В твоей школе зарплата меньше, чем у продавца в магазине! Проклятый это труд! Нервы! Тетради вечные! Будешь, как мышь очкастая вся в больших линзах и пальцы в красной пасте! Сгорбатишься! Купишь себе жилет из верблюжьей шерсти. Чтоб в спину не дуло. У нас такая по географии была! Андрей улыбнулся. Ты подумай! Мм?
***
Морозное утро лениво просачивалось в день, неохотно прощаясь с серой копотью, покрывающей промышленный город. Новогодние гирлянды тускнели в набирающем силу дневном свете. Мороз все еще люто управлял человеческими потребностями покупателей практически не было.
Я сидела на том же ящике из-под пива и бесцельно играла на телефоне в «шарики три в ряд». Проиграла начала заново. Необходимое условие для полноценной взрослой жизни это обязательно наиграться в детском возрасте. В "войнушку", в "больничку", в "кубики-рубики", в "дочки-матери", в «начальников». Иначе, набирая годы, ты не прекратишь играть и будешь везде искать себе роль. Каждый раз новую. Будешь постоянным имитатором. GAME OVER всегда неожиданный. Перезагрузить жизненный файл или пройти заново определенный этап жизни невозможно. Поэтому я перезагружала «шарики».
В служебную дверь раздался уверенный стук заведующая магазином вернулась с собрания. Елена Николаевна в красной помаде, в песцовой шапке, в норковой шубе, воротник которой она подвязала шарфом цвета бордо, походила на хлебную или молочную барыню. На это бордо легли щеки Елены Николаевны, как неотъемлемый и изрядно подмерзший аксессуар, сливающийся с ним. Я улыбнулась. Мне редко приходилось наблюдать столь полное соответствие лица и профессии.
Морозно на улице! Бррр! Я даже водолазку шерстяную сегодня напялила, все равно пробирает до костей прямо! Елена Николаевна, на ходу разматывая бордо, подошла к зеркалу, расположенному на двери туалетной комнаты, и попыталась реанимировать щеки, хлопая по ним ладошками. Получалась у нее это презабавно.
Доброе утро, Надежда!
Надежда! Я испытывала крайнюю степень смущения, когда меня называли полным именем я предпочитала его уменьшительные формы. Мое собственное имя ассоциировалось со святыми сестрами с иконы: Верою и Любовью. В детстве, которое прошло в поселке городского типа, стараниями отца Сергия новая церковь явилась чудесным и мощным украшением обрывистого ухаба. Иконы с ликами, черты которых я слабо различала, потому что все они были с чистейшим оттенком смиренного величия именно оттенок объединял эти образа больше всего притягивали мой взгляд. А еще там нестерпимо и вечно благоухал ладан. Я не ставила свечи. Я не читала молитвы. Я неохотно скрещивала пальцы, считая это вычурным и пошлым ритуалом поклон. Но я с благоговением смотрела на святые лики. Я впитывала их в свою память. Святыми они мне казались именно из-за своего спокойного, непонятного мне и недоступного смирения. Только великий способен смириться со всем, принять все и продолжить все. Но тогда я еще не знала об этом. Мои глаза наполнялись слезами от ощутимой мною красоты и чистоты этих образов. Я трепетала в молчании, не смея выразить свой душевный восторг я боялась даже пошевелиться. Во мне рождалось великое понимание и преклонение перед силой этих ликов. Я замирала от восторга и тишины. Это были самые спокойные минуты моей жизни. Особенно притягивала мой взор икона Веры, Надежды и Любви с их матерью Софьей-мученицей. В названии иконы я прочитывала свое имя. И это для меня что-то значило. На Надежду я не смотрела я была ею. Вера, высокая и умная, находилась всегда справа от матери. Тихая покорность, которая заставляет нас верить без всяких на то оснований (неверие порождает лишь собственный хаос), светлым маяком теплилась в кротком и строгом взоре. И я готова была ей поверить.
