Не слышу, заглотыши!! еще громче крикнул Фаза. Всем понятно!!!
Так, точно! без охоты, но хором отозвались стрелки.
Наконец, приковылял виновник междусобойчика. Потный, задыхающийся Пижон затравленно смотрел то на сержанта, то на всех остальных и ни в ком не находил сочувствия.
Звено! скомандовал Фаза, кончай перекур, бегом марш!
С минуту он стоял и смотрел вслед стрелкам, которые в ногу, широким махом рысили по тропе. И лишь Пижон портил картину, умирающей лебедью тащился следом.
По прибытии в подразделение личный состав рассредоточился по кубрикам. Для тренировочного лагеря заброшенная воинская часть оказалась подходящим местом. Некоторые этапы подготовки стрелки проводили прямо в подвалах полуразрушенных зданий по соседству с казармами.
Чистота и порядок поддерживались только в жилых и вспомогательных помещениях. Снаружи бывшая ВЧ выглядела разваливающейся, зарастающей заброшкой: ни флагов, ни оркестров, ни трибун, ни построений. Каждое звено занималось по индивидуальному плану. Лишь график сдачи зачетов вносил порядок в кажущийся бедлам и анархию.
Никто не объявлял отбой, просто единым рубильником в казармах выключали свет. Несмотря на закрашенные, завешанные одеялами, заложенные матрасами окна эта мера предосторожности устраивалась неизменно каждый божий день ровно в 22-00. Тогда зажигались фонарики, свечи, а некоторые пользовали контрабандные «фаеры».
Маяк уличный фонарь с тусклой лампой оставался единственным слабым местом в маскировке лагеря. Командование дважды пробовало отключать его и дважды «шпиталь» стремительно наполнялся покалеченными. Без привычного ориентира праздно шатающиеся, а по большей части, вынужденные мытари («клозет» из санитарно-гигиенических соображений был удален от жилых помещений на добрую сотню метров), забывшие взять фонарь, в кромешной темноте подворачивали ноги, натыкались на бетонные блоки, арматуру и вообще уходили не туда.
В свое время Фаза обзавелся МАЗовским аккумулятором, который с наступлением темноты исправно питал цепь из двенадцати вольтовых ламп. «Каптерку» сержант занимал единолично, благоустроил и был вполне доволен. Бывало, засиживался допоздна, испепеляя одну сигарету за другой, читал сталкерскую почту в трофейных ПДА или изучал новые карты.
В этот вечер он раньше обычного выключил гирлянду. Сидел в темноте, тянул «Приму» и не шевелился, словно рыбак над лункой. Вот тихонько скрипнула дверь в «умывальню». Фаза приподнял голову, прислушался, затем нажал кнопку подсветки, взглянул на часы без четверти два. Снова пискнула дверь. Сержант осторожно затушил сигарету в банке, натянул налобник. Что-то глухо стукнулось, будто на пол уронили кочан. Фаза, не спеша, чтобы не скрипнуть пружинами, поднялся с койки. Предательски щелкнуло колено. Он замер, переждал несколько секунд, затем прокрался к двери, приоткрыл, оценил царящую в казарме мертвецкую тишину и мрак. Не включая фонарь, бесшумно проскользнул к «умывальне». Из-за двери доносился придушенный шепот, минуту спустя, раздался сдавленные стон. Сержант загнул палец. Снова стон, похожий на тот, когда атлет жмет штангу от груди, выгибается и багровеет. Фаза прижал ухо к дверному полотну. Заслышался внятный шепот: « мразь ты поперечная, задрал козлячий парить. Советую тебе валить любым способом, который сочтешь нужным, иначе ноги переломаем, а то и хуже». Снова удар следом сдавленный стон.
Сержант загнул третий палец и распахнул дверь. Словно шухер на стреме, пискнули петли. Фаза шагнул к раковине, повернул вентиль на кране. Тонкой струей полилась вода. Звуки за стеной стихли.
Кто там? из «сральни» послышался громкий шепот.
Сержант набрал в пригоршню воды, плеснул на лицо, проговорил, сипя и отдуваясь:
Я это. Сон говно, одни жмуры.
В тему со стороны гнилого леса донесся протяжный, с клокотанием вой, переходящий на визг и хохот.
