Выйдя из собора, Джакомо наткнулся на парад немцев, проходивший на Корпусной площади. Немецкий военный оркестр с флейтами и барабанами играл «Лунную сонату» Иоганна Бетховена.
Немцы имеют исключительные музыкальные способности. Эта нация в особой связи с Космосом и сообщается с ним через музыку. Все самые выдающиеся европейские композиторы были немцами, сказал итальянцу саксофонист Андрей Боровский, встретивший Вероккио на площади.
Пусть бы у себя в Германии и выступали. Схватись я сейчас с ними врукопашную, наверняка успел бы убить троих, а то и четверых вояк перед смертью. Ведь меня готовили совсем иначе, чем современных солдат. В Российской империи была лучшая в Европе школа штыкового боя, перевёл тему Джакомо и, откланявшись, ускорил шаг, вспомнив, что забыл покормить кота.
Дома итальянец натянул холст на подрамник, покрыл его грунтовкой, разбавил краски и начал увлеченно рисовать. Секрет изготовления красок был фамильным и передавался из поколения в поколение. В этот раз в составе краски Джакомо использовал льняное масло изо льна, выросшего на полоцком городище. Вероккио изобразил гигантского спящего дракона в короне, на которой по жемчугу и изумрудам ступали, спотыкаясь, миниатюрные рабочие с транспарантами, интеллигенты в пиджаках и немецкая армия. А около уха дракона, стараясь его разбудить, играл на саксофоне Андрей Боровский. Джакомо был так погружён в процесс, что оторвался от картины только утром и заметил трущегося об него и мяукающего кота Тамерлана. На полотне дракон скрутился в узлы, получившиеся на удивление реалистичными и будто обладающими мистической силой. Когда Вероккио всматривался в их узор, то видел образ пожилого тоскующего отца. Вскоре зазвонил белый с золотом телефон, и городской голова поделился с итальянцем новостями.
Ты знаешь, что я вдовец с пятью детьми и не смог сбежать из Полоцка. Мне неудобно, Джакомо, тебя беспокоить, но нужно поставить на учёт револьвер, сказал Левин.
С раннего утра Герман Фирстенау играл свою собственную симфонию, умело дирижируя немецкими солдатами. Обещание, данное комендантом не вмешиваться во внутренние дела Полоцка не помешало ему отдать приказ о сдаче горожанами оружия и боеприпасов. С деликатной улыбкой Фирстенау пояснил, что оружие оставят лишь тем, кто зарегистрирует его в комендатуре. Вероккио, как и тысячи полочан, купился на трюк полковника и явился к скучающему немецкому ефрейтору, записавшему в список револьвер системы Nagan.
Это всё, что у вас есть из оружия? поинтересовался ефрейтор.
Я белорусский интеллигент. Разумность, чувство меры и обходительность моё главное вооружение, ответил Вероккио, и немец что-то пометил в листке.
Ещё через день Фирстенау заявил, что передумал и всё оружие необходимо принести под угрозой расстрела. Мягкий, двуличный тон приказов коменданта вызывал отвращение у полочан. Начались повальные обыски по всему городу.
Первого марта 1918 года солдаты ворвались в дом полоцкого мещанина Олега Ивановича Осетского, когда вся семья завтракала в столовой. Пятидесятилетнего главу семьи заставили открыть погреб и чердак.
Бистро, бистро! орал на купца немецкий солдат, подталкивая его стволом винтовки в спину. Сыновья мещанина, Александр и Владимир, зароптали, но мать приказала им молчать. В погребе немцами была обнаружена винтовка Мосина. Купца прошиб холодный пот.
Я пока не успел её зарегистрировать, позвольте, я заплачу штраф, сказал Осетский.
Конечно вы все заплатите, произнёс немецкий солдат с ухмылкой. Жена купца тут же получила смертельный удар прикладом по голове, от которого череп женщины треснул. Осетского и его сыновей пинками выгнали из дома. На улице был густой туман, проникший в лёгкие пленников и вызвавший у них дрожь.
