Нет! срываясь на сип закричал Богдан. Эхо подхватило его крик и разнесло над молчаливыми верхушками черного ельника. Несколько птиц взметнулись вверх стремительными тенями. Вода в полынье булькнула, пришла в движение, но через несколько мгновений успокоилась, как будто ничего и не было. Жорик не сопротивлялся. Не барахтался. Не пытался выбраться. Камнем ушел в черную воду, даже не оглянувшись напоследок.
Нет Богдан пошатнулся. Туман над озером окончательно рассеялся, а дикий смех затих. Все было так, словно ничего не произошло. Даже эхо перестало гоняться над лесом, распугивая птиц. Молчаливое оцепенение воцарилось над озером.
Богдан не знал, сколько он простоял, до рези в глазах вглядываясь в чёрную гладь воды. Ждал, когда Жорик вынырнет живой, замерзший и злой. Не верил в то, что только что видел собственными глазами. Мгновение, час, а, может, целую вечность. Сиплое рычание и хруст ломающегося наста вернули его в реальность.
Зомби, вскидываясь, просипел Богдан. Голос отказывался слушаться. Богдан пошатнулся и двинулся прочь. Поначалу медленно, он несколько шагов пятился, пока лёд под ногой не треснул, словно напоминая опасность повсюду, на каждом шагу, в каждом мгновении. И тогда, Богдан, отбросив лишние мысли, кинулся к полынье и подобрал амулет. Против тумана он был бессилен, но тварь отпугнул. В следующий миг на лед выпрыгнул монстр. Голодный горящий взгляд, свисающая клочьями кожа Богдан сразу понял, что он никого не поймал. И обрадовался.
Сожри его, сожри! откуда-то сбоку донесся голос Кукухи. Богдан огляделся. Саня сидел на одной из ёлок и как только вскарабкался туда. И с торжествующим, полным безумия взглядом, подбадривал тварь.
Саня, помоги! закричал Богдан. Но тот лишь дико рассмеялся в ответ.
Заткнись, гнусь! Зло должно быть наказано! И сейчас тебя сожрут, а я домой вернусь!
И снова расхохотался. Богдан отшатнулся. Развернулся и побежал. Что есть силы. Заклиная лед под ногами быть не таким скользким. Потому что знал если он сейчас упадет, уже не поднимется. Лед под ногами дрожал. От каждого прыжка. От каждого приземления. Богдан слышал, как рычит монстр за спиной. Как острые когти впиваются в замерзшую поверхность озера. Как лед скрипит, готовый растрескаться.
Только выдержи, только выдержи, бормотал Богдан, не сбавляя скорости.
Резкий свист вспорол тишину, нарушаемую лишь рычанием зомби. Богдан подумал, что это Саня свистит, подбадривая монстра. Но свист повторился с новой силой. И зомби отстал. Замер, прислушался. А после развернулся. Богдан хотел было рассмотреть, что произошло. Кинул взгляд через плечо, не останавливаясь ни на мгновение. И почувствовал, как нога, потеряв уже привычную ледяную опору, уходит в воду. Тело, по инерции, пролетело следом, прямо в неплоглядную черноту воды. Уже погружаясь, Богдан заметил высокий силуэт с чем-то, похожим на меч, что стоял перед монстром.
Прямо как ведьмак, пронеслась последняя мысль в голове.
А следом чернота заполнила мир, ставший в один миг легким и звенящим.
Часть 2. Изба в сердце леса
Глава 3. Первое пробуждение
Холод жег. С неимоверной силой, пробираясь до самого сердца и сковывая его льдом. Богдан чувствовал, как ледяной панцирь замедляет ритмичные удары в груди. Как с каждым мгновением чернота полыньи, пульсирующая вокруг, успокаивается и застывает. Он скользил ко дну не падал, а медленно соскальзывал во тьму, чувствуя лишь этот обжигающий холод. Огонек, едва тлеющий где-то в самых далеких глубинах сознания, съежился и грозил угаснуть в любой миг. И единственный способ удержать его заковать в лед. В искрящийся, мерцающий ярким кристаллом в бесконечной тьме лед. В ответ на это тонкая пока еще корочка засветилась, бережно окутывая искру. Богдан чувствовал, стоит ему потянуться к источнику света и тепла, обратиться к живому, пусть и едва тлеющему пламени, и он будет согрет. Но следом со всех сторон вспыхнет черный огонь. И он, объятый ревущей чернотой, будет сожжен в диких огненных всполохах хищной бездны. Она поглотит его, впитает в себя остатки того, что еще тлеет в груди, и Богдан сгинет во мраке. Потому он тянулся ко льду и холоду. Ледяная броня последняя преграда на пути черноты к его сердцу.
