Этим вы добьетесь только одного: нам придется добавлять в начале каждого документа указания, как добраться отсюда до Амалтэйлейана.
На этом спор был окончен.
Картографы представляли собой группу энергичных молодых эльфов, страстно влюбленных в свою работу. Клерками служили эльфийские дамы среднего возраста, квалифицированные, серьезные и очень гордившиеся своими способностями. Также они гордились заслуженной репутацией всезнаек, которым было известно все, что происходит в Амало, поскольку любой, кому приходилось иметь дело с бюрократическим аппаратом города или княжества (если их вообще можно было разделить), обращался к ним за помощью. Удивительно, сказала мне как-то раз мин Таленин, как часто придворным бюрократам приходится бывать в городе, инспектировать, проводить беседы, участвовать в церемониях.
Мин Таленин и меррем Бечеваран, эльфийки-служащие, сидевшие в то утро в конторе вдвоем, были рады меня видеть. Сплетни меня не интересовали, но я просил дам о помощи, если это требовалось мне для работы. Недавно я расспрашивал их о сестре мера Урменеджа, а теперь показал им портрет Арвенеан Шелсин.
Мин Таленин распахнула глаза.
Это же меццо-сопрано из Алой Оперы!
Мин Таленин была порядочной женщиной средних лет из буржуазной семьи, дочерью часовщика, экономной и ответственной. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, была опера. Если она и Атрис из Джеймелы опознали убитую как оперную певицу, они, скорее всего, были правы.
Вы уверены? переспросил я и еще прежде, чем женщина ответила, понял, что уточнять не было необходимости.
Абсолютно уверена. А что с ней случилось?
Ее сбросили в канал три дня назад, ответил я.
О нет пробормотала мин Таленин.
Я слишком поздно сообразил, что мне следовало бы выразиться более тактично.
Но кто и зачем мог совершить такое ужасное преступление? воскликнула меррем Бечеваран. Она была немного моложе мин Таленин и некоторое время назад овдовела.
Именно это я и пытаюсь выяснить. Надеюсь, вы сможете мне помочь. Мне нужно попасть в Алую Оперу.
Нет ничего проще! просияла мин Таленин и принялась рыться в шкафу, стоявшем рядом с ее рабочим столом.
Меррем Бечеваран отошла к стене и зашуршала картами. Она вернулась с картой как раз в тот момент, когда мин Таленин извлекла из шкафа маршрутный лист, написанный изящным почерком.
Меррем Бечеваран разложила на столе карту, а мин Таленин заговорила, время от времени делая паузы, чтобы я успевал записывать.
Итак. Отсюда вам надо двигаться по Горной улице на северо-восток до пересечения с бульваром Генерала Байджахара. Потом поверните на северо-запад и идите по бульвару Генерала Байджахара до площади Перемирия, где сходятся семь улиц. Вам нужна Индиговая улица, которая идет строго на север. Пройдете квартал до перекрестка с Алой улицей и на северо-восточном углу увидите Оперу.
Меррем Бечеваран нашла в другом шкафу рисунок с изображением Алой Оперы массивного кирпичного здания. Его нельзя было пропустить или перепутать с другими.
Спасибо, поблагодарил я женщин.
Возвращайтесь и сообщите нам, если наши указания были неточными, попросила мин Таленин.
Разумеется, пообещал я, поклонился и вышел.
Пообедав в недорогом бариджанском заведении «джоан», я отправился по маршруту, подсказанному мне мин Таленин. Как всегда, ее инструкции были четкими и ясными, и я без проблем нашел Алую Оперу.
Пятиэтажное здание Оперы занимало целый квартал. Огромная арка входа показалась мне разинутым ртом, готовым проглотить меня целиком.
Я сурово приказал себе не думать о глупостях.
Я никогда не бывал в Алой Опере даже самые дешевые билеты были мне не по карману. Меня поразили красные, как киноварь, стены фойе, и я обрадовался тому, что вокруг никого не было и никто не видел, как я стоял с открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Фойе было просторным, и цвет стен в сочетании с высоким сводчатым потолком действительно создавал впечатление, будто я нахожусь в пасти чудовища. Я направился к билетной кассе, с неприятным чувством слушая стук собственных каблуков. В окошечке внезапно появился молодой мужчина, наполовину гоблин, и обратился ко мне:
Чем я могу вам помочь, отала?
Меня зовут Тара Келехар, ответил я. Я Свидетель Мертвых. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из служащих относительно смерти, которую я расследую.
На лице юноши появилось выражение тревоги и неуверенности.
Я Я не знаю. Мера Калменеда сейчас нет, и я не знаю, кто
Он смолк и задумчиво нахмурился. Внезапно ему в голову, видимо, пришла какая-то мысль, и он заговорил:
Я спрошу мера Пел-Тенхиора. Прошу прощения, я сейчас вернусь.
И он скрылся.
Ждать пришлось недолго: одна из дверей в зрительный зал распахнулась, и в фойе быстрыми шагами вошел какой-то мужчина, тоже полугоблин.
Он был на несколько дюймов выше меня, но фигурой напоминал скорее эльфа, а не гоблина; кожа у него была пепельно-серой, а глаза отливали золотом. Я знал, что такой цвет глаз, как и форма родового имени, характерны для жителей Пеланры, области на западном побережье Бариджана. Мужчина был одет в красивый палевый костюм, волосы он заплел в длинные косы по бариджанской моде, в ушах покачивались золотые амулеты. Он окинул меня раздраженным взглядом.
Я Иана Пел-Тенхиор, произнес он приятным баритоном. Чем я могу быть вам полезен?
Меня зовут Тара Келехар, снова сказал я. Я Свидетель Мертвых.
На лице мужчины отразилась сложная последовательность противоречивых эмоций, и наконец он произнес без вопросительной интонации:
Это Арвенеан.
Да, ответил я.
Проклятье, пробормотал он со странной смесью гнева и печали. Я знал, что случилось что-то плохое. Она могла забыть о репетиции, но никогда бы не пропустила спектакля. Я ждал вашего прихода все эти два дня.
Мы не сразу смогли опознать ее, объяснил я. Ее тело было обнаружено в канале.
В канале? Судя по положению его ушей, он был искренне удивлен. Что, во имя всего святого, она делала у канала? Арвенеан гордилась тем, что никогда не ступала и шагу к югу от городской стены, и хотя это было, строго говоря, не совсем так, она определенно не часто отваживалась посещать южные районы города.
Ее вынесло на берег в Реветвералтамаре, сказал я. Если, конечно, мы не ошиблись нам по-прежнему нужно, чтобы кто-нибудь, знавший ее при жизни, опознал тело.
Нужно? Он поморщился. Тогда, наверное, придется идти мне. Минуту.
Он скрылся за двустворчатой дверью. Когда он вернулся, вид у него был хмурый, и, пока мы ехали на трамвае на юг, в сторону площади Генерала Парджадара и здания капитула, лицо его так и не просветлело.
Послушники, дежурившие у главного входа, привыкли провожать родственников на опознание и знали, что делать. Нас провели через публичные помещения здания капитула, потом мы спустились по широкой парадной лестнице в склеп. Внизу дежурил лейтенант Волар; с ним мы прошли в холодную комнату, где на мраморном столе лежало тело женщины. Пел-Тенхиор проявил уважение к мертвой, внимательно вглядевшись в ее лицо.
Потом коротко кивнул.
Это Арвенеан. Богини, будьте милосердны к нам.
Он не выглядел убитым горем, но явно был сильно потрясен.
Вы хорошо ее знали? спросил я.
Мы с Арвенеан были знакомы с детства, рассеянно ответил он. Мы ненавидели друг друга. Внезапно до него дошел смысл сказанного; его уши дернулись так, что звякнули серьги. О боги. Мне не следовало говорить этого?
Вы убили ее?
Нет.
Тогда у вас нет причин скрывать правду, и я ценю вашу откровенность.
Я сначала говорю, а потом уж думаю, печально пробормотал он. Вы сказали, ее нашли в канале? Что произошло?