Ишь ты, какой. А чего же ты хочешь?
Хочу стать взрослым. Ну то есть поскорее вырасти Нет, не вырасти. Перерасти! Хочу отомстить Сане. Нет, даже не отомстить! Хочу избавить интернат от него! А еще Еще
Богдан запнулся. Раньше он часто мечтал о всяком, но все его мечты были какие-то мелкие, что ли. Незначительные. Получить четверку за контрольную. Отхватить хорошую куртку и ботинки, которые не жмут. Наконец, выспаться. Он не мечтал обрести семью или внезапно раскаявшихся родственников, вдруг вспомнивших, что у них где-то есть мальчик-сиротка. После того, как ему исполнилось семь, он запретил себе думать об этом. Поэтому до того, как Саня объявил его Злом, Богдан мечтал по-мелочам. И вот теперь понял, что в последние две недели все его мечты можно было пересчитать двумя пальцами.
Взрослым, говоришь, Мирто постучал пальцами по столу. А что значит по-твоему, взрослым?
Чтобы я был старше Сани. Чтобы я мог одолеть его, понимаете?
Ну для этого тебе надо стать сильнее, а не старше. Возраст и сила не всегда идут друг с другом рядом, понимаешь, о чем я?
Богдан задумался. И тут же вспомнил Степана. Тот был не просто младше Сани. Он даже младше самого Богдана был. Но сумел отвадить Кукуху и его дружков. Значит, Мирто был прав.
Вижу, признал мою правоту. Потому давай подумаем дальше над твоими мечтами. Что у нас там, говоришь? Месть. Месть черное чувство. Оно змеей-гадюкой селится в груди, вгрызается в сердце ядовитыми зубами и заставляет его гнить и кровоточить. Тебе нужно, разве, гнилое сердце? А затем и гнилая душа? Сможешь ли ты жить с червоточиной и смрадом в груди? А жечь они станут нещадно. Сильнее и сильнее с каждым днем. Требуя новых жертв, новых болей и горечи. Готов ли ты впустить в себя эту заразу?
Мирто говорил, а перед глазами Богдана расцветала пульсирующая тьма. Непроглядная. Бездонная. Она манила, обещая воплотить слова Мирто. Грозила стать реальностью, стоит лишь Богдану пожелать. Одно мгновение и чернота скользнет в грудь. Поселится там, пригреется, а после начнет расти, раздуваться, как клещ-кровопивец. Пока не заполнит нутро целиком. Пока не поработит разум и мысли. Пока не одолеет его.
Нет! вскрикнул Богдан, выныривая из этого видения. Но я хочу Хочу Богдан пытался подобрать слова. Он неистово хотел наказать Саню за всю боль, которую он причинил не ему другим. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что главное всё же сделать так, чтобы больше он не вершил свой суд над невинными. Чтобы его дружки не подлавливали в коридорах мелюзгу, не запугивали, не избивали. Чтобы истинное зло было истреблено!
Последнюю мысль Богдан озвучил. Мирто загадочно хмыкнул и снова побарабанил пальцами по столу.
Наш народ этим и занимается. Не дает истинному злу забирать невинных. Подумай хорошенько, прежде чем окончательно отказаться. Если согласишься я, так и быть, помогу тебе с твоей первой мечтой. Подращу тебя. На много сразу не смогу, но на пару годков так и быть, сделаю.
А если откажусь? не смог промолчать Богдан.
Как тебя зовут? вопросом ответил Мирто. Богдан недоуменно нахмурился. Что за глупости!
Я спросил имя. Твое имя! Назови его!
Что за бред! вскинулся Богдан. Меня зовут Меня Я
Глаза расширились от внезапного осознания.
Я как ни старался, Богдан не мог назвать своего имени. Точно так же как до этого не смог вспомнить своего лица.
Ты отдал свое имя Отцу и Он принял его, слова Мирто тяжелыми каплями падали в оцепеневшее вмиг сознание. Отныне, пока Он не наречет тебя новым именем, ты будешь на Грани. Но долго это продолжаться не может. Либо бы принимаешь дар и становишься одним из нас, либо
Либо я умру? прошептал Богдан.
Мирто не ответил. Но почему-то и без ответа было ясно, что выбора на самом деле нет.
