LITERATUR Benno Erdmann, Zur Theorie der Apperzeption, Vierteljahrsschrift für wissenschaftliche Philosophie, Bd. 10, Leipzig 1886
Задача и систематизация логики
Глава 1 Вводные положения о типах мышления
1. С методологической точки зрения, все науки представляют собой систематически упорядоченные воплощения обоснованных утверждений, выносимых на обсуждение формулировок (обозначений) и проблем. Примером этих трех форм нашего мышления может служить психология, являющиеся воплощением обоснованных утверждений о существовании психических жизненных процессов и их законной связи друг с другом, а также и с механическими жизненными процессами я называю психическими все жизненные процессы, которые нельзя проследить до совершения движений как изменения места, хотя они последовательно законно связаны с такими механическими процессами существуют ли психические жизненные процессы или это процессы в нас, которые мы называем психическими, например, только недостаточно осознаваемые движения в центральных частях нашей нервной системы?
2. Утверждения, обозначения и проблемы характеризуются тем, что они представлены в форме положений, то есть они, как мы хотим сказать, лингвистически сформулированы. По этой причине мы продолжаем называть эти три составляющие формы нашего знания утверждениями в самом широком смысле или сформулированными суждениями. Итак, «утверждения» в широком смысле это вопросы, в которых мы представляем проблемы и обозначения, в не меньшей степени, чем утверждения любого рода, поскольку те и другие так же лингвистически сформулированы, как и эти. Способ лингвистической формулировки пока остается неопределенным: утверждения не обязательно должны быть произнесены; они также могут быть выполнены молча или сформулированы письменно, т.е. здесь, прочитаны или написаны. Они также могут быть неполно сформулированы во всех этих формах языка в широком смысле или содержаться только в одном слове предложения. Не обязательно, чтобы они были сформулированы словами; их место могут занимать идеограмматические знаки любого рода, например, алгебраические или стехиометрические [химические расчеты wp] формулы. Сформулированные суждения также следует воспринимать в более широком смысле, как это делает устоявшаяся традиция. Ведь каждое утверждаемое суждение предполагает или включает обозначения; а проблемы, то есть вопросы в собственном смысле слова, принадлежат к запасу каждой науки в той же мере, что и утверждения и обозначения. Прогресс всей науки зависит от сформулированных проблем.
Утверждения или сформулированные суждения образуют формальные элементы для ткани нашего сформулированного мышления. Таким образом, сформулированное мышление, утверждения или сформулированные суждения являются для нас выражением одного и того же содержания. Здесь использование языка оправдывает ту обширность, с которой мы только что рассмотрели элементы сформулированного мышления. Ведь с незапамятных времен считалось само собой разумеющимся, что обозначения и проблемные вопросы являются формами нашего мышления.
3. Однако не вся научная мысль формулируется. Математик может придумать множество геометрических отношений из двух параллельных прямых, пересекаемых третьей, даже если ни одна точка или угол не обозначены буквой; и он может сформировать множество таких отношений в ходе спокойного размышления, не нуждаясь в лингвистических символах. Например, геолог, наблюдающий за извержением гейзера, или ботаник, изучающий под микроскопом жизненные процессы в клетке, могут приходить к богатым сравнениям и различиям, не имея внутри себя ничего, кроме образов предметов, которые служат для этих умственных операций. Перед историком, стоящим на древнем культурном месте, могут развернуться целые сцены исчезнувшей жизни, протекавшей на этой земле. В такие моменты в сознании исследователя может собраться множество лиц, которые осветят то, что давно искали, или позволят найти неожиданное. Таким образом, это могут быть моменты, когда научное создание поднимается на самый высокий уровень. Тогда мы переживаем в типичной форме мышление, которое мы должны назвать неоформленным в соответствии с его отличием от сформулированного и интуитивным в соответствии с его особенностью. На этом пути мы также находим как утверждения, так и проблемы; на нем нельзя встретить только одни обозначения.
Неразумно судить эти «идеи» или интуиции, которые одинаково возможны как в любой области научной мысли, так и во всех видах нашего рукотворного творчества, так сурово, как это иногда делал Лессинг (в конце «Гамбургской драматургии»). Но также несомненно, что они не несут в себе ни малейшей гарантии того, что являются обоснованными утверждениями или истинными проблемами. Если мы хотим быть уверенными в их истинности, мы должны их исправить, разложить на составные части и посмотреть, выдерживают ли они обоснование. Для всего этого, однако, нам нужны утверждения в указанном выше общем смысле. В целом, мы можем зафиксировать наши мысли, только изолировав их, а для этого нам нужны слова или идеограмматические знаки, которыми мы их символизируем. Мы можем анализировать их, только давая отчет о том, что говорится и о чем говорится, то есть оформляя их в высказывания. И мы можем проверить их на истинностное содержание, только выводя их из данных, через которые они устанавливаются как следствия. Если это выведение ведет за пределы существования настоящего восприятия, если мысль не просто суммирует компоненты некоторого перцептивного содержания сравнительным или различительным образом, то каждое такое рассуждение, если мы хотим обеспечить силу его аргументов, также должно быть сформулировано в утверждениях. Интуитивное мышление, таким образом, при всех этих условиях переходит в мышление сформулированное. Если мы хотя бы попытаемся передать то, о чем думали интуитивно, этот переход в языковое мышление будет очевиден. Таким образом, интуитивные суждения становятся элементами научного мышления только в результате их формулирования.
Поэтому мы можем сказать: вся наука происходит через мышление, и, принимая одну часть за целое: вся сообщаемая наука происходит через сформулированное мышление. Отсюда следует, что, как и выше, так и далее, мы можем говорить об интуитивном мышлении только в форме сформулированного мышления, и что последнее является предметом логического исследования только в той мере, в какой оно может быть представлено в высказываниях. Поэтому там, где в дальнейшем речь идет о мышлении без дальнейших добавлений, всегда имеется в виду именно сформулированное мышление, осуществляемое в предложениях.
4. Не всякое мышление, однако, является научным. Даже ненаучное мышление может быть интуитивным: в поэтических представлениях о личностях, ситуациях и действиях, в практических комбинациях политика или крупного дельца, даже в возвышенных настроениях и внутренних образах тех, кого не трогает ни намек на научное мышление. Совсем не в природе интуитивного мышления то, что присущее ему внимание направлено на великие или общие вещи, хотя в этой «экстатической» форме оно, вероятно, наблюдалось исключительно как «созерцательное» мышление, впервые изложенное в учении Платона о воспоминании. Мы уже находим зачатки сопоставления и дифференциации содержания идей с участием восприятий как у детей, не достигших еще понимания языка, не говоря уже о собственной речи, так и у животных, у которых вообще отсутствует развитый язык. Мы можем назвать рассмотренный выше тип интуитивного мышления сверхлогическим или гиперлогическим из-за его фактических содержаний, глубины и силы, из-за продуктивной энергии, которая нередко присуща ему, а также из-за его непроизвольного, непредвиденного характера, который зависит от настроения. Но тогда мы должны также признать только что указанные предварительные стадии как недо- или гипологические. Итак, посредством сформулированного мышления мы более четко отличаем себя от всех других, даже от животных, живущих с нами в сообществе, чем посредством интуитивного мышления.