Ублюдки! только и успел произнести глава семьи и неуклюже плюнул в солдат. Раздались выстрелы, и под испуганные перешёптывания вышедших соседей три жертвы пали замертво. Под покровом тумана немцы сняли с покойников серебряные крестики и перстни, а после забрали из дома все ценные вещи, включая посуду, а также французское мыло, сигареты и голову сахара на четверть пуда. Один из солдат, примеряясь, посмотрел на бездыханную хозяйку, одетую в шёлковое лазурное китайское платье, и стянул его с трупа.
Подарю моей девушке Хильде, пояснил товарищам запыхавшийся от усилий немец.
Этот случай возмутил правящие круги города, но о наказании мародёров не могло быть и речи. Проститься с семьёй Осетских пришли полоцкие православные, иудеи и католики, а надгробия оплатило еврейское общество, сотрудничавшее с купцом.
Чтобы как-то снять возникшее напряжение, комендант предложил Григорию Левину организовать танцевальный и поэтический вечер в доме купца Менделя Брейдо.
На встрече пела актриса Клеопатра Герасимовна Лемешева. В розовом, газовом и почти невесомом платье, стройная певица сыграла на фортепиано и исполнила арию «Царевны-Лебедь» Римского-Корсакова.
Будто сирена, Клеопатра заворожила своим пением присутствующих. Её упругая грудь в глубоком кружевном декольте то поднималась, то опускалась, приводя мужчин в трепетное волнение, а очень эмоциональное и красивое лицо пленило сердца военных. Полковник Фирстенау и явившийся с ним капитан Юзеф Крумплевский залюбовались выступлением певицы. Насколько это было возможно, царила непринужденная атмосфера.
Я плохо понимаю, о чём она поёт, но выглядит артистка просто восхитительно, сказал комендант, уставившись на облизывающую губы и поправляющую ленту в волосах Клеопатру.
Возбудился и Вероккио. Он вспомнил, как сжимал эту ленту и сверкающие светлые волосы сзади, когда Джакомо и Клеопатра занимались любовью в последнюю встречу, и подумал, что давно не заходил к «подруге».
В этот день, 9 марта, в Минске объявили о начале работы Рады Белорусской Народной Республики, куда вошли представители двух основных местных политических течений демократов и социалистов. Конечно, все обсуждали будущее белорусского государства.
Я лично знаком с поэтессой Констанцией Буйло, которая держала книжную лавку в Полоцке. Моим другом стал поэт Янка Купала, во время его службы в Полоцке. Он показывал мне отрывки своей поэмы «Гореслава» про полоцкую княгиню Рогнеду. Прочитал я и «Короткую историю Беларуси» Вацлава Ластовского. Дружу с театралом Игнатом Буйницким. В общем, я сочувствую белорусской национальной идее, но не понимаю, как её можно реализовать без сильной национальной армии. Тот же Симон Петлюра собрал под рукой Украинской Рады 400 тысяч человек, и даже этого оказалось недостаточно. На что же надеются деятели белорусской Рады? задавался вслух вопросом Джакомо, беседуя с Левиным.
Клеопатра запустила патефон французской фирмы Pathé и начались танцы. Вероккио пригласил на танго Клеопатру, краем глаза заметив перекосившиеся лица Фирстенау и Крумплевского. Очевидно, в этом танце офицеры не достигли больших успехов. Глаза Клеопатры сверкали, то и дело слышался её звонкий смех. В танце актриса играла языком, перемещая его к краям алых губ, и обнимала ногой жгучего итальянца. Джакомо касался носом её щеки, и обоих объяло видимое желание. Дыхание танцующих словно трансформировалось в воздушные поцелуи. Страсть и чёткие движения привлекали взгляды окружающих. Когда музыка остановилась, Вероккио произнёс, глядя в глаза Клеопатре:
Танец с тобой это освобождение,
Что описать не под силу словам,