Ни один корабль не был уничтожен, но обе стороны претендовали на победу.
Кеппелю удалось заставить д'Орвильера действовать против его воли; д'Орвильер благодаря хорошо продуманным эволюциям сохранил превосходство в маневренной мощи после боя. Если бы его сигнал к повороту был немедленно выполнен, он мог бы снова пройти мимо британского флота в довольно хорошем состоянии кораблей, прежде чем противник сможет собрать свои разбросанные корабли в боевую линию. Даже при задержке поворота он явно был в силах возобновить бой; и то, что он этого не сделал, лишает его права на победу. Кеппель дал своему противнику полную возможность настичь британский флот и атаковать. Вместо этого д'Орвильер выстроился позади флота противника вне досягаемости артиллерийских орудий и не атаковал.
Сражение у острова Уэссан. Художник Жан Гюден
Таким образом, британцам было дано время, чтобы отремонтировать свои корабли в достаточной степени, чтобы снова атаковать. Этого французский адмирал не должен был допускать. Он должен был немедленно атаковать или отступить. В этих условиях было крайне опрометчиво давать противнику время, чтобы оправиться. Кеппель же, получив такой шанс, должен был возобновить бой; и здесь возникла полемика, которая охватила всю Англию и, можно сказать, увековечила этот, в остальном тривиальный, инцидент. Дивизион Паллисера должен был выстроиться в боевой порядок и присоединиться к главнокомандующему. Кеппель утверждал, что, если бы Паллисер выполнил приказ к 18:00, британский флот возобновил бы сражение, имея еще более двух часов дневного света. Уже было сказано, что, помимо сигналов флагами, фрегат доставил Паллисеру известие, что адмирал ждет только его.
Детали спора не представляют большого интереса, за исключением исторической связи сражения с боевым развитием британского флота; и только это заслуживает большего, чем мимолетное упоминание о столкновении двух флотов.
В 1778 году умы людей все еще были заняты казнью адмирала Бинга в 1757 году и делом Мэтьюза и Лестока в 1744 году, которое существенно повлияло на действия Бинга у берегов Менорки. Кеппель неоднократно говорил о себе как об осуждаемом общественным мнением в течение всей жизни за то, что был членом военного трибунала, осудившего Бинга на казнь. Суть обвинений, выдвинутых Паллисером против него самого, заключалась в том, что Кеппель в начале сражения атаковал «нестройной толпой», не сформировав должным образом боевую линию, за что в свое время Мэтьюз был лишен свободы; и, во-вторых, что адмирал, не возобновляя боевые действия после первого прохода вдоль противника контркурсом, отдалился от французского флота, и не сделал всего, что мог бы, чтобы «захватить, потопить, сжечь и уничтожить». За подобное обвинение Бинг был казнен. Кеппель, помимо своих оправдательных доводов в пользу своих действий в целом, заявил и доказал свое явное намерение атаковать снова, если бы Паллисер соизволил присоединиться к нему.
В военный трибунал против Кеппеля были вызваны в качестве свидетелей двадцать восемь из тридцати капитанов, находившихся в сражении. Большинство из них под присягой заявили, что если бы Кеппель в тот день потратил перед атакой время на построение, а не дал сигнал к немедленной «общей погоне», то французы просто смогли бы ускользнуть, не приняв боя.
В ходе слушаний проявилась укоренившаяся педантичность среди капитанов, выражавшаяся в том, чтобы все время находиться в кильватерном строю позади командира своего дивизиона даже тогда, когда на мачтах флагмана флота поднимались сигналы присоединиться к кораблям, следующим за кораблем главнокомандующего. Таким образом, собственное бездействие Паллисера, по какой бы то ни было причине, парализовало шесть или восемь кораблей с его собственным. Но кажется, что Кеппель серьезно ошибся, не созвав эти корабли персональными сигналами в адрес каждого корабля, как только он начал не доверять намерениям вице-адмирала. Вместо этого, он отложил это действие до 7 часов вечера.
Получилось, что семь или восемь кораблей, среди которых был флагман третьего по рангу командира флота, явно оставались равнодушными зрителями. Единственной неисправностью «Формидэбла» был сбитый фор-марсель, не сброшенный за борт в течение четырех часов задержка, которая, будучи необъяснимой, скорее увеличила, чем сняла подозрения, распространенные в то время во всем флоте против Паллисера.
Защита Паллисера основывалась на двух основных моментах: (1) на борту «Формидэбла» не видели сигнала с приказом присоединиться к главнокомандующему; (2) фок-мачта корабля Паллисера была повреждена настолько, что экипаж опасался поднять на ней паруса, таким образом, корабль был «обездвижен». Что касается первого момента, то сигнал был виден на борту «Оушена», следующего почти вплотную за кормой флагмана дивизиона. Во-вторых, вице-адмирал должен был любым способом информировать главнокомандующего о том, что «Формидэбл» утратил возможность двигаться. В-третьих, наиболее разрушительным аргументом против Паллисера было то, что после выхода из-под огня (имея уже поврежденную мачту), он сразу же развернулся и направился в сторону противника, а затем снова повернул назад. Таким образом, за период с 13.00 до 15.00 «Формидэбл» прошел дистанцию в несколько миль,* поэтому Паллисер мог бы проявить достаточно усердия и деловитости, чтобы пройти еще две мили, чтобы поддержать своим дивизионом главнокомандующего.
* Капитан «Оушена» Джон Лафори дал следующие показания: «Я не могу сказать точно, сколько миль дивизион прошел после выхода из перестрелки, следуя разными галсами за флагманом Формидэблом, но полагаю, что это был довольно большой путь».
С Кеппеля были сняты все обвинения. Против Паллисера не было выдвинуто никаких конкретных обвинений, но 27 июля Адмиралтейство направило в суд результаты расследования его действий. Суд счел его поведение «во многих случаях в высшей степени образцовым и достойным подражания, но предосудительным, поскольку он не сообщил главнокомандующему о повреждении корабля, что он мог сделать либо через фрегат Фокс, либо другими средствами, которые были в его распоряжении».
Общественное мнение сильно поддержало Кеппеля, его оправдание было отмечено в Лондоне кострами и иллюминацией; пьяная толпа разбила окна домов сторонников Паллисера, разрушила его собственный дом и чуть не убила его самого. В 1780 году Адмиралтейство назначило его начальником Гринвичского госпиталя.
28 июля, когда британские и французские эскадры удалились друг от друга, Кеппель направился в Плимут, куда прибыл 31-го.
Хотя в частном порядке главнокомандующий осудил поведение Паллисера, он не подал официальной жалобы, и только после того, как дело попало в газеты, посыпались взаимные обвинения, которые в следующем году привели к суду над обоими адмиралами.
После этого Кеппель, недовольный оценкой своих действий со стороны Адмиралтейства, заявил о желании отказаться от командования флотом. Приказ спустить его флаг был датирован 18 марта 1779 года. Он больше не служил в море, но после смены морского руководства в 1782 году он стал первым лордом Адмиралтейства и оставался на этом посту до декабря 1783 года.
Глава III. Военные действия в Вест-Индии
Погодные условия оказали большое влияние на время и место военных действий во время морской войны 1778 года, о первых сценах которой в Европе и Северной Америке только что было рассказано. В европейских морях стало понятно, что военно-морские действия флотов, требующие участия больших масс крупных кораблей, возможны только летом. Зимние бури разбрасывали корабли и мешали маневрам. Из тех же соображений преобладало ограничение активности в водах Америки; и вдобавок к этому приходилось учитывать, что в Вест-Индии ураганы чрезмерной силы происходили с июля по октябрь.