Эй вы! Уроды! Семён старался вложить в крик угрозу, но голос с непривычки дрогнул. Отвалите от неё!
Отморозки замерли, трусливо заоборачивались. Палтус держал Свету за капюшон, а она пыталась пнуть его, чтобы вырваться. Он узнал Семёна сразу и издевательски подразнил:
А не то что? Умолять будешь? Давай, зареви, Выхухоль!
Я предупреждал. Боцман, фас!
Пёс прыгнул на Палтуса, повалив на землю, и тот отпустил Свету. Она пнула Людькова, врезала Зорику и рванула к Семёну.
Убери! истерично орал Палтус. Убери свою псину!
Семён испуганно потянул Боцмана за ошейник, хотя тот не делал никаких попыток укусить хулигана, только стоял широкими лапами на его груди. Освободившись, Палтус обернулся и понял, что все его дружки слиняли. Убегая в темноту, он прошипел:
Я тебе этого не забуду, Выхухоль! Земля круглая, ещё встретимся!
Семён только вздохнул, пристёгивая Боцмана к ошейнику. Тот неодобрительно сказал «вуф» в сторону хулигана и копнул задними лапами пару раз землю, пояснив своё отношение к Палтусу.
Спасибо, Света впервые улыбнулась, и Семён сразу думать забыл о том, что будет, когда эти отморозки задумают отомстить. Твоя собака?
Нет, соседская. Мне нельзя заводить: у мамы аллергия. А ты чего тут делала так поздно?
Света вздохнула.
Преподаватель по музыке сказала, что я должна лучше чувствовать музыку природы. Так и сказала: слушай природу. Я и слушала
На ней был розовый шарф со звёздами, такой пушистый, что Семёну захотелось его погладить.
Пойдём, он протянул руку и Света вложила в неё свою. Провожу тебя.
Видимо, мы ещё и соседи, рассмеялась она. Расскажу брату не поверит!
Когда они вышли на тропинку, Семёну казалось, её глаза сияли: в них отражался свет фонарей и вечерних звёзд. Он подумал, что в жизни ничего красивее не видел.
«Светлана это звёздный свет»
Слушай, я знаю одно красивое место, слова сами вырвались, не успел он их даже обдумать. Там точно можно услышать твоё вдохновение. Вот бы щас рвануть туда
Не, Света покачала головой, поздно уже. Вот завтра после музыкалки поехали на великах!
Нету у меня больше велика Семён хмуро опустил голову. Велик отобрал поганый Палтус. Наверняка, продал кому-нибудь. А я о нём так мечтал. Брат двоюродный отдал.
Света промолчала, а потом вдруг сказала:
Ты когда-нибудь слышал про Быню?
Чего? Про Быню?
Она смутилась и заторопилась:
Ладно, мне домой надо. До завтра.
Погоди! Семён вытащил мобильник. Давай хоть номерами обменяемся! И это я тебя сфоткать хотел, чтобы на вызов поставить
***
Вообще школа 38 считалась хорошей. Одна из самых новых в городе, большая, из белого кирпича. По обеим сторонам от школьных дверей росли ряды боярышника. Ягоды с нижних веток за сентябрь обдирали школьники, а верхние, никем ещё не сорванные, нетронутые дроздами и свиристелями, осыпались на тропинки.
Но ценили школу 38 в основном из-за сильных учителей. Сюда переводились все способные дети. Да и после началки отсеялись все беспризорники, дети алкоголиков и уголовников. Вот только Палтус остался. Он учился на два класса старше Семёна, и в принципе можно было даже подождать, пока он выпустится, и жить себе спокойно, но Всегда есть одно «но». В глубине души Семён знал, что Палтус навсегда останется здесь, рядом, в этом городе. Потому что его отец большая шишка в полиции, а в других местах Палтусу ловить нечего. Именно поэтому все заявления, которые Семён по наивности относил дежурному в полицию, исчезали. Поэтому на плачущих школьников, которых избил или ограбил Палтус, все смотрели сквозь пальцы. Это всё ерунда. Обычные вещи.
Поэтому когда Семён после уроков в рекреации наткнулся на Палтуса с дружками, он уже знал, что будет. Они догнали его у забора, почти у самой калитки. Семён попробовал вскочить на забор, но его сдёрнули вниз. Он упал спиной на рюкзак, тяжело дыша и заранее закрыв руками голову.
Палтус пнул его, поворачивая на бок и лениво процедил:
Хелло, герой. Или не-е-е-ет, погодите-ка! Никакой ты не герой без своей шавки! Здорово, Выхухоль!
Дружки Палтуса Людьков, Зорик и Кривой загыгыкали. По привычке обступили кругом.
А Семёну было не до них. Приступ астмы сдавил горло, не давая сделать ни единого вдоха. Где-то вверху качалось белое небо, перекрещенное ветками боярышника, и вдохнуть его никак не удавалось. Семён стащил рюкзак и достал ингалятор, но Палтус наступил ему на руку.
Лежи смирно, Выхухоль. Придуриваться дома будешь.
Семён хватал воздух, как рыба, выброшенная на берег. В глаза темнело, когда он услышал чей-то знакомый голос:
Эй, вы! А ну хватит! Что это он такого вам сделал, что вы его вчетвером бьёте?
Шёл бы ты дальше, процедил Кривой, или проблем захотел?
Проблема это вы, громко заявил голос, в котором Семён узнал соседа по парте. Человека отпустите.
Хочешь, чтобы мы Выхухоля отпустили? Палтус сощурил свои рыбьи глаