Позади заведения находилась пристань. Я сразу ее узнал.
В баре было темно и прохладно, и я некоторое время блуждал по узким коридорам, прежде чем нашел очаг центр чайной. Молодой мужчина-гоблин с традиционными бариджанскими косичками, в вышитых войлочных тапочках, популярных в Амало, поклонился и спросил, чем здесь могут мне помочь. Традиционные для Амало слова. Потом, рассмотрев мой черный сюртук и толстую, неаккуратно заплетенную косу прелата, он добавил: «отала». Выглядел он встревоженным.
Поскольку мое призвание запрещало обманывать, я сказал:
Меня зовут Тара Келехар, я Свидетель Мертвых. Я пытаюсь выяснить, где и как провела свои последние часы молодая женщина, чье тело вчера выловили из канала. Это была голубоглазая эльфийка, примерно вашего роста. На манжетах ее платья был вышит цветочный орнамент.
Я показал ему портрет, сделанный одним из послушников Братства; художник постарался изобразить женщину живой. Официант внимательно рассмотрел рисунок и покачал головой.
Она похожа на многих наших клиенток, отала, извиняющимся тоном сказал он, но я попрошу Ксату, бармена, прийти и поговорить с вами. Возможно, он узнает эту госпожу.
Я подождал. Ксата был всего на пару лет старше юного гоблина, который тем временем вернулся к мытью чайников, но был чистокровным эльфом. Его белые волосы были заплетены в толстую косу, которую юноша скрутил в узел на затылке; кроме того, у него, видимо, водились деньги на украшения: в левом ухе поблескивал ряд серег с аметистовой крошкой. Его серые глаза отливали золотом, что свидетельствовало о небольшой примеси крови гоблинов. Бармен взглянул на рисунок, выслушал мое описание и сказал:
Она не была нашей постоянной посетительницей, отала, но больше я ничем не могу вам помочь.
Глупо было надеяться, что мне повезет с первой попытки. Я попросил Ксату набросать схему расположения окрестных баров, и он быстро, уверенно нарисовал карту. Улыбнулся, протягивая мне ее, и сказал:
Удачи вам, отала. Возможно, вам стоит зайти в «Золотую чайную свечу». Большинство ионрайо пьют там.
Словом «ионрайо» в Амало называли проституток, не принадлежавших к Гильдии и не работавших в борделе так же называли течную кошку, призывающую самца характерным мяуканьем. Вероятно, убитая занималась проституцией на улице. Я по-прежнему в этом сомневался; она выглядела здоровой и была слишком хорошо одета для ионрайо, которые жили в отвратительных условиях и зарабатывали гроши. Но в тот момент других предположений у меня не было.
Во второй половине дня мне удалось обойти район Джеймела. Я нашел все бары, которые отметил на схеме Ксата, а заодно несколько свечных и бакалейных лавок, магазины подержанной одежды, бордели, фотостудии, множество ломбардов, районные городские бани, платную конюшню и храм Ксайво. Поскольку источником благосостояния Амало являлись каналы Джомайкора и Мичмайка, в городе было много святилищ богини рек. На закате я заметил у фабричных ворот к западу от причала лоток уличного торговца и купил себе тобасту за ползашана. После наступления сумерек бары открылись, и я начал планомерный обход по карте Ксаты.
В восьмом по счету баре, а может быть, в седьмом или десятом, бармен-полугоблин, возвращая мне портрет женщины, внезапно нахмурился и взглянул на него еще раз.
О, пробормотал он. Она.
Вы ее узнаете?
Она была здесь позавчера вечером. Слишком шикарно одета. Никогда раньше ее не видел. Заказала только бокал рисового вина и занимала столик часа два. Одна. Эта дама не ионрайо: я видел, как она отказала нескольким мужчинам. А потом, в половине двенадцатого, она поднялась и ушла. Бармен немного подумал и добавил: Кажется, Атрис сказал, что она оперная певица.
От удивления у меня даже опустились уши.
Она Кто?
Эй, Атрис!
Официант, вытиравший столик, поднял голову.
Вы меня зовете?
А что, здесь есть еще какие-нибудь Атрисы?
Вроде нет.
Хрупкий, миловидный эльфийский юноша с огромными фиалковыми глазами подошел к барной стойке.
Ты говорил, что знаешь, кто эта госпожа, напомнил бармен и протянул Атрису рисунок.