С тех самых пор она, конечно, изменила свой имидж она переоделась. Вера заменила нимб элегантной широкополой шляпой с неизменной вуалью, всегда светлой и опущенной; элегантный брючный костюм, застегнутый на все пуговицы, подчеркивающий ее хрупкость, и обязательный собранный дорожный ридикюль синего цвета в левой руке. Последнее время она все чаще и чаще переодевалась. Моя Вера становилась вероломной. Это стало как хобби для нее. Креста, который она держала в правой руке на иконе, уже не было его заменили часы классического стиля, на кожаном ремешке, которые показывали время. Мое время. Она везде старалась быть моим сопровождающим, но, стоило мне усомниться в ней ее левая рука крепко сжимала ручку ридикюля она разворачивалась и исчезала. Любовь же так и осталась простоволосой девчонкой в хлопчатом сарафанчике с босыми ногами. Но! У нее появилось редкое увлечение икебана. Причем все ее икебаны оказывались пресными и скудными.
***
Надежда! Время-то обедать пора! Давай хоть чайку с тобой выпьем? Я-то совсем проголодалась! Столько времени сидели там! Выслушивали! И ведь одно и то же! Каждый понедельник! Бублик, что ли, скушать? Парочку? Хлебный привоз уже был сегодня? Надежда?
Да. На завтра хлеб не заказывайте! Два вчерашних лотка еще не продали.
Надо же! Елена Николаевна начинала подготовку к рабочей смене: зевала во весь рот и с удовольствием. Ты поставила чайник, Надежда?
Я сидела на корточках, спиной подперев косяк служебного входа, и курила, молча наблюдая в приоткрытую дверь, как замороженный полдень наращивает темп пробежки городских жителей.
Нет. А надо?
Ты что же это? Где витаешь? Чайку охота! Надежда!
Хорошо! Недолго ведь! Я прошла в торговый зал и поставила чайник. Как собрание, Лен Николаевна? Что же вам так долго рассказывали? Чем повеселили?
Елена Николаевна сидела за единственным столом в подсобном помещении и отщипывала пальцами кусочки от бублика. С удовольствием.
Да как обычно, Надь. Геннадий Иванович совсем с ума сошел! Январь на дворе! Денег сколько на Новый год нужно? Много! И подарки купить всем! У меня вот двое детей, и не какую-то там куколку, а самую красивую! И стол накрыть. И в гости сходить. Люди-то потратились! А он план товарный поднял, представляешь?!
Электрочайник выключился, и Елене Николаевна, возмущенно размахивая кружкой, прошла в торговый зал, чтобы налить себе кипятку.
Представляешь? Куда вот! Как? Где его брать-то? План этот? В январе? Елена Николаевна вдыхала цветочный аромат, парящий из кружки.
Поднял? я равнодушно удивилась. Меня не особо интересовал план, выручка и прочие детали нашей работы. Нам же в декабре поднимали. С чего вдруг?
Да кто его знает? В январе! Поднять план! возмущалась Елена Николаевна. Придется пояса затянуть. Потуже!
А в феврале? Я смотрела, как сахарная пудра от бублика обрамляет мелкие усики Елены Николаевны. Ела она с удовольствием. Как в последний раз.
Шо? В аврале? Елена Николаевна не успела прожевать бублик, но очень хотела продолжить разговор.
Что поменяется в феврале? Для людей, которым туго в январе приходится? Что поменяется для них в марте? Апреле? Через год? Через два?
Как это что? Муж зарплату январскую получит! Там праздничные смены у него были! Все полегче будет! Надь, от зарплаты до зарплаты ведь живем. Хорошо, хоть мой Коля на завод устроился. Там хоть какая-то стабильность есть. Кстати, Надежда! Сегодня под зарплату возьму молоко, творог, кефир и сметану.
И мне можно взять под зарплату? И Ксюхе? задавая вопрос, я внимательно посмотрела на Елену Николаевну. На собрании разрешение что ли дали на выдачу продуктов под зарплату?
Нет. Не дали, Елена Николаевна виновато поджала губы. Надя, но девчонкам-то своим я как объясню, что деньги, отложенные на продукты, закончились?
Другим тоже взять захочется? Взять бесплатно? глядя на то, как Елена Николаевна недовольно вытягивает губы, я думала о царь-рыбе и ее голове.