Насколько я поняла, вы в данный момент работаете в институтской клинике под руководством своего отца, профессора Кайзельгауза, все верно? Драгун надела очки в красной оправе и взяла какой-то лист, испещренный мелким печатным текстом.
Да, верно. Но я уже четыре года занимаюсь пластической хирургией, окончил курс в Москве.
Но большой практики не имели?
К сожалению, нет.
А область какая?
Реконструктивная хирургия молочной железы.
Но вы же абдоминальный хирург? снова глянув в листок, уточнила Драгун.
Да, но хирургия органов брюшной полости увлекает меня куда меньше.
Я понимаю. Всегда хочется чего-то наглядного, верно?
Нет, дело не в том. Мне просто хочется работать в другой области, Семен почему-то решил не кривить душой и сразу выложить все карты.
Драгун сняла очки, сунула дужку в рот и долго молчала, изучающе глядя на него.
А ведь я и это понимаю, Семен Борисович. Тяжело быть вторым номером у отца?
Семен невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки:
Честно? Я хочу делать что-то свое, а не идти по пути отца.
Сравнивают?
Да.
Ну насколько я слышала, вы мало в чем уступаете профессору.
Не знаю, уклонился он. Но делать хочу что-то другое.
Я тоже хотела делать не то, что моя мать, вдруг сказала Драгун, откладывая очки. Нам, детям гениев, всегда приходится работать больше остальных, чтобы не затеряться в тени великих родителей и их достижений. И самое правильное делать что-то другое, идти в иную область.
Семен вдруг вспомнил, что мать Аделины, Майя Михайловна Драгун, была выдающимся хирургом, преподавала в институте, имела ряд научных работ и считалась специалистом высочайшего класса. Должно быть, Аделине тоже пришлось нелегко в свое время, и Семен это понимал, как, может, не понял бы кто-то другой.
В общем, Семен Борисович, я вас беру на испытательный срок так у нас положено, произнесла меж тем Драгун. И еще. Вам предстоят беседы с нашим психологом Иваном Владимировичем Иващенко, это обязательное условие. Я принимаю окончательное решение, основываясь на его выводах тоже. Психологический климат в коллективе мне очень важен, я должна понимать, что вы из себя представляете не только как хирург тут я сама определюсь, но и как человек, и это в компетенции психолога. Если вы возражаете против такого подхода, давайте сразу прощаться и не отнимать время друг у друга.
Семен пожал плечами условие о разговоре с психологом его не обескуражило, а желание работать здесь только окрепло, он вдруг почувствовал в Аделине родственную душу, что ли, и это только укрепило его в мысли, что его место здесь.
Я не вижу в этом проблемы, сказал он, и Драгун, свернув листок вчетверо, бросила его в ящик стола:
Тогда завтра в семь тридцать в ординаторской лечебного корпуса. Алла вам покажет, выдаст пропуск и объяснит, как тут у нас все устроено. Встретимся на обходе.
Семен понял, что собеседование окончено, и поднялся:
Спасибо за шанс, Аделина Эдуардовна.
Надеюсь, вы его используете, холодные глаза опять скользнули по нему, и Кайзельгауз поежился, но неприязни при этом не испытал. До завтра, Семен Борисович.
До завтра.
Он вышел из кабинета и вопросительно взглянул на тут же вышедшую из-за стойки Аллу.
Ну что, испытательный срок? спросила она, и Семен кивнул. Тогда идемте гулять по клинике. Ой, только давайте сразу пропуск сделаем, чтобы вам уже сюда не возвращаться. Мне нужен номер машины.
У меня мотоцикл.
Алла удивленно вскинула брови:
А зимой?
И зимой, пожал плечами Семен. Какая разница?
Так холодно же.
Я привык.
Ну мотоцикл так мотоцикл, согласилась она и вбила в компьютер данные. Вот ваша карточка. Парковка для персонала у нас в другом месте, не там, где вы сегодня остановились, я покажу. Карточку необходимо всегда держать при себе, охрана вас, конечно, запомнит через какое-то время, но пропуск будет требовать всякий раз такое правило, даже Аделина Эдуардовна каждый раз показывает, а уж ее-то все знают.
