Надя, кефира не надо! Только молока и хлеба сегодня! В сумку положи, будь любезна, баба Маша протянула мне свою любимую сумку с аленьким цветком на кармашке и продолжила: Вчера сходила в библиотеку в нашу, которая здесь, на горе-то, и взяла детективы про этого сыщика. Ой, ну как же его зовут-то? А? Надь? Забыла.
Она закрыла глаза и кончиками пальцев начала пощипывать лоб, как будто заряжала чем-то резервуары памяти.
Пуаро, баб Маш? я улыбнулась.
Для бабы Маши очень важно было все помнить, потому что, забыв какую-то деталь из происходящей жизни вокруг, она покорилась бы времени.
Агаты Кристи?
Да! Он самый! Но каков архаровец-то, да? Надь? Ты читала?
Начинала читать, баб Маш. Давно. На литфаке. На первом курсе еще-ы, я снова икнула.
Мне не хотелось признаваться этой милой старушке, которая, несмотря на проблемы со зрением, с таким размахом поглощала упущенные когда-то шедевры мировой литературы, и, именно во мне нашла толкового соратника, по ее словам, признаваться в том, что ни один начатый детектив Агаты Кристи я так и не смогла дочитать до конца. И хорошую книгу не читала давно, хотя периодически заглядывала в книжный магазин. Ритуально. Раз в три месяца.
Баба Маша! Хлеб вчера привозили! Свежего нет пока, Я с совестливым сожалением посмотрела на оренбургский платок. Всем известный бельгиец давно провел новое расследование, и бабе Маше важно было проследить за действиями этого виртуоза. И молоко тоже вчера привозили!
Как так, Надя? Время 10.30? Что случилось? она заговорщически подняла полинявшую редкую бровь и чуть наклонилась ко мне через прилавок, как будто собиралась узнать очередную тайну для великого Пуаро. У этой милой старушки проявлялась особая тяга к познаниям любого рода. И скорая с утра стояла? Возле вас вроде?
Не знаю, почему не везут! Я же одна пока, баб Маш! Заведующая будет позже, я театрально развела руками. Самый понятный и популяризированный жест в России, который снимает с тебя всякую ответственность за происходящее. А скорая за дядей Колей приезжала. Упал он тут у меня.
Это Валькин что ли? Баба Маша собиралась выйти, но резко притормозила.
Да! Он! Скучает по супруге. Тяжело ему одному. Как-никак сорок три года вместе прожили ведь. Целая жизнь.
А тебе? лоб бабы Маши стал выше и разгладился даже.
Что? Мне? я растерялась.
Легко? Тебе? баба Маша смотрела на меня в упор. Мне? Легко? Муж двадцать три года назад в шахте погиб! Засыпало. Сын в аварии ноги потерял. Обе! Не смог оклематься покончил собой! Легко, Надя? Ни один мускул не дрогнул на ее лице. У каждого свое испытание. Дорога-то жизни совсем асфальтом не закатанная. Ни для кого. У тебя своя кочка. У меня своя ямка. А у кого-то и горы сплошные. Жить надо, Надя! Жить! Несмотря ни на что! А за молоком приду! В двенадцать! Ты уж отложи, пожалуйста! Будь любезна!
Баба Маша развернулась и решительно вышла из магазина.
***
Мой рабочий день продолжался. Заведующая позвонила, предупредив, что задержится на еженедельном собрании в головном офисе, и перспектива утреннего одиночества порадовала меня. Елена Николаевна любила поговорить. Обо всем. А разговаривать сегодня не хотелось.
Все утро я на автомате здоровалась с покупателями, сдавала сдачу, закрывала дыры в витринах, протирала полки, принимала товар, расписывалась в накладных, считала глазированные сырки, клеила ценники на колбасу все бесполезно. Тяжелые мысли, как ершик, скользящий по стеклянной банке, крутились в голове и не давали покоя.
Привет! Андрей позвонил около одиннадцати.
Привет!
Чет я не слышал, как ты ушла сегодня? Че? Звонила? Голос у него был сонный. Видимо, он только что проснулся.
Куда позвонила? На завод?
Ну да! А куда еще-то? он раздражался.
Звонила. Не надо пока дозировщиков.
