В нём неземное есть наслаждение,
Я отправляюсь к далёким мирам.
Словно эфир нас с тобой окружает,
Магией танца меня озарив,
Блеск твоих глаз ли его порождает?
Может дыханья ритмичный мотив?
Нежной руки твоей прикосновение?
Смех твой, которым я окрылён?
Или улыбки твоей вдохновение?
В танца мгновенья в тебя я влюблён
Скоро в электрическом театре будет фильма с Чарли Чаплином «Прерванный роман Тилли», давай сходим? спросила Клеопатра, и Джакомо пожал плечами.
После танца я предлагаю отправиться подышать свежим воздухом, ответил Григорий Левин, и народ поспешил на улицу. Здесь пьяный легионер Юзеф Крумплевский, желая выделиться перед дамами, закричал во всю глотку:
Ну что, великие танцоры и тыловые крысы, кто из вас посоревнуется со мной в меткости? Полковник подтвердит, что равного мне стрелка нет во всей дивизии!
Шатающийся легионер достал две свечи, подпалил их зажигалкой и установил на телегу напротив каменной стены рыбной еврейской лавки. Свечи стояли на одной условной линии, параллельно руке стрелка. Поляк вынул из кобуры револьвер Nagan, прицелился и выстрелом затушил оба фитиля.
Кто сможет повторить? обратился капитан к присутствующим и уставился на Вероккио с явным вызовом. Итальянец усмехнулся, выступил вперёд и зажёг свечи спичкой. Затем он протянул руку к Юзефу, сжал в руке его револьвер и взял на мушку свечи. В воздухе повисла долгая пауза, полная напряжения.
Чего ты ждёшь? Испугался? вспылил Крумплевский, и в этот момент раздался выстрел, погасивший обе свечи. Полочане зааплодировали, а Фирстенау недовольно вздохнул.
Это ещё не всё, сказал Крумплевский и разместил между двумя свечами третью, чуть левее остальных, а затем добавил: Усложним задачу: теперь пуля должна коснуться всех трёх фитилей, чтобы сбить последний огонь рикошетом. Легионер навёл ствол револьвера на свечи, выстрелил, но, как и раньше, потухло только две свечи. Третья же, находившаяся в стороне, на мгновение опустила пламя, но потом гордо подняла его вверх.
Юзеф Крумплевский побагровел от ярости и вернул револьвер в кобуру, демонстрируя, что на этом всё. Однако Вероккио железной хваткой вцепился в руку поляка, да так жёстко, что легионер даже вздрогнул.
Вы, милостивый государь, сами затеяли эту игру, так извольте дать мне револьвер для соревнования, раз мой немецкая армия изъяла, произнёс угрожающе Джакомо.
Соревнование окончено, приказал Фирстенау, но окружающие, включая Клеопатру, начали громко возмущаться, и капитан нехотя отдал Nagan.
Ведь цель потушить свечи? На войне японцы научили меня, что всегда есть нестандартное решение проблемы. Яков Моисеевич, выйдите к нам ненадолго, громко парировал итальянец. Дверь лавки открыл пожилой еврей, и поток воздуха подавил огонь. Послышался смех гостей.
Я справился с условием, даже не применяя револьвер, но на самом деле для рикошета каменная стена не годится, нужен металл. Яков Моисеевич, зажгите, пожалуйста, свечи и ступайте в лавку, проговорил Вероккио и после паузы молниеносно вскинул руку с револьвером, выстрелив, почти не целясь, но не в свечи, как легионер, а в край водосточной трубы над лавкой, отлитый на Демидовском заводе в виде осетровой головы. Пуля ударилась о железную голову рыбы на трубе, затем подалась вниз, погасив две свечи под углом, отскочила от бронзовой ручки двери в лавку и рикошетом сняла третье пламя.
Что-то невероятное, восхитился немецкий полковник.
Всё, что делает Джакомо это всегда искусство, будь то пицца или выстрел, звенящим голосом произнесла Клеопатра и дотронулась кончиком языка до внутренней поверхности своей щеки.
Никогда, господин капитан, не играйте с бывшими работниками цирка, невозмутимо сказал итальянец.
Хватит мёрзнуть на улице. Клеопатра Герасимовна не только певица, но и медиум. Я приглашаю вас подняться на четвёртый этаж в эркер и поучаствовать в спиритическом сеансе, внезапно послышался голос городского головы.
Часть гостей собралась на последнем этаже и села в круг. Левин разжёг привезённые с Дальнего Востока ароматические палочки и поставил в центр круга торшер.
Это для чистоты эксперимента, пояснил городской голова.
Гости, включая Вероккио, Фирстенау и Крумплевского, взялись за руки и закрыли глаза. Джакомо чувственно сжимал тёплую руку Клеопатры.
Дым быстро окутал комнату странным ароматом, и Григорий Левин гулко произнёс:
Я обращаюсь к духу иезуита-изобретателя Габриэля Грубера. Если ты здесь, дай нам знак и включи торшер.
Дым в комнате начал двигаться гораздо быстрее, лампа накаливания загорелась, а гости с улыбками открыли глаза. Из всех сидевших в круге выделялась только Клеопатра Герасимовна, запрокинувшая голову и закатившая глаза. Рука певицы стала ледяной.
Наша медиум связалась с изобретателем, возглавлявшим Полоцкий иезуитский коллегиум. Задавайте ему свои вопросы, заявил городской голова. Присутствующие восприняли происходящее как трюк и отнеслись к появившемуся свету торшера как к розыгрышу.
Где в Полоцке находится серебро, золото и другие сокровища иезуитов? сказал шутливым тоном с сильным акцентом Фирстенау.
К серебру братьев ведёт подземный ход из флигеля коллегиума, а главная драгоценность замурована в центр западной стены в кабинете флигеля в серебряном ларце, ответила грубым мужским голосом Клеопатра, и лампа потухла.
Что ж, давайте вызовем кого-нибудь ещё. Я хочу поговорить с духом полоцкого князя-оборотня, построившего Софийский Собор, Всеславом Брячиславовичем, Если он здесь, то пусть зажжётся свет! обратился к Клеопатре городской голова.
Вероккио с беспокойством всматривался в актрису, так и не вышедшую из транса. Торшер вновь засиял.
Немчуга в Софии? яростно закричала Клеопатра новым мужским голосом, на миг взлетела над паркетом и громко завыла. Испуганные зрители вскочили с ковра, лампа накаливания взорвалась, а Клеопатра приземлилась на ковёр и упала без чувств, подхваченная итальянцем.
Григорий Левин извинялся и хлопотал, а Юзеф Крумплевский и Герман Фирстенау отошли в сторону и начали что-то горячо обсуждать. Не каждый день становишься свидетелем левитации.
Я забыл вас предупредить, что наш штаб переезжает в Полоцк. Немецкие солдаты разместятся теперь в здании иезуитского коллегиума. Соберите деньги для ремонта флигеля 1, сказал городскому голове приблизившийся к нему комендант.
Гости разошлись, и очнувшаяся Клеопатра догнала Вероккио. Девушка поблагодарила его нежным поцелуем, а после поспешила на выступление в гостиницу «Виленская». Зайдя в раздевалку, актриса увидела, что помещение заставлено цветами в горшках и вазонах всех окрасов и размеров. Раздевалка просто утопала в цветах. В дверь постучались, и в комнату вошёл капитан Юзеф Крумплевский.
Дорогая Клеопатра, я, как мог, украсил ваши покои, пояснил легионер.
Вы с ума сошли, это, наверное, обошлось вам в целое состояние, произнесла, нахмурившись, актриса.
Когда я заметил, что в соседней цветочной лавке разгружают цветы, я снял мундир и одолжил у главы еврейского совета Лейбы Баркана ермолку. Без суеты я стал переносить цветы в другом направлении. К сожалению, купить столько цветов невозможно на моё скромное жалование, и хозяин, видимо, их уже ищет. Но подснежники у вас на столе куплены мной на площади, и их у вас никто не заберёт, ответил Юзеф.
Так вы украли цветы, безумец, возмутилась Клеопатра, но глаза её выражали восхищение.
Я лишь хотел сделать вам приятно, пусть на мгновение, так как ваша красота достойна куда большего, чем все цветы империи. Ах, если бы ваше сердце было также просто похитить, произнёс Юзеф. Вдалеке послышался топот бегущего хозяина цветов. Капитан поцеловал изящную руку улыбнувшейся Клеопатры, откланялся и зашагал навстречу продавцу еврею.