У тебя есть еще три дня, и три ночи, чтобы принять решение! Мирто поднялся и вышел из-за стола. Я вернусь к этому сроку. Пока ты здесь, ты в безопасности и никто не тронет. Никто не зайдет, если ты того не захочешь. Не ходи за порог и сюда никого не приглашай. Кому надо сам дорогу знает. Кому не дано не переступит порог, пока сам не позовешь. Я не могу быть тут все время, долг и служба ждут. Потому знай, здесь ты сам начинаешь нить судьбы своей вить. Удержишь в руках, будешь силен духом и светел душой выживешь.
Богдан всхлипнул, чувствуя, как влажнеют глаза.
И не реви! Не маленький!
Богдан хотел возразить, что он еще даже начальную школу не закончил. Но вместо этого сжал руки в кулаки и прорычал:
Я запомнил! Самому не выходить, сюда никого не звать! Что тут сложного!
Сам увидишь, покачал головой Мирто. Хочешь совет лучше спи все это время.
Богдан хотел задать еще миллион и один вопрос. Но едва он моргнул, как изба опустела.
Богдан замер посреди комнаты. Тишина. Напряженная, даже зловещая. Он никогда не слышал такой тишины раньше. В интернате никогда не бывало тихо так, чтобы абсолютно и полностью. Всё равно кто-то бродил-ходил, кто-то что-то ронял. Скрипели двери. Гудели сквозняки. Вдалеке трещал старый телевизор у охранника. Всегда в округе копошилась жизнь. Сейчас же Богдан понял, что мир погрузился в абсолютную тишину. Ни скрипа, ни шороха. И следующее осознание заставило его вздрогнуть он был один. Впервые за всю свою жизнь, он остался абсолютно один. То, о чем он мечтал давным-давно, в далеком детстве быть в одиночестве, иметь свою комнату, чтобы ни с кем не приходилось делить пространство. Чтобы не переживать, что кто-то утащит твои вещи или подложит мокрую половую тряпку в кровать. Чтобы не трястись за сухарь, который ты утянул из столовой и спрятал под подушкой на голодную пятницу. Внезапно эта его мечта осуществилась, и окружающий мир исчез. Сосредоточился в этой бревенчатой комнате, отбросив остальные жизни и звуки.
Богдан поежился. По всему выходило, что давняя мечта об одиночестве исполнилась. Но радости от этого он не испытывал. Он медленно, по кругу, обошел комнату, то и дело останавливаясь у комода, заполненного разномастными глиняными чашками, да мисками, плошками, горшочками и блюдцами. У старенькой печки, в которой весело потрескивал огонь. И приветливое, мягкое тепло тянулось во все стороны по избе. Над заслонкой висели пучки сушеных трав Богдан не знал, что это за травы. Но выглядело так, как обычно он представлял, слушая нянины сказки. Он смутно помнил, что именно старая нянюшка рассказывала им, когда укладывала спать. Но точно помнил, что была изба в самом сердце леса, на границе миров. Была Баба Яга каждый раз то злая и страшная, то мудрая и помогающая. А еще обязательно был кот-ученый. Воспоминание это так ярко всплыло в голове, что Богдан даже обернулся вдруг действительно где-то поблизости сидит кот. Но ни под лавкой, ни на лежанке с пышной периной, ни у стола кота нигде не было. Богдан разочарованно вздохнул и двинулся дальше. В углу стояло странное устройство ножки-подставки, сверху какое-то колесо с нитками. С целой кучей ниток с одной стороны и с разномастными бесформенными клубами то ли ваты, то ли какой-то свалявшейся шерсти с другой. Что это такое, Богдан понятия не имел. В интернате подобных механизмов не было. Колесо сейчас не вращалось и Богдану внезапно захотелось понять, как это работает. Он осторожно подошел, заглядывая на механизм с разных сторон. Шерсть и вата разных цветов иссиня-черные, снежно-белые, грязновато-серые лежали вперемешку. Как будто кто-то нашвырял их в беспорядке и забыл. Бочка Петровна за такое отношение к рукоделию надавала бы по ушам. Девчонки частенько жаловались, что им достается от надзирательницы за подобную неряшливость. Богдан не знал, что интересного может быть в вышивании или вязании, поэтому не понимал того фанатизма, с которым Бочка пыталась приучить девочек к подобному занятию. На его счастье, мальчишек эта участь миновала. Потому он сейчас с интересом, но полным неведением рассматривал странный агрегат. Несколько раз покрутив колесо и услышав скрип, Богдан все же убрал руку и отошел. Меньше всего ему хотелось сломать устройство из-за собственного невежества Мирто вряд ли одобрит такой поступок.