А поскольку память человека и планеты устроена идентично, по вращательно-спутниковому принципу, то идея универсального «магнитофона» пришла сама собой требовалось лишь синхронизироваться с системой разрядом выше. Дело доделали инфосниматели, резонаторы-конверторы и другие несложные изобретения. Теперь хроники всего вибрирующего, а это любая субстанция, считывались и воспроизводились без потери качества.
Арендовав старый хлебный фургон (как и первый компьютер, прототип палеотропа был громоздким), Забава отбыл к заброшенным дворянским усадьбам. Там, восхищаясь пышностью балов и прелестью юных провинциальных княгинь, он стал свидетелем и таких безобразных сцен с крепостными, что чуть не уничтожил свое творение. В результате оно влезло в «москвич», и одной Ленобластью можно было не ограничиваться.
Выездные испытания несли и непредвиденные опасности, так профессор столкнулся с черными копателями, искавшими клады в развалинах. Усмотрев в нем конкурента, они погнули штативы и едва снова не разбили аппаратуру. В другой раз Забаву застали деревенские забулдыги, и пришлось играть осветителя, отставшего от съемочной группы. Его силой заставили «крутить кино», но проявившийся в периметре дружок компании, давно почивший от пьянства, пустил всех врассыпную.
Время шло, палеотроп открывал новые возможности, но в жизни его родителя ничего нового не происходило. Храня верность науке, о создании настоящей семьи Архимед Иванович не заботился и, будучи единственным и поздним ребенком, в конце концов, остался один. Но когда одиночество становилось невыносимым, он не спешил к людям, а расставлял штативы, садился в сторонке и тихо наблюдал за моментами счастья, не замутненными человеческой памятью. Там нарядная мама накрывала на стол, встречая гостей, а папа полол клубнику, сидя на раскладном стульчике, в белом чехле от флотской фуражки на голове. Забава смотрел на них, еще молодых, моложе его сегодняшнего, смотрел и на себя, вьющегося вокруг беззаботным мотыльком, и слезы текли по щекам, застревая в усах и бороде
Дамы и господа, наш самолет начинает снижение, прозвучал в динамиках голос первого пилота. Просьба сесть в кресла и пристегнуться!
Профессор отвернулся от иллюминатора и, встретившись взглядом с красавицей Полиной, учтиво улыбнулся и защелкнул пряжку ремня.
Глава пятая
Атланты
Клагенфурт остался далеко позади. Вдоль шоссе тянулось озеро с разноцветными пятнами яхт и катамаранов их множество в будний день говорило о популярном курорте.
Архимед Иванович задумчиво созерцал далекий белый парус.
Предстоящая встреча с Атласом-старшим, предполагая праздничную атмосферу, вызывала у него и чувство неловкости. Он всегда считал крупный капитал чем-то недозволительным, как единоличное обладание оазисом, к которому заказан проход измученным зноем путникам. К тому же вмешивалась пресловутая мифология, напоминая, как титан Атлас подговорил Гесперид украсть золотые яблоки в саду Геры, чтобы самому отнести их царю Эврисфею, бросив Геракла держать небо вместо себя. Впрочем, любая расчетливость была чужда Забаве с его вечно очарованным взглядом и убежденностью, что капитализм априори поражает нравственность.
Отец Адамаса был олигархом новой волны, сделавшим состояние не на распродаже суверенных ресурсов, а исключительно за счет собственного инвестиционного таланта и редкой разносторонней эрудиции. Популярный глянец, лежавший в салоне, ставил его тридцать третьим в списке успешных российских предпринимателей. Троллейбус с таким номером возил Архимеда в музыкальную школу.
Вас ждут такие вкусности! Полина, сидевшая рядом, вдохнула воображаемый аромат, жмурясь от удовольствия.
Профессор озабоченно задвигался:
Право, не стоило утруждаться меня легко удивить и простой яичницей.
Чистая правда, на еду он не тратил много времени, а будь его больше, изобрел бы и пилюлю эдакий нанозаводик, производящий завтрак, обед и ужин прямо в животе, из излишков твоего же организма. И чтобы принимать ее раз в месяц.
Дорога свернула в сторону гор, и гладь озера скрылась за плотной стеной елей. Впереди, на фоне заснеженного альпийского хребта, показались очертания полуразрушенного средневекового замка. Он стоял на холме, устремив к небу квадратную башню донжона. Архимед Иванович уже задумался об экскурсии, когда новый поворот направил их прямиком к старинной крепости.
Вблизи замок уже не выглядел развалинами, лишь крайняя круглая башня торчала вверх обломанными краями. Стены окружал полузасыпанный, заросший травой и кустами ров с перекинутым через него пешеходным мостиком. Входом служили ворота барбакана прямоугольного бастиона с бойницами и зубцами.
Атлас, подтянутый, спортивного вида, вышел навстречу в сопровождении рослых садовников, обнял Забаву как старого знакомого. В легком светлом костюме и васильковой сорочке с открытым воротом он выглядел моложе, чем в светской хронике. Умные карие глаза с лукавыми лучиками морщинок смотрели на гостя внимательно и одновременно весело.
Искандер, он с чувством пожал руку и, не дав сказать, закивал: Знаю, знаю вас, дорогой профессор!
Адамас приветствия отца не удостоился, очевидно, в силу воспитательного момента. Понурившись, он плелся в хвосте процессии, рядом с верной Полиной.
Читал вашу монографию, Искандер пропустил Забаву к лестнице. «Энтелехия акустической этики»?
«Феноменология частотной», машинально поправил тот. Интерес олигарха к теме стал для него полной неожиданностью.
Ах да, интересный взгляд на мир, очень интересный!
Слушая, профессор рисовал в уме, как на этих ступенях гремели доспехами рыцари каринтийского герцогства. Он тут же представил и отца с сыном, шествующих в латах рука об руку.
В глубине мощеного двора стоял внушительный, похожий на готический собор замок. Спартанский интерьер жилища пришелся Забаве по душе. Булыжная кладка стен была открыта, высокие арочные проходы свободны от дверей, как и века назад, когда хозяин путешествовал по дому верхом на коне.
Повезло еще, жена в экспедиции, Атлас взглянул с теплотой. Дальние походы полезны не только для науки
Профессор скромно потупился.
И где же ваша супруга? спросил, больше из вежливости.
Таисия в Южной Америке, Искандер достал сложенный листок бумаги и, чиркнув что-то, убрал в карман. Недавно исследовали Боливию: Тиуанако, Каласасайя, Пума-Пунку
Врата Солнца? вспомнил Забава.
Да-да, Атлас блеснул глазами. Знаете, интересовались?
Привлекли их крылатые человечки, профессор снова удивился.
Именно, крылатые человечки! Искандер потер переносицу костяшкой большого пальца. И что думаете?
Испокон веков крылатый человек символ свободной души, что еще сказать?
А почему он на этих воротах? сощурился Искандер. Что, входили люди во плоти, а выходила одна душа?
Забава внимательно взглянул на нового знакомого: тонкие материи должны были менее всего интересовать человека, с утра до вечера занятого диаграммами биржевых котировок.
Тая назвала их Вратами преображения, Атлас сделал пространный жест. Ее теория не связана с календарем инков, и вы могли бы обменяться соображениями гм, «изображение», «соображение», «преображение» всюду «образы», не находите?
Так где же сейчас ваша супруга? профессор решил не углубляться в проблематику пси-поля.
В амазонской сельве, произнес Искандер буднично, словно жена была на кухне. Она предана альтернативной истории.
Забава оживился в академической науке наступал полный мрак, стоило отступить на шаг от «колыбели цивилизации» шумеров глубже в древность.