мирах. Станет цельным. Например, есть поэт Блок, а есть поэзия Блока, написанная на бумаге. Мощность поэтической вселенной Блока такова, что Блок должен не ходить по земле ногами, как простой крестьянин, а летать по воздуху, летать к звездам, спускаться в адские бездны. Летать над Куликовской битвой. Но почему-то человек Александр Блок отделен от поэта Блока. Человек по неизвестной причине утерял связь со своей безсмертной частью. Я совсем непонятно говорю?
Очень понятно, ответила Мария.
Сергею Львовичу показалось, что она очарована полетом его мысли.
Мне непонятно другое, продолжила Мария, мягко улыбаясь и глубоко заглядывая в его глаза. В дневнике ты описываешь эпизод, как негры искали в Будве Сен-Тропе. Помнишь?
Сен-Тропе? Причем тут Сен-Тропе?! Сергей Львович разозлился. Я тебе о чем толкую? Мысль мою ты не поняла, но ты хоть одно мое слово слышала? При чем тут негры?! Сергей Львович беззвучно выругался.