Она спустилась на первый этаж, повернула дверной фиксатор, выглянула на улицу, осмотрелась и переступила порог. Между участками сделали проходы в заборах, чтобы быстрее передвигаться от одного дома к другому. Их маленький поселок теперь превратился в подобие коммуны, где было почти всё общее.
Юля подошла к высокому дубу. Среди его толстых ветвей бывший хозяин года три назад сколотил для детишек настоящий домик. Все как положено: веревочная лестница, канат, маленькие окошечки-бойницы, даже пиратский флаг для антуража. Теперь в домике на дереве устроили наблюдательный пост.
Сегодня дежурил Сашка Таран. Вообще его фамилия была Швец, но прозвище Таран крепко прилипло с самого детства. До эпидемии он мечтал стать профессиональным боксером и даже успел выиграть чемпионат Южного федерального округа.
Стой, кто идет?! шутливо крикнул Саня из «скворечника».
Папу с Бобрами не видно?
Неа.
Юлька скрестила руки на груди и шаркнула ногой по земле:
Долго их нет, я переживать начинаю
Овраг недалеко. Если бы кипишь случился, я выстрелы отсюда бы услышал. Ты же знаешь старого Бобра, он любит языком почесать. Минуту работает пять болтает.
Скинь лестницу.
Залазь, Саня приоткрыл люк, веревочная лестница размоталась в воздухе и повисла в полуметре над землей.
Юля шустро вскарабкалась наверх и встала около окошка. Она прикусила нижнюю губу, разглядывая знакомый пейзаж за посёлком.
Хорош паниковать, Куница.
А ты чересчур спокоен. Нас вчера атаковали, забыл?
Да там чесоточники обдолбанные с топорами были. Тоже мне атака.
Один сбежал. Он может с дружками засаду устроить.
Юль, ты конечно отличница, но старый Бобер не тупее тебя в этих делах. Мы разведку провели, никого кругом.
Саня смотрел на подругу чуть снисходительно, точно перед ним стояла маленькая девочка, которая утверждала, что под кроватью сидит чудовище, а он как большой и взрослый успокаивал её, убеждая, что чудовища нет.
Таран поставил ружье в угол и почесал макушку. Его темно-русые жесткие волосы торчали «ёжиком» в разные стороны, а вот на лице юношеская щетина еще не показывалась.
Надо на базар ехать, патронами затовариться, Саня хрустнул костяшками пальцев.
Я бы тоже выбралась. Мне кажется, сто лет в Краснодаре не была.
Я полгода назад, туда и обратно. Сейчас, говорят, там поспокойнее, «пятнистых» почти не осталось. Вытурили подальше.
Угу, вот они к нам и лезут теперь, вздохнула Юля.
Ну а как ты хотела? Им тоже жрать хочется. Жрать, бухать, насиловать. Отрываются перед смертью.
Семья Сашки переехала в Краснодар из Омска, когда мальчику исполнилось восемь. Юля родилась в Москве, но почти не помнила столицу, всё её детство и юность прошли на Кубани. Познакомились они три года назад, когда Михаил Ильич решил перебраться в коттеджный поселок «Весна» под Краснодаром. Юльке пришлось идти в новую школу, и первым, с кем ее посадили за одну парту, стал Сашка Швец. Впрочем, никакой романтики в их отношениях не проскальзывало, только дружба.
Петушок-петушок, выгляни в окошко, дам тебе горошка, звонкий девичий смех послышался за «скворечником».
Таран хмуро сдвинул брови. Юля понимающе улыбнулась и кивнула на дверь:
Пообщайся с невестами, я подежурю.
Никакие они мне не невесты! фыркнул Швец.
Скрипнула деревянная дверца люка и в проёме показалась суровая морда Сашки. Под домиком стояли две очень похожие девушки Уля и Лиза Ложкины. Ульяне исполнилось восемнадцать, Елизавета была на год младше, но казалась даже чуть выше сестры. Обе смуглые, с толстыми косами черных волос, большими глазами и широкими бедрами.
Привет. Ну, выглянул, гони горох.
Заходи на обед, мама как раз варит, предложила младшая, игриво поглядывая на парня.
Спасибо. Я гречки с тушенкой наготовил, мне до завтра хватит. Вы по делу пришли или соскучились просто?
Сестры Ложкины переглянулись и снова захохотали.
Ой, Саш, правда скучала, особенно когда вчера в баню ходила. Легла на поло́к, глаза закрыла и о тебе думала, томно протянула старшая Ульяна, и новый приступ веселья накатил на сестёр.
Таран усмехнулся, терпеливо дожидаясь, когда девчонки перейдут к делу. Ложкины считались в поселке самыми видными девками и до эпидемии, а уж когда болезнь выкосила почти всех, то и подавно стали первыми невестами в округе.
Юля Куницына рядом с ними чувствовала себя настоящим гадким утенком. Она тоже была миловидной, но из-за своей миниатюрной внешности походила на подростка, который только-только начал превращаться в девушку. А вот Улька и Лизка уже налились соками. Их бедра округлились, грудь выпирала из рубашек, а мягкие губы, томные глаза и ямочки на пухлых щечках придавали им особенную женскую привлекательность. Кровь с молоком, да и только.
Я на дежурстве вообще-то. Чего случилось?
Кран потёк на кухне. Поможешь? наконец призналась Лиза, накручивая конец косы на палец.
Помогу, но позже. После смены. Перекройте воду пока, если сильно капает. Можете у меня набрать.
А когда твоё дежурство закончится?
Когда Витька придёт. Сама же знаешь, куда они двинули.
Идут! раздался в скворечнике радостный голос Юльки.
Ой, да ты не один дежуришь? И Куницу к обороне привлёк? протянула Ульяна, чуть поджав губы.
Юлю никак не задела сквозившая в словах ревность. На Сашку она не засматривалась, и отбить его не пыталась. Да и формально Таран ни с кем не встречался. Время сейчас было такое, что фривольные отношения не поощрялись. Обнимашки, поцелуйчики и прочие романтические нежности остались в прошлом. Даже члены одной семьи опасались лишний раз прикасаться друг к другу. Бурая чесотка продолжала свирепствовать, и любой неосторожный контакт мог привести к заражению.
Ладно, я пошла, Куницына повесила бинокль на торчавший из стены саморез и спустила веревочную лестницу.
Ложкины продолжали топтаться у «скворечника», точно дожидаясь её ухода, чтобы сообщить Сашке еще что-то. Юля не стала их стеснять и быстро направилась домой.
Отец вернулся уставший, попросил заварить чай и сел в тени черешни возле крыльца. Михаил Ильич Куницын преодолел пятидесятилетний рубеж, но казался чуть старше. Когда-то темные волосы почти все поседели, круглая борода тоже не молодила Историка. А вот солидным животиком к такому почтенному возрасту он не обзавёлся и держал себя в форме. У них перед участком стоял турник, на котором Михаил Ильич хоть сейчас мог подтянуться десять раз. А еще Юля помнила, как он любил бегать по утрам. Раньше. До эпидемии.
Нормально всё прошло?
А? вопрос вывел Историка из глубокой задумчивости, да, в яму сбросили, землей закидали, дело несложное.
Думала, вы быстрее вернетесь.
Ой, дочь, мы с Тарасом уже не такие молодые. Замедляемся с каждым годом. То ли дело Витька шустрый пацан. Мы пока доковыляли, он вперед на разведку сбегал, туда-сюда лесок прошерстил. Бойкий малый. Про тебя, кстати, спрашивал, на последней фразе Михаил Ильич улыбнулся.
Что про меня спрашивать? Он меня каждый день видит, насупилась Юлька.
Мышка, ты чего такая колючая сразу стала? Спрашивал, не испугалась ли ты вчера во время стрельбы. Волнуется видать.
Угу. Ясно.
Я в твою женскую тактику не лезу. Понимаю, что парень добиваться должен и все такое. Сразу перед ним стелиться не надо. Но ты не перестарайся только.
Пап, ты о чем?
О том, что мужиков мало осталось. О будущем надо думать в настоящем. Ладно, я уже старый, а тебе дальше как-то жить, семью заводить.
Какую семью, пап? Мы последнее поколение. После нас никого не останется.
Тут пришлось нахмуриться Михаилу Ильичу. Пессимизм и апатия дочки его сильно беспокоила:
Мышка, рано ты лапки вверх подняла. Большинство умерло, потому что не знало, с чем столкнулось. А мы теперь знаем. Поэтому выживем.