Я перевожу взгляд на нее: на ее лице неуверенности нет, только гнев и страх. Они сводные брат и сестра, но нет в мире двух более непохожих людей. Артур бледен, волосы у него цвета красного дерева, плечи широкие, а руки и ноги длинные и все еще по-юношески угловатые. Моргана же гибкая и изящная, с темными, словно безлунная ночь, волосами и кожей цвета бронзы. Общего у них только улыбки. И веснушки на щеках и носах.
Я могу остаться здесь и помогать ему издалека. Здесь от меня будет больше толка, чем при дворе, продолжает Моргана.
Я не могу произнести этого вслух, но тут я с Морганой согласна. Особенно с учетом моих видений и того, что нам с Нимуэ известно об ее отношениях с Артуром. Все начнется с них. И станет только хуже. Почему Нимуэ так настаивает? Моргана могла бы остаться здесь, подальше от бед, и была бы счастлива. Но я не настолько глупа: Нимуэ наверняка не сообщает мне обо всем, что знает. Я тоже часть этой паутины, моя судьба переплетена с их судьбами, и у Нимуэ есть свои причины молчать. Я тоже не рассказываю ей обо всех своих видениях.
И это опасно знать о том, что ждет тебя в будущем. Нимуэ рассказывала мне, как провидцы сходили с ума. Как застревали между настоящим и будущим, не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад.
Дева, Мать и Старуха согласились бы со мной, спокойно произносит Нимуэ.
О, так они тебе и сказали, правда? рявкает Моргана.
Нимуэ поворачивается к Гвиневре и Артуру.
Что-то вы притихли. Мы обсуждаем и ваше будущее тоже. Неужели вас ничто не беспокоит?
Артур слишком сильно погружен в свои мысли, но Гвен поднимает на Нимуэ свои печальные зеленые глаза.
Я смогу заехать домой? спрашивает она.
Она прожила большую часть жизни на Авалоне, но акцент у нее все еще лионесский: она делает резкие ударения на гласных, а согласные проговаривает мягко.
Я не видела отца пятнадцать лет.
Я тоже не видела свою семью с тех пор, как прибыла на Авалон, но, в отличие от Гвиневры, даже мысль о воссоединении меня настораживает.
Ты вернешься в Лионесс, Гвиневра, обещает Нимуэ. Вашу с Артуром помолвку должны утвердить обе страны. И когда они дадут согласие, ты отправишься в Камелот. Много времени это не займет месяц. Может, два.
Гвен с явным облегчением кивает, а потом стискивает руку Артура. Но он, кажется, этого даже не замечает.
Наконец и он поднимает на Нимуэ взгляд.
Когда мы выезжаем? Голос его звучит так, словно принадлежит незнакомцу. Пусто и сломлено.
Завтра утром, до рассвета. Нимуэ обводит нас взглядом. Судя по всему, знать уже начала расставлять сети в направлении претензий на трон и главенствует там твой брат-бастард.
Она не произносит его имени, но я все равно слышу его. Мордред. Я встречалась с ним всего раз, но в будущем видела достаточно: от его имени по коже бегут мурашки, словно по ней водят холодными и темными пальцами.
Он женился на Моргаузе, и притязания на наследство его стали еще сильнее. Тут важно действовать быстро.
Моргана на упоминание сестры никак не реагирует: мысли ее скрыты за бурлящими тучами гнева.
Если ты отошлешь меня, заявляет она, я никогда тебя не прощу. Я буду ненавидеть тебя за это до самого последнего вздоха.
Слова эти жестоки, но они не задевают Нимуэ: скатываются по ней, как вода по гусиному крылу. Может, потому что она уже слышала их прежде и смирилась с их правдивостью.
Однажды ты поймешь, отвечает Нимуэ.
Но я не думаю, что она в самом деле в это верит.
Она разворачивается и оставляет нас. Дверью не хлопает, но та закрывается с обреченной уверенностью. Это люди хлопают дверьми и кричат, Нимуэ же никогда не последует таким низменным позывам.
Ты знала? налетает на меня Моргана, когда Нимуэ уходит.
Мне становится стыдно, а потом я понимаю: Моргана вовсе не думает, что Нимуэ рассказала мне первой. Голос Морганы мягок, словно она спрашивает о чем-то запретном. Она спрашивает, являлось ли мне это в видении.
