Он издевался над тобой, сказала Хейзел. Он делал это намеренно.
И это было правдой. Но у Хейзел оставался ещё один нерешённый вопрос. Ей нужно было ещё кое-что сделать.
Это займёт всего секунду, успокоила она подругу. Мы встретимся за обедом.
Она потянула Аву со стула, и когда Ава скрылась за дверью кабинета, Хейзел проверила, действительно ли они с мистером Фернсби остались одни.
Девочка прошла вперёд. Она сгибала и разгибала пальцы.
Хейзел совершенно не знала, как начать. Она хотела сказать что-нибудь мистеру Фернсби о том, что он сделал. О том, как он издевался над Авой и как после этого решил её не замечать.
Он был одним из тех взрослых она много таких повидала, которые полагают, что они забавны, когда на самом деле ведут себя мерзко.
Но девочка не находила слов, чтобы сказать ему об этом.
Поэтому вместо этого ученица подошла к мистеру Фернсби и задала ему вопрос, который весь урок не давал ей покоя.
Где вы услышали о Них, мистер Фернсби? спросила она. Откуда вы обо всём этом узнали?
Не поднимая глаз, мистер Фернсби потряс книгой.
Я много читаю, ответил он. Мне нравятся старые книги. О которых большинство людей позабыли.
Хейзел кивнула. Она знала, о каких книгах он говорит.
Моя подруга Ава, начала девочка, но не знала, как продолжить. Она опустила глаза. Я просто хотела поблагодарить вас за урок, мистер Фернсби. И счастливого Хэллоуина.
Она протянула руку.
Мистер Фернсби секунду смотрел на неё. Должно быть, ему показалось странным, поняла Хейзел, что ему предлагает пожать руку кто-то на треть моложе его самого.
Или кто-то, кого он считает на треть моложе его самого.
Хейзел невинно улыбнулась.
«Ты двенадцатилетняя девочка, напомнила она себе. Просто двенадцатилетняя школьница».
И мистер Фернсби, должно быть, в это поверил. Потому что, несмотря на свою собственную историю и все те старые книги, которые он прочёл, он улыбнулся и сказал:
И вам счастливого Хеллоуина, юная леди.
И он взял Хейзел за руку.
Она сразу начала пить.
То, что рассказал мистер Фернсби, было правдой. Они не были убийцами. Лишь ворами. И Хейзел всегда была щедрой. Она всегда оставляла людям по меньшей мере десять лет. Или пятнадцать. Обычно больше.
Но пока Она пила, а тело мистера Фернсби замерло с приоткрытым ртом, Она вспомнила, как Ава съёжилась за своей партой, как она жмурила глаза пока мистер Фернсби говорил, как она притихла и так сильно боялась.
Так боялась Их.
И на этот раз впервые Хейзел забрала всё.
Идеальная девчонка
Это глупое правило, пожаловался Лукас, выходя из школьного автобуса. Весь день он пытался убедить всех вокруг с ним согласиться.
Ну, не знаю, ответил Коул, спускаясь вслед за ним по ступенькам автобуса. По мне, это не так уж и важно.
Лукас покачал головой. Иногда Коул был таким невеждой.
Это правило объявил утром на уроке физкультуры тренер Гонсалес. Оно касалось школьных танцев в честь Дня святого Валентина, который должен был состояться всего через неделю.
Поскольку мы отменяем физкультуру в День святого Валентина, чтобы освободить время для танцев, объявил тренер Гонсалес после того, как мальчики закончили разминку, все ученики должны будут танцевать пять песен. Это будет считаться вашей физической активностью на этот день.
Когда тренер объявил это, Лукас застонал.
И каждую новую песню вы должны будете танцевать с другой партнёршей, добавил тренер.
Когда тренер сказал это, Лукас застонал ещё громче.
Автобус загрохотал дальше, а Лукас с Коулом отправились пешком через два квартала до своих домов.
Разве мы не можем выбирать, танцевать нам или нет? возмущался Лукас. Разве это не нам решать? И разве мы не можем выбирать, со сколькими людьми танцевать?
Мальчики свернули на Крествью-Драйв.
Может, это не так уж плохо. Коул пожал плечами. Может, так танцы будут даже веселее, понимаешь? Если люди будут танцевать, а не просто подпирать стенки?