Ммм. Ясно. Ладно, давай! До вечера! Расскажешь потом!
Давай!
Андрей мой кареглазый друг недавно устроился работать слесарем на газоочистку металлургического завода мать посодействовала. Долго ходила к начальнику газоочистки за этой вакансией. Сама она двадцать лет работала в шихтовом отделении производственного цеха и даже не рассматривала для сына других вариантов: «На завод, конечно! Андрюша! Стабильность, в первую очередь, социальные гарантии, приличный заработок, льготная сетка. В нашем городе это оптимальный вариант трудоустройства».
У тебя даже образования соответствующего нет! Ты же ничего не умеешь?! Ты не слесарь, ты монтажник! Найди себе работу по специальности! я приводила последний довод.
А там и не обязательно металлургическое образование, любое образование впрок. Лишь бы было. В процессе всему научится, если вникать будет. Главное старание и усердие, ответственность и исполнительность, Тамара Валентиновна умела быть убедительной, настойчивой и решительной, когда речь шла об Андрюше.
С новой работы Андрей возвращался довольный до краев наполненный новыми эмоциями. Совершенно другая сфера деятельности до этого он работал грузчиком в магазине, а теперь стал слесарем 2-го разряда с присвоенным ему четырехзначным табельным номером. Масштабное предприятие со множеством различных по назначению цехов, бригадный коллектив, талоны на питание, молоко за вредность, льготная сетка, фиксированный тариф, дальнейшая доплата за выслугу лет каждый вечер Андрей с упоением делился со мной впечатлениями.
В заводскую столовую ходил седня! На сто рублей поесть можно! А сорок-то завод оплачивает! Прикинь? Не от пуза, конечно, наелся, но червячок нормально. Успокоился! А еще молоко же дают там! За вредность!
Вчера он весь вечер настраивался на важный разговор. Он не играл в компьютер. Не пил кофе. Пиво. Он кругами ходил из угла в угол и бросал на меня косые взгляды. Он даже пол помыл и цветы полил. К комнатным растениям он испытывал особую любовь. Нежную и нудную. Все его фикусы постоянно переезжали с нами из одной съемной квартиры в другую.
Андрей! Да что случилось-то?
Мамка звонила седня. На завод дозировщики требуются, говорит. Ну, которые дозируют материалы в печь. Ты позвонила бы завтра на завод? Узнала?
Для кого.. узнать? Я в недоумении посмотрела на Андрея.
Для себя! Для кого еще-то? Он присел ко мне на диван, где я, удобно расположившись, пролистывала Ремарка. Книга, купленная на этой неделе, еще пахла типографией, сырой древесиной и тайной. Эти запахи погружали меня в мир, в мой одинокий мир, до краев наполненный прочитанными, практически прожитыми событиями, в который я никого не пускала. Сегодня я не читала я вдыхала ее, аккуратно перелистывая страницы. Я рассматривала слова.
Я не хочу на завод идти! я отрицательно помотала головой. Я в школу планирую осенью. Как раз новый учебный год начнется. Зачем мне завод, когда у меня диплом специалиста пылится в ящике?
Я закрыла лицо книжным разворотом, чтобы вдохнуть книгу до конца, чтобы впитать в себя каждое слово.
Да успеешь ты еще в школу свою! Андрей подпрыгнул с дивана и перешел на крик. Какая там зарплата? Никакая! А нам с тобой жилье надо! Свое что-то! Не будем же мы по съемкам постоянно болтаться! Уже пора и подумать!
Я отложила книгу и, молча, посмотрела на старый ковер, прикрывавший цветные доски. Съемные квартиры всегда пустые и печальные при любой обстановке. Мысли о собственном жилье постоянно елозили по съемной квартире.
Надя! Это же ненадолго! Школа-то не убежит никуда! Успеешь! Диплом ведь не имеет срока годности!
Имеет, мой голос громко задрожал. Срок годности все имеет. Все! Даже человек! Годности, давности! Три года! Три года квалификация будет! А потом все! Шесть напрасно потраченных лет! Зачем мне завод? Первое время, да небольшая зарплата в школе! В магазине тоже небольшая! Живем же как-то? Не голодаем!