Резкий свист разорвал черное безмолвие. Мир завертелся и Богдан почувствовал, как непреодолимая сила тянет его наверх, разрывая окружающий мрак. Чернота воды сопротивлялась. Тянула вниз, стремясь бросить Богдана на дно. Он понял, что еще немного, и его просто разорвет здесь, между небом и пропастью, между светом и тьмой.
Выбирай, лёдо, знакомый тихий смех звучал отовсюду. Оставайся с нами. Тут тепло и спокойно. Нет тревог и печалей. Лишь Черноозеро и мы, его верные дети. Оставайс-ся Ос-ставайс-ся.
Шептала вода? Или тьма? Или это само озеро разговаривало с Богданом? Или это мозг, лишенный последних глотков воздуха, начал посылать ему странные видения? Богдан понял, что вопреки всем знаниям, не задыхается. Наоборот, спокойно скользит ко дну, без паники и страха. Как будто всю свою жизнь он именно туда и стремился в темное, неизведанное ничто, полное таких же неупокоенных душ. И едва это осознание пронзило разум, как Богдан начал сопротивляться. Что есть силы, он потянулся наверх. Туда, где бушевала метель, и царствовал холод. Туда, где он мог дышать, обжигающе-льдистым, морозным воздухом. Туда, где он был живым.
Глупый-глупый лёдо, рассмеялась темнота в ответ. Там боль и страхи, страдания и горечь. Зачем тебе туда?
Голоса уговаривали Богдана сдаться. Но он что есть сил барахтался, в надежде выбраться на поверхность. И в какой-то момент понял, что тьма нехотя отступает. А сила, тянувшая его к свету, подхватывает и несет вперед. И огонь вгруди мерцает ярче, отзываясь на это движение, вторя ему, стремясь к свету и воздуху.
Время застыло и тянулось вечностью. Богдан барахтался, боясь лишь одного, что силы покинут его до того, как он, пусть и в последний раз, увидит свет. И тогда тьма и мерзкий шепот снова восторжествуют.
Рывок, и сильные руки выдернули Богдана прямо на лед.
Не спасем, прозвучал над головой сиплый мужской голос.
Не удержим, присоединился к нему второй.
А ну! прикрикнул третий. И обратился уже к Богдану: Держись, малец. Борись, как боролся до того. Не сдайся на последнем шаге! Взывай к солнцу, что держишь в груди! Отдай имя Отцу стад и стань сыном его нареченным. Впусти его в сердце и отпусти дух мятежный на волю!
Богдан смутно понимал, что ему говорят эти странные голоса. Чего они хотят от него? Он видел, как снежинки кружатся перед лицом. Как лед блестит под чьими-то потертыми, покрытыми грязью и белесыми разводами сапогами. Но не понимал, что от него требуется. Амулет в его руке раскалился, отзываясь на слова неизвестного. Засветился темно-желтым светом и руку обдало теплом. Отчего-то Богдан знал, что этот свет не повредит льду. Не поглотит искру его, ставшую внезапно такой дорогой и важной. И потому, позволил пылающему кругляшку лечь на грудь. В тот же миг столп багряного пламени взвился до небес, окутывая Богдана с ног до головы.
Отдай свое имя Отцу всего. Прими в дар новое, когда решит Он, сквозь рев доносились до него отголоски фраз. Слова звучали на древнем, незнакомом языке. Но Богдан отчетливо понимал, что они означают.
Отдай свое имя!
Отдай имя в обмен на жизнь!
Прими силу и жизнь иную, чтобы первозданный огонь ярко горел в твоей груди!
От-да-ю, одеревеневшими от холода и усталости губами прошептал Богдан. Искры рассыпались огненными снежинками, падая на глаза и губы. Над головой, к самому небу, взметнулась тень, и Богдан сжался столько было в ней силы и мощи, что все остальное казалось незначительными песчинками.