Но пять разных партнёрш? заныл Лукас. С кем я буду танцевать?
Рядом с ним Коул рассмеялся.
Да с кем угодно, сказал он. Танцуй с кем угодно.
Лукас закатил глаза. «Невежда», подумал он.
Нельзя танцевать с кем угодно на танцах в честь Дня святого Валентина.
Коул пожал плечами.
Почему нет?
Потому что танцы Лукас не знал, как объяснить. День святого Валентина нужно проводить Ну с кем-то, кто тебе нравится. Сильно.
Ну так танцуй с Хироми Лин, предложил Коул. Она тебе нравится.
Она мне нравится не в этом плане, отмахнулся Лукас. Мы друзья. Кроме того, она слишком высокая. Мы будем смотреться по-дурацки, танцуя вместе.
Ну а Эмили Роджерс?
Ну она милая, но ты слышал, как она смеётся? растолковывал Лукас. Будто пароходная сирена. Если я случайно расскажу анекдот во время танца, у меня в ушах потом будет звенеть несколько часов.
Бриттани Кук?
Она играет на укулеле.
Какое это имеет отношение к делу? недоумевал Коул.
Лукас не ответил. Коул, решил он, просто неспособен этого понять. Невежда.
А вот Лукас не был невеждой. Он понимал в танцах на День святого Валентина и не хотел тратить время, танцуя с кем попало. Он хотел провести его с девчонкой, которая была бы идеальной.
Он стал перебирать в голове девочек в своём классе.
Майли Армстронг? Нет. Она читает слишком много сопливых любовных романов.
Майя Хименес? Она красит ногти в странные цвета. Эбби Хаммари? У неё гнездо на голове.
Он добрался до дома и вскарабкался по трём ступенькам на крыльцо.
Почему бы просто не потанцевать в удовольствие? крикнул Коул с тротуара. Ты ведь тоже не безупречный, знаешь ли.
Лукас повернулся и уставился на Коула. Затем, не отвечая, он вошёл в дом и закрыл входную дверь.
«Просто потанцевать в удовольствие», негодовал мальчик. Пфф.
Лукас пошёл на кухню, чтобы перекусить. Он достал из холодильника сыр, салями и горчицу и вывалил их на кухонный стол.
И тут он увидел её.
Идеальную девчонку.
Её фотография лежала поверх стопки почты, сложенной на кухонном столе. Она была на рекламной листовке какого-то магазина одежды, о котором Лукас никогда не слышал, под названием «Дженсон Треворс».
Он отодвинул заготовки для бутерброда в сторону и взял листовку.
«Вау», пронеслось у него в голове.
Потому что эта девочка действительно была идеальной.
У неё были тёмные волосы, тёмные глаза и гладкая кожа, на губах красная помада. Одета она была в чёрную толстовку с капюшоном на молнии и в красную юбку. Волосы у неё были кудрявые и растрёпанные, но так, как надо, она стояла прислонясь плечом к исписанной граффити стене. На вид ей было около тринадцати почти столько же, сколько и Лукасу.
У него затрепетало в груди.
Вау, прошептал он.
Обычно дети в рекламе одежды выглядели нелепо, позировали с фальшивыми улыбками и идеально зализанными волосами. Но в глазах этой девчонки было что-то, этот взгляд в камеру, который говорил: «Да, знаю. Это довольно глупо, правда?»
Лукас не сводил с неё глаз. Он сосредоточился на вишнёво-красных, слегка надутых губах девочки.
У него было такое ощущение, что его грудь вдавливали со всех сторон.
Мальчик держал листовку осторожно, стараясь не помять её.
Он уселся за кухонный стол, позабыв про бутерброд.
«Вот с кем я хочу танцевать», подумал Лукас. Всё в этой девочке её волосы, её однобокая улыбка, выражение её глаз было совершенным. Он знал, что она умная. Он знал, что она забавная. Он знал, что она не играет на укулеле, не читает слишком много сопливых любовных романов и не смеётся так громко, что потом часами звенит в ушах.
В голове Лукаса мелькнула странная мысль. Может, он мог бы написать в «Дженсон Треворс» и попросить имя и адрес электронной почты этой девочки. Может быть, он мог бы отправить ей сообщение, и, может быть, она бы ему ответила.
Нет. Он встряхнулся.