Теперь встал другой человек. В колонии его все звали Колей, хотя это было не имя, а прозвище.
Экспедиция это, конечно, хорошо! Экспедиция дело полезное и нужное, начал он как бы издалека. Я в целом поддерживаю эту идею.
А что тебя смущает, Коля? спросил Профессор.
Экспедиция это дело, конечно, важное, продолжал Коля, не обращая внимания на вопрос Профессора. Артефакт исследовать там и всё такое. Это всё, конечно, здорово.
Коля! вставил Профессор. Давай всё-таки ближе к делу. Какое твоё предложение?
Экспедицию послать туда, конечно, надо. Тут вопросов никаких нет, разглагольствовал Коля. Только вот переселение туда может выйти нам всем боком. Не доберёмся мы туда! Никто не доберётся! Погибнем все по пути. Я помню, с каким трудом сюда добрался. Что мне пришлось вытерпеть и пережить. Никогда этого не забуду. До самой смерти теперь буду помнить. А вы предлагаете всё это заново проделать, что ли? Я правильно понимаю? Нет, не будет такого! Я не позволю выгнать куда-то непонятно куда мою семью, моих детей! Мы останемся здесь! Мы никуда отсюда не уйдём! Неважно, что продукты закончились. Зато здесь безопасно. Кто хочет, может идти, куда ему вздумается. А я с моей семьёй остаёмся здесь!
Коля, все знают, что ты человек честный и порядочный. Что ты всегда беспокоишься о своей семье, о жене и детях. За это все тебя уважают. Я прекрасно понимаю твоё беспокойство о судьбе твоей семьи. Да и все остальные это тоже прекрасно понимают. Но пойми, пожалуйста, что в данный момент речь пока не идёт о переселении колонии. Речь идёт только об экспедиции. Экспедиция должна выяснить обстановку и определить, можно ли и нужно ли нам туда переселяться. Когда члены экспедиции вернутся обратно, мы снова соберёмся здесь и на основе полученной информации решим, что делать дальше. Вот тогда, возможно, и будем обсуждать вопросы о переселении. В данный момент я считаю обсуждение этого вопроса преждевременным.
Коля недовольно буркнул что-то себе под нос и уселся на своё место. Профессор посмотрел на людей в зале.
Никто больше не хочет выступить? спросил он.
Больше желающих не нашлось.
Хорошо. Тогда давайте голосовать. Кто за организацию экспедиции в район базы К12? Кто против? Воздержался? Понятно. Решение принято единогласно!
Глава 3
Южный лес
Хорн обошёл Ночлежку. Там за ней, с другой стороны, располагался небольшой сарайчик, в котором все хранили свои вещи. Необходимо было взять рюкзак, топорик и ещё кое-что для охоты. Подойдя к сарайчику, Хорн увидел Евклида с детьми. Евклид был человеком уже немолодым, но ещё и нестарым лет под шестьдесят. О себе рассказывал, что до Катастрофы он был не то учёным, не то школьным учителем. Город покинул вместе с основным потоком беженцев. Долго скитался по окрестностям, пока, наконец, не оказался на Свалке.
Евклид старался регулярно устраивать учебные занятия с детьми. Он говорил, что должен передать хотя бы часть своих знаний следующему поколению. Иначе его знания просто пропадут. Видимо, для него это было важно. Вот и сейчас Евклид стоял спиной к стене сарайчика, а дети три девочки: Юнона, Ева и Алина сидели на брёвнышке напротив него. Он с наставительным видом что-то им объяснял.
Давайте теперь решим задачку, предложил Евклид. Допустим, что у Алины есть четыре яблока.
А что такое яблоко? спросила тут же Юнона.
Ну это фрукт такой. Они, к сожалению, у нас сейчас уже не растут, ответил Евклид. Что ты там ищешь? обратился он к Алине, видя, что она крутит головой.
У меня нет никаких яблок, растерянно сказала Алина.
Ну, конечно, у тебя нет этих яблок! воскликнул Евклид и всплеснул руками. Это задачка такая, понимаешь? Я же сказал: «Допустим». Допустим, что у тебя есть эти яблоки.
А как они выглядят? снова спросила Юнона.