Иди глянь, кто там, снова шепот.
Отражаясь от кафеля, по стене запрыгал луч фонаря. Седой остановился у склонившегося над раковиной стрелка, открыл рот для вопроса, как тот вдруг повернулся. Яркий луч резанул по глазам. Ослепленный блатарь, сощурился, поднял руку:
Ты свет
Он недоговорил. Сержант бил в неподвижную физиономию все равно, что по груше. В подбородок саданул так, что Седого развернуло. Он не успел вскрикнуть, на ватных ногах пошел винтом вниз. Фаза подхватил тело, поволок к заколоченному окну. Сланцы слетели с босых ног блатаря, мозолистые пятки заскользили по плитке.
Эй, послышался громкий шепот из-за стены, Ты чего там, провалился?
Ответом ему была тишина.
Стой здесь, угрожающие предупреждение кому-то, затем тапочки захлопали по голым стопам.
Вырубить Раму ни с первого, ни со второго удара Фаза не рассчитывал. Мозгов в голове у амбала с кукиш и те желейные. Но все равно, с ним одним как-нибудь справится. Мысленно отсалютовал Всесоздателю, что первым прислал блатаря.
Удар в челюсть обескуражил верзилу, колено в пах согнуло пополам, подножка повалила на пол, а удушающий со спины завершил спарринг в одну калитку. Рама хрипел, выкатывал глаза, брызгал слюной, пытался вывернуться, разжать зажим. В какой-то момент веки его затрепетали, сопротивление стало ослабевать, а глаза закатываться.
Вы, уроды, зло зашипел Фаза, напрягаясь и багровея, решили, что лучше знать, с кем в зону ходить? Не много ли на себя берете, ванилины гребаные? он ослабил зажим, давая возможность качку дослушать мысль, я вас, дуболомов, научу
Отпусти, захрипел Рама, обеими руками цепляясь за мускулистое предплечье, которое сдавливало горло подобно петле на виселице, я поня-я-лл.
Спецназовец обмяк, его безвольная кисть стукнулась костяшками о кафель. Еще несколько секунд Фаза удерживал здоровяка в капкане, затем отпустил, поднялся, посветил в лицо глаза закрыты, спокойное дыхание, безмятежное выражение. «Везет же некоторым», мысленно позавидовал сержант. В последнее время испытывал со сном проблемы. Он не соврал, когда упомянул про жмуров. Уже, как с месяц ночные сеансы заполонили мертвецы.
Заправляя футболку в брюки, Фаза зашел в «сральню». Увидел того, кого, собственно, и ожидал там увидеть. У окна, стоял худосочный, в черной футболке, в трениках, босой Пижон и щурился на яркий свет.
Топай спать, урок окончен, буркнул сержант.
Наутро Седой с Рамой стояли перед звеньевым и старались не пересекаться с ним взглядами. Зато Фаза очень даже в них всматривался. Говорил зло и с оттяжкой:
Что, сучье вымя, никак не успокоитесь? заложив руки за спину, прошелся менторским шагом вправо, развернулся на каблуках, злым взглядом из-под брови окатил потупившиеся физиономии. «Синяков нет хорошо», вслух сказал:
Я вам, дебилам грешным, русским по белому объяснил, что к чему. Нет, блин, не прошло и несколько часов, они уже порешали по-своему. Они, копать хоронить, лучше знают, кому уйти, а кому остаться. Воспитатели педагоги нашлись здесь. Сержант завершил проходку влево, крутанулся на каблуках. «С этой стороны хари тоже в порядке». Это же надо, протеже Нагибауэра прессуют. В какой толчок, черебумы клятые, вы свои мозги слили? Или решили меня подставить? Подумали на досуге, мол, сержант наш что-то давно не траханный, угрюмый какой-то, слова от него ласкового не дождешься. Давай-ка мы его взбодрим, дерним кукуя за я-я, а он уже клюнет кого надо. Гы-гы-гы, смешно блин, сержант остановился перед провинившимися, резко развернулся, подался вперед и выкатывая глаза загы-гыкал.
Седой сморщился, отпрянул:
Мы его только припугнуть хотели. Пару раз в прессуху двинули, никаких следов. Кто ему поверит?