О! Официант оживился. Да, та самая дама, которая была здесь позавчера. Это Арвенеан Шелсин. Она исполняет ведущие партии меццо-сопрано в Алой Опере.
Уверен?
О да! Я видел ее в «Тормедо» прошлой весной.
А зачем вы разыскиваете мин Шелсин, отала? поинтересовался бармен.
Ее тело вытащили из канала вчера утром, объяснил я и грустно вздохнул про себя, увидев выражение ужаса на лице Атриса.
О нет! воскликнул он. Но как же
Именно это я и пытаюсь выяснить. Эта дама разговаривала с вами?
Она лишь обмолвилась, что ждет, ответил Атрис, но не сказала, кого или чего она ждала.
Она была одна?
Да. Ушла за полчаса до полуночи, одна, так же, как и пришла.
Итак, скорее всего, ее убили где-то в другом месте. Однако теперь у меня было имя. Я вспомнил серьгу, показал ее официанту, и он кивнул.
Да. У нее были каплевидные серьги в обоих ушах и низка хрустальных бусин в волосах. Это выглядело чудесно.
Спасибо, сказал я. Вы очень помогли.
Я вышел из бара, размышляя о том, с кем же мин Шелсин встретилась в ту полночь. Что касается вопроса «где», я был почти уверен, что местом встречи стал «Пес лодочника». Иначе зачем было преступнику сбрасывать ее в воду именно с этой пристани?
Я пошел назад к бару, недоумевая, зачем оперной певице из Веренмало нужно было ехать на встречу с убийцей на другой конец города, в Джеймелу. Это свидетельствовало о твердом намерении сохранить тайну тайну, которая, возможно, явилась мотивом для убийства.
«Пес лодочника» был забит до отказа, все столики были заняты, посетители толпились у стойки, проститутки из Гильдии слонялись, бросая на мужчин призывные взгляды из-под полуопущенных ресниц. Я начал пробираться к стойке, когда мне пришло в голову, что следует расспрашивать не бармена, а проституток. Если убитая побывала здесь, они наверняка наблюдали за ней, чтобы убедиться в том, что она не ионрайо; и, скорее всего, видели, с кем встречалась мин Шелсин.
Я поговорил с несколькими женщинами. Их позабавило и заинтересовало то, что к ним обратился прелат, и они внимательно рассматривали портрет. Но удача улыбнулась мне не сразу. Наконец, эльфийка, назвавшаяся Харо, сказала:
Знаете, а я ее видела позапрошлой ночью. Эта дама носила хрустальные бусины в волосах и была слишком хорошо одета.
Да, это она, сказал я. С ней кто-то был?
Харо, задумавшись, прикусила губу.
Она сидела за столиком Да, с ней был мужчина, потому что я помню ее искусственный, театральный смех в ответ на какое-то замечание. Но его я совершенно не помню, извините, отала.
Не нужно извиняться, сказал я. Вы очень помогли.
Девушка внезапно улыбнулась, смущенно, без тени кокетства, и добавила:
Она не была одной из нас, и я не думаю, что она была с улицы.
Прежде чем я успел поблагодарить ее или задать следующий вопрос, выражение лица и поза Харо изменились, и она отошла под руку с каким-то гоблином среднего возраста, прекрасная и недоступная, как облако.
На следующее утро я вернулся в Дом князя Джайкавы, к своей почте, бумагам и ожиданию посетителей. Никто не пришел, и я воспользовался свободным временем для того, чтобы записать добытые мною сведения об убитой женщине.
В одиннадцать часов, выглянув в коридор и никого не увидев, я вышел из кабинета и отправился в другое странное учреждение, располагавшееся в Доме князя Джайкавы во владения картографов Муниципального трамвайного управления Амало. Клерки и картографы, работавшие там, должны были по долгу службы знать, где именно проходят трамвайные линии, и давать четкие и точные указания ремонтным бригадам. Стены были увешаны картами готовыми, незаконченными и теми, что представляли собой лишь карандашные наброски. Шкафы для документов были забиты папками с инструкциями насчет того, как добраться от Дома князя Джайкавы до любого места в Амало. Однажды я случайно услышал спор по поводу смены «начальной точки»; кто-то называл Амалтэйлейан «более подходящим», но даченсол Орджимар, главный картограф Муниципального трамвайного управления Амало, резко ответил: