Тупой, дают голову на отсечение. А зуб рвут с корнем. И это всё? прищурился Мишка. А про наши встречи с Альбертом Иванычем?
Ни слова, как партизан на допросе. Просто сказал, что круто было бы жить голядью, а не русским.
А папка с мамкой чего?
А батя сказал: можно быть хоть негром, лишь бы платили хорошо, а не как у него в компании. А мама вообще смолчала. Им всё это пофиг. Они ж русские! А мы уже не русские.
Здорово, пацанва! Хайль, голядь! это появился Венька улыбающийся, развеселый, сделал ручкой, как фрицы в фильмах, а еще еврей, пусть и бывший уже. Об чем базарим?
О, привет! Заждались! радостно воскликнул Сева. Только ты зигу не кидай, а то попадешь к Мишкиному папе в застенок.
Да ну тебя вяло отмахнулся Мишка. Только подкалывать мастер.
Гляди, Иванушка-дурачок вышел, Сева показал пальцем на вяло переваливающегося, как пингвин, олигофрена, вышедшего из подъезда. Он был ровесником пацанов, но умишком едва ли превосходил четырехлетнего детсадовца. То ли головкой в детстве ударился, из коляски выпав, то ли какая инфекция в мозг проникла, то ли папа за воротник крепко зашибал, а дите росло телом, а никак не умом. Его даже в дурацкую школу не взяли. Или взяли, а потом выгнали за тупость.
Ваня, со двора не уходи. Сиди в песочнице. Я тебя позову, понял?
Ыгы Буду Пешочница, промычал Иванушка, обернув к матери поросячью физиономию, на которой расплывалась вечная блаженная улыбка.
Парни, его до сих пор в окно окликают! засмеялся Сева. У всех нормальных мобилы, как у нас с вами, а этот дурень, он даже не знает, что с ними делать.
Русский герой Иван-дурак! произнес Венька. Как в сказке.
Нет, тот только прикидывался дебилом, а сам умный был, всех надул, даже царя, не соглашался Мишка.
Это русские свою дурость за ум выдают! подытожил дискуссию Сева и неожиданно предложил: А давайте с этим дурачком поиграем в русско-голядскую войну. Идет?
Это как? в один голос спросили оба друга Севу.
Ну, это значит просто погонять. Не бить, а так, свое превосходство показать: кто мы и кто ты, чмо!
Пацаны недоверчиво переглянулись: Ванька же не просто дурак, а больной, больного обижать нельзя, грех это.
Гони русского дурака! заорал внезапно Сева и побежал к Ваньке, увлекая за собой пацанов. Умная голядь русских дурней победит!
С лица дурачка тотчас исчезла блаженная улыбка, сменившись выражением ужаса. Он с диким воплем сорвался с места и помчался прочь, повизгивая на бегу точь-в-точь поросенок.
Да здравствует голядь! в один голос орали ребята. Смотрите, как русский от голяди драпает. Голядь победит Русь, ура!
Ванька припустил через весь двор. Из-под ног пулей вылетел вспугнутый кот, с шумом взлетели ленивые голуби. Неожиданно на пути улепетывающего дурачка оказалась скамейка. Он налетел на препятствие и перевалился через него, больно ударившись, завыл и запричитал что-то на своем дебильном языке. Пацаны остановились и хором заржали.
Эй, вы там! раздался сзади чей-то хриплый голос. Совсем, что ли, охренели? Глупого мальчишку дразните, гоняете, а сами- то что, умными себя считаете? Сами вы идиоты! Вот расскажу вашим родителям, чем вы тут занимаетесь! пожилой мужик гневно тряс авоськой с торчащим из него батоном, в левой руке он держал поводок, на котором выгуливал сиамского кота. Кот в унисон ему угрожающе гнусаво промяукал.
Бежим! крикнул Сева и трое нырнули в подворотню. Это был чужой двор, так что разгневанный мужик едва ли знал, кто их родители. Вслед убегающим неслось: «шпана», «будущие уголовники» и тому подобное.
А немцы раньше таких, как Ванька, того, выпалил Венька, переводя дух, и выразительно провел ребром ладони по кадыку. Под корень!
Они и твоих тоже под корень, так же тяжело дыша, небрежно бросил Мишка. Забыл?
Запомни: я не еврей! Я голядь, как и ты! почти закричал Венька. Еще раз скажешь в лоб получишь, ясно?
На себе не показывай, встрял Сева.
И ты тоже со своими русаческими прибаутками, фыркнул Венька.
Значит, так, пацаны, Мишка обхватил друзей за плечи. Давайте раз и навсегда: нет в нашей компании больше ни евреев, ни русских.
Ни хохлов! среагировал Сева.
Мой папа, если хочешь знать, никогда себя хохлом не считал и мне говорил: украинцы ветвь русской нации, тотчас парировал Мишка.
А теперь мы все голядь, примирительно произнес Венька. Один народ!
И они, рассорившись и тут же помирившись, зашагали в свой двор
Опять эти националисты русских унижают, Алла Васильевна комментировала сюжет «Вестей», сидя в удобном кресле перед телевизором. Русские школы закрывают. Скоро совсем по-русски говорить нашим запретят! Избаловали этих прибалтов в советские годы, а они теперь на русских отыгрываются. Посмотри, что делают!
Мама, а ты никогда не задумывалась, что русские, может быть, тоже бывшие прибалты, только не знают об этом? Диана выплюнула в блюдце черешневую косточку. Плохо же у тебя эта машинка работает: написано, что освобождает ягоды от косточек, а на самом деле ни фига!
Ну, бывает, проскакивают. Мать повернулась к дочери. Постой, а как это так: русские и тоже прибалты? Мы же славяне, доченька!
Ну да, нас такими сделали. А раньше здесь вот, в нашей области, жило литовское племя голядь.
Голытьба, что ли? Ну, так это не литовцы, а свои нищеброды были.
Я говорю племя такое было, Диана прокусила ягоду вот эта без косточки. Говорило на своем языке, своим богам поклонялось, а русские его завоевали и заставили заделаться русскими. А кто против, тех, она провела чайной ложкой под подбородком. Выбили всех. Нам с Костей это рассказал один старик, прикольный такой. Краевед!
Как у тебя с Костей? мама решила перевести разговор с непонятных ей, экономисту-финансисту, рассуждений о каком-то средневековом народце на более приземленные материи.
Всё культурно! дочь отправила в ротик еще одну ягоду. Не как у тебя с папкой было: родила меня по залету, а он теперь
Не смей! воскликнула родительница. Сопливая еще, чтобы взрослых обсуждать и осуждать! Вот сама обожжешься и
Отец Дианы оставил семью два года назад, уйдя жить к любовнице, которая ненамного-то старше его дочери. Диана возмущенно выпалила:
Вот это у тебя всегда так. Как про мои отношения с парнем, так «сопливая еще», а как про поступать на факультет менеджмента, так: «тебе уже семнадцать, пора готовиться». Да у нас с Костей, если хочешь знать, этого самого, о чем ты думаешь, не было. Только целовались! А когда оно будет, это только нам двоим решать, всё это девушка выложила на одном дыхании. И, уже успокаиваясь: Запишусь я на подготовительное, не беспокойся! Хотя мне твой менеджмент, если честно, до лампочки. Я, может быть, еще раздумаю, на исторический поступать буду.
Вот так десять раз передумаешь и никуда не поступишь, вздохнула мать. И тут же решила перевести разговор с чреватых очередной ссорой любовной и учебной тематики на далекую от их семейных проблем национальную. А это твое племя
Голядь?
Ну да. Оно же вымерло давно. Как скифы разные, нам о них в школе рассказывали. Вот и голядь
Ее заставили стать русской. Это предки наши, мама! И мы можем снова стать голядью, если захотим!
Выписаться из русских? Да разве такое возможно?
Почему бы нет? улыбнулась Диана
В раскрытое окно вливался теплый, влажноватый (прошел дождик) воздух раннего лета. Красота! Костя жадно вдохнул запах цветущей сирени. Он привычно пришел в клуб «Ратник», чтобы обсудить предстоящее «ристалище» ребята должны были скоро сразиться с командой «витязей» из соседней области: московское войско против бойцов из Тверского княжества.
Однако парней занимало совсем другое. Саня Шелохтин что- то печатал, уткнувшись в экран компьютера, Гарик Городцов сосредоточенно водил маркером по большому листу ватмана.