У вас тут, смотрю, для всех равные условия?
Да, подтвердила Алла. У нас нет разницы между санитарками, работниками пищеблока или владелицей клиники. Такой подход. Потому и персонал практически не меняется. Я, например, с открытия работаю, и даже мыслей не возникало куда-то уйти.
Странно, что у вас лицо абсолютно натуральное, заметил Семен, шагая рядом с Аллой по коридору.
Почему странно?
Обычно женщины, имея возможность что-то исправить, обязательно ею пользуются.
А вы считаете, что мне нужно что-то исправлять? слегка обиделась она.
Нет, но Даже когда нечего исправлять, а есть доступ
Глупости какие-то. У нас на операцию просто так не попадают, все через психолога. И если он видит, что операция не необходимость, а бабья дурь, то ни за что не подпишет разрешение, а врачи без него не возьмут, такие правила.
Семен удивился. Ему казалось, что клиники пластической хирургии берут всех желающих, лишь бы деньги несли, а тут, оказывается, все через психолога и пациенты, и персонал.
А вы, Алла, тоже с психологом собеседование проходили?
А как же? Конечно. Только тогда здесь другой психолог был, он погиб потом. Но Иван Владимирович не хуже, он очень хороший и очень знающий. Вы его не бойтесь, добавила Алла, и Семен рассмеялся:
Похоже, что меня может запугать психолог?
Алла фыркнула:
Вас? Вряд ли. Да и габаритами Иван Владимирович вам явно уступает.
Надеюсь, мне не придется бороться с ним на руках.
Алла расхохоталась, слегка запрокинув голову:
Ой, не надо! Он нам здоровый нужен.
Экскурсия по клинике прошла непринужденно, Алла показывала какие-то важные места, попутно объясняя, как быстрее добраться, сводила Семена в кафетерий в корпусе реабилитации, показала, где операционные, процедурные и прочие кабинеты, а также ординаторская, где в момент их появления никого не было.
Операционный день, объяснила Алла. А кто не на операциях, те на перевязках. Кстати, у нас здесь врачи рано приезжают, чтобы успеть до обхода всех своих больных посмотреть.
Я это учту, спасибо.
Во время дежурств можно отдыхать вот тут, она толкнула следующую дверь и показала просторную комнату с кроватями, застеленными свежим бельем. Если случается что-то экстренное, сестры всегда знают, где найти врача.
А экстренное случается?
Очень редко. Но иногда, например, могут привезти кого-то по скорой это по договоренности с Аделиной Эдуардовной, она тогда звонит и предупреждает или едет сюда сама.
Смотрю, начальница ваша работой не гнушается, да?
Она едва ли не больше остальных работает, как-то посуровела Алла, словно готовясь защищать Драгун. Разве что Матвей Иванович А сейчас, когда заместитель ее, Васильков, на больничном опять, она все на себе везет и административное, и операции свои.
Ну уж операции-то могла бы раскидать, заметил Семен.
Она только в экстренных случаях больных отдает, и то только Мажарову. Ну ничего, завтра уже Васильков выходит, всем будет полегче.
Мажаров ведь ее муж?
А вы бабка-сплетница?
Семен смутился вышло действительно не очень красиво.
Ладно, не краснейте, пожалела его Алла. Да, Мажаров ее муж, это не секрет. Но Аделина Эдуардовна считает его лучшим хирургом клиники, даже лучшим, чем сама, а уж она-то Алла устремила взгляд в потолок, давая понять, что Драгун величина, каких поискать.
Редкое качество для женщины признать кого-то лучшим, чем она сама.
Ну не мне судить, я не врач. Но все говорят, что у Матвея Ивановича руки золотые. Он же уходил из хирургии, преподавал в институте, но Аделина Эдуардовна его вернула, потому что нельзя, чтобы человек с таким практическим талантом зарывался в бумажную работу.
Но учить ведь тоже кто-то должен.
Знаете, что я думаю? Учителей полно, а хороших хирургов, видимо, не столько. Потому Аделина Эдуардовна так настаивала, чтобы он вернулся в операционную.