Нет, признаюсь я.
Она продолжает на меня смотреть кажется, вопросы у нее не закончились. Но в конце концов Моргана кивает.
Я не могу вернуться туда, Элейн, шепчет она так, словно разговаривает только со мной.
И так оно и есть, ведь я единственная здесь понимаю, о чем именно она говорит. Гвен и Артур привыкнут к миру вне Авалона: они представительны, могут найти общий язык с кем угодно. Люди их полюбят. Но мы с Морганой мы с Морганой совсем другое дело.
Как-то в детстве отец сказал обо мне: на любителя.
Я беру ее за руку и сжимаю, но слов успокоения не нахожу. Да и что толку: ей они совсем не помогут. Она и не хочет, чтобы я врала, будто все будет хорошо.
Я буду с тобой, произношу вместо этого. И Артур тоже, и Гвен. Мы не оставим тебя одну.
Буря с ее лица не исчезает, но она сжимает мою руку в ответ.
Артур вдруг резко поднимается, и сейчас я ясно вижу, как его разрывает на части. Он выглядит потерянным.
Я не знаю, каково это: быть королем. Он качает головой.
Тебя мы тоже не оставим, заверяю его я. Мы будем рядом.
Он медленно кивает, словно пытаясь осознать мои слова. Я почти вижу, как поворачиваются механизмы в его голове словно поднимающийся у ворот мост.
Нужно сообщить об этом Лансу, вдруг произносит он. Он ведь ничего не знает. Он должен узнать.
Я ничего не отвечаю, потому что видела Ланселота в Камелоте, но, как и большинство вещей, та линия времени неясна и зависит от множества еще не принятых решений. Понятия не имею, отправится ли он с нами или прибудет туда через много лет. И какая-то ничтожная часть меня надеется на то, что Ланселот никогда не поедет в Камелот, так было бы легче. Но я точно вижу его там. Как и всех нас.
6
Через несколько дней после того, как Моргана подожгла гобелен, я спустилась из спальни и нашла ее в зале: она стояла у потухшего камина, одетая в лавандовое платье, которое облегало ее фигуру, но открывало колени и локти. И на нем, в отличие от нарядов Моргаузы, не было ни одного драгоценного камня. Скорее всего, его сшила королевская швея, но Моргана явно чувствовала себя в нем неуютно: она сжимала в руках единственное украшение, которое носила, огромный круглый черный бриллиант на простой золотой цепочке.
Ты что здесь делаешь? выпалила я прежде, чем поняла, что делаю.
К нам в башню никогда не заглядывали гости, но о ее приходе ведь должны были сообщить? Например, прислать письмо? Моргана не могла просто так появиться в нашем зале, подобно призраку.
Она подняла взгляд и заметила меня. И тут же растянула свои кроваво-красные губы в улыбке.
А тебя нелегко найти, Элейн Астолат, сообщила она вместо того, чтобы ответить на мой вопрос. Ты знала, что в королевском дворе Камелота аж шесть Элейн?
Я никогда их не считала, но вроде бы это и правда было так.
Как ты сюда попала? Я присела на бархатное кресло с высокой спинкой от него все еще пахло сладким дымом. Здесь в свой последний визит сидел отец.
Моргана опустилась в такое же кресло напротив меня, изящно скрестив лодыжки, как и подобает леди. Но потом она сгорбилась и облокотилась на подлокотник, подперев подбородок рукой.
Оказывается, очень удобно быть дочерью короля можно пройти куда только захочешь. Моргана пожала плечами. Я довольно быстро догадалась, что ты не можешь быть Элейн Старой. На Элейн Постную ты тоже мало походишь. После еще парочки предположений я поняла, что ты, должно быть, Элейн Безумная.
У меня заалели щеки, хотя я не впервые слышала это прозвище. Но Моргана произнесла это без капли злобы. И без жалости. Она приподняла бровь, заметив выражение моего лица.
Прости, я подумала, это довольно старое прозвище.
Так и есть, призналась я. Тебе рассказали, почему меня так называют?
Я до сих пор не могу понять, почему вдруг заговорила об этом. Почему открылась перед незнакомкой. Может, прозвище повлияло на меня гораздо сильнее, чем я думала. А может, я уже тогда знала, что Моргану правда не напугает. Что правда будет для нее предпочтительнее любых слухов, которыми пыталась замаскировать ее моя мать.