Да какая тебе разница, как они выглядят? возбуждённо продолжал Евклид. В математике нужно уметь абстрагироваться.
Что уметь? спросила Ева.
Абстрагироваться, ответил Евклид. Яблоки это просто название предмета. Вместо них в задачке можно использовать камешки, палочки, шишки. Суть задачи никак не поменяется.
Странно как-то, сказала Алина.
Почему странно? не понял Евклид.
Зачем мне камешки? начала объяснять Алина. Их вон вокруг сколько. Играй не хочу. Надоело выбросила. А вот яблоки я бы выбрасывать не стала.
И я бы не стала, поддержала Юнона.
Да я не предлагаю вам выбрасывать яблоки! Евклид, похоже, уже и сам был не рад, что выбрал эту тему. Разве я говорил, что их нужно выбрасывать?
Дети с недоумённым видом переглянулись и отрицательно покачали головами.
Нет, не говорил, ответила за всех Алина.
Вот видите! уже более спокойным тоном произнёс Евклид и добавил: Давайте договоримся, что мы не будем выбрасывать никакие яблоки, а просто их пересчитаем.
А что их считать-то, если их нет? удивилась Юнона.
Я уже их посчитала! радостно воскликнула Ева. Их ноль штук!
Как ты могла их посчитать, если я ещё даже задачу до конца не сформулировал? парировал Евклид. Что вы меня всё время путаете? Вы хотите решить задачу или нет?
«Вот бедняга! подумал Хорн про Евклида. Я бы, наверное, уже давно бросил это дело». К этому времени он собрал все необходимые вещи и направился обратно к костру. Обернувшись ещё раз в сторону детей, он увидел, как Евклид старательно что-то выписывает палкой на земле. «И всё-таки, зачем ему это?» снова подумал Хорн.
Завернув за угол, он увидел Птицу, расположившегося с другой стороны сарайчика. Птица здесь устроил себе нечто вроде мини-мастерской. У него был небольшой столик, а рядом стояли какие-то ящики. Наверное, с инструментами или с разными деталями. Птица в их маленьком сообществе выполнял роль техника. Если что-то надо починить или отремонтировать, то это к Птице. Он сам облазил всю Свалку в поисках всяких полезных для ремонта вещей. Да и остальные тоже приносили ему всё, что попадалось полезного. Птица добытые вещи тщательно сортировал и раскладывал по своим ящикам. Рано или поздно всё это для чего-нибудь пригождалось.
«Может, это он вбил в потолок тот штырь, на который я наткнулся сегодня утром? неожиданно вспомнил Хорн. Раньше вроде его там не было». Хорн машинально дотронулся рукой до того места на голове, о которое он ударился. Всё ещё болело, но уже не так сильно. Он ещё раз мысленно выругался.
Хорн старался как можно реже разговаривать с Птицей. У Птицы была довольно необычная манера речи. Хорн никак не мог разобрать: то ли он говорит серьёзно, то ли нарочно над ним издевается. Впрочем, в такой манере он разговаривал со всеми, кроме, может быть, Александра Македонского. И то не всегда. О его прошлом практически ничего не было известно. Птица очень не любил рассказывать о своём прошлом. А специально с расспросами никто к нему (да и к другим тоже) не лез.
Птица сидел на широком сосновом чурбане, приспособленном под стул. Перед ним стоял небольшой столик, который представлял собой фактически доску, прибитую к лежащему на земле бревну. Склонившись к самой доске так, что его густая тёмная ветвящаяся борода иногда касалась поверхности, собирая на себя пыль и мелкие частички мусора, он старательно что-то мастерил, тихо насвистывая. Широко расставленные сапоги были заляпаны свежей грязью. Видимо, Птица успел уже поутру пробежаться по Свалке. При этом, однако, небрежно висящий на нём грубый плащ-дождевик с откинутым назад капюшоном был сухой и чистый.
Хорн решил, что просто так проходить мимо будет невежливо. Он остановился напротив Птицы.
Доброе утро! поздоровался Хорн.
И тебе того же, пробурчал себе под нос Птица, продолжая что-то мастерить.
Слушай, ты не посмотришь: топорик у меня совсем расшатался. Мы сейчас на охоту собрались в Южный лес. Боюсь, как бы топорище не отлетело в самый неподходящий момент.