Надежда Бондарчук
Агония земного сплава
ЧАСТЬ 1. Чистилище
Глава 1.
Зы-здрасьте! Голос дернулся от внезапно напавшей на меня икоты.
Здрасьте! Отдел кадров. Слушаю вас.
К вы-ам дозировщики требуются, да? Я глубоко вдохнула и замерла в ожидании. Икота-икота
Нет, не требуются. Вакансия закрыта. Через месяц звоните!
По-онятно, Большой палец потянулся к красной кнопке, чтобы закончить вызов. Колбасная витрина источала едкий аромат глутамата натрия. Я икала.
Ой, подождите! Как вас зовут? Телефонная трубка вдруг завибрировала торопливым женским сопрано.
Надя!
Надя! Надежда значит! Знаете, у нас много новых сотрудников принято. Может кто-то передумает устраиваться работать? Мало ли? Человек ведь всегда может передумать? Только такой вариант имеется. Могу записать ваш телефон и позвонить, если нужно?
Записыывайте! я проикала свой сотовый.
Все! Записала! До свидания!
До свы-идания! Уверенно нажав на красную кнопку, я бросила телефон на колбасную витрину. На темном экране высветилось: "время вызова 1М:56С». Почти две минуты. Две бесполезные минуты жизни.
Входные двери "Гастронома" открылись и с грохотом закрылись. Снова открылись и снова грохнули. Еще раз. И еще раз. Кто-то настойчиво пытался зайти в продуктовый магазин, где я работала продавцом. В это плотное, тяжелое от мороза утро каждый покупатель представлял собой подарок для магазина.
Дверная пружина в очередной раз заскрипела от натуги, и в сопротивлявшуюся всеми силами щель, преодолевая серьезное препятствие в виде пластикового порожка, заполз дядя Коля. На четвереньках. Как умирающая бездомная псина. С всклокоченной сединой вместо шапки, в сальном пуховике, с хрипящей одышкой, грязный и рваный, как бомж, он прополз двадцать сантиметров вперед и рухнул лицом в пол. Он еле дышал, но кричать мог. Из последних сил.
Дай водки! Дай! Дай опохмелиться! Плохо очень! Ааа! Пожалуйста! дядя Коля слабо стучал руками по полу и хрипел. Дай ыыпить! Ыыпить!
Я застыла от неожиданности. Дядя Коля был постоянным и скромным покупателем одиноким пенсионером, проживающим в соседнем доме. Его жена, Валентина, буквально сгорела от рака поджелудочной железы, дети уехали в другой город и баловали отца только скупыми телефонными звонками. Оставшись в одиночестве, дядя Коля растерялся. Он все так же подкармливал воробьев, помогал соседкам-старушкам с заменой розеток, но жить без Валентины не мог не знал как. Не умел приспособиться. В последнее время он все чаще и чаще заходил в маленький "Гастроном" за беленькой и за хлебом. "Выпью, Надь, и как будто легче на душе, как говорится. Понимаешь?".
Налей, а? Хррр.. Хых, дядя Коля захрипел и закашлялся.
Страх. Не тот, что рождается от неуемной фантазии и тихо трепещет где-то внутри. Не тот, что парализует тебя как внезапный инсульт. А тот, что побуждает к мгновенному действию, двинул меня вперед.
Я выскочила из-за прилавка, и, присев на корточки возле дяди Коли, начала отчаянно тормошить его, дергая капюшон пуховика.
Дядя Коля! Ты что натворил? Ты зачем так напился? На улице мороз, а ты без шапки, я орала ерунду, бесполезно пытаясь поднять дядя Колю или хотя бы перевернуть его. Вставай, дядь Коль! Вставай! Пожалуйста! Вставай!
А зачем? дядя Коля поднял пьяные блуждающие глаза и попытался привстать с пола. На хрена? Жить-то теперь на хрена мне? А? Хррр..
Он закашлялся.
У всех январь. Елки-шмолки, понимаешь. Салаты, пфу! Фонарики мигают. А мне что? Все к чертям! Хыррр! Зачем январь одинокому? С кем хороводы плясать, как грится? он сделал неимоверное усилия и уперся локтями в пол.
Надежда! Имя-то у тя какое Надежда! дядя Коля впился мне в лицо пронзительным, протяжным и звонким, как щипок скрипки, взглядом. Я знала этот взгляд живого покойника. Он до сих пор звенел тоскливой пустотой где-то в межреберном пространстве и никак не успокаивался. Так смотрел отец, когда сознательно приближал свою кончину.
Я к Вальке хочу! И в горе, понимаешь, Он снова опрокинул голову на пол и отключился. Или умер.
Мне необходимо было что-то сделать: проверить пульс у дяди Коли, вызвать скорую помощь, полицию, выбежать на улицу с истошным криком «Помогите!», махая руками и пугая прохожих нужно было. Я встала. Прошла на кассу. Нажала кнопку быстрого реагирования и упала на пустой ящик из-под пива, прикрытый старым одеяльцем. Безудержная соленая лавина хлынула из глаз хлынула везде: на фартук, на прорезиненные боты, на коробку с чупа-чупсами, стоявшую под кассовой зоной. Хлынула потоком, тихо вздрагивая от боли и беспомощности.
Минут через десять приехали представители охранного предприятия «Сибирские медведи» два суровых бронированных парня в черных шапках и с автоматами.
Это что здесь валяется? Один из них, бородатый, ткнул дядю Колю носком ботинка в бок. Живой хоть?
Не знаю. Проверьте. Может скорую нужно вызвать?
Дак и вызвала бы! Что сопли-то мотаешь-стоишь? Нас-то на хера? Он буянил что ли? говоривший со мной парень, уперев руки в бока, сплюнул на пол. Вызывай ноль три, Корявый! Понаберут, бляхмух, ворон!
Я одна в магазине! У меня нет возможности обслуживать покупателей и одновременно разбираться с ними! Вообще-то ваша служба для этого и нужна! я смотрела на единственную сторублевую купюру, лежащую в кассе.
Разберемся! Не дрейфь, крошка! Водицы пробей мне лучше, негазированной! Полтораху!
Фу! Воняет как от помойки! Живой, бля! Вроде! Корявый брезгливо нащупал пульс на руке дяди Коли и стал набирать цифры на телефоне. Але! Скорая? Тут ваш клиент в магазине валяется. Кто-кто? Бронь в пальто! Пультовая охрана! Нас вызвали мы приехали! А он лежит!
Я достала с нижней полки полуторалитровую бутылку негазированной воды.
По безналу чирикни! Второй пытался поднять дядю Колю. Ну и тяжелый старикашка!
Культурный словесный «безнал» не заполнить напыщенным камуфляжным обмундированием. Это существенная брешь в человеческом облике. А вот дядя Коля интересно разговаривал. По-русски. С душой.
Двери хлопнули, и в магазин забежал мужчина.
Здравствуйте! Что здесь происходит? Вы работаете? Он нерешительно остановился в дверях.
Да-да! Работаем, конечно, я утвердительно кивнула покупателю. Дедушке плохо стало. Что желаете?
Плохо стало! Дедушке! Корявый усмехнулся. Набрался! Скотина старая!
Сигарет бы мне! И зажигалку! Или спички.. Что есть-то? Покупатель, оглядываясь на Корявого, переминался с ноги на ногу. От него шел еле уловимый запах спиртного.
Все есть, я указала на витрину. Выбирайте, пожалуйста!
Через двадцать минут приехала бригада скорой помощи и забрала дядю Колю в больницу. Я вышла в подсобную пристройку, чтобы не провожать покупателя.
Двери снова открылись, и на пороге магазина появилась баба Маша.
Привет-букет!
Это было ее фирменное приветствие. Утренний поход в магазин баба Маша считала пробежкой с пользой и прошлась с утра, и продукты купила.
Каждый человек, приходящий в магазин, отмечается определенным продуктовым набором, отпечатанным сканером. И, складывая выбранный набор в пакет, я как будто упаковывала один-два-три дня съестного быта этого человека, его ближайшую перспективу. Набор бабы Маши включал свежее молоко, кефир, буханку черного хлеба и плюшку «Московскую». Лишнего она не могла себе позволить приобрести в "Гастрономе", потому что для определенной кем-то категории людей магазин, в котором я работала, был дорогим. Его витрины не пестрили красными акционными ценниками или «скидками дня», но и очередей в нем не наблюдалось. Можно было сэкономить время.
Здравствуйте!
Баба Маша в оренбургском платке была, пожалуй, единственной старушкой, которая никогда не жаловалась на цены, на жизнь, на детей, на внуков. Никогда не вспоминала Сталина и советскую власть. Этим она мне очень нравилась. Многие покупатели приходили в «Гастроном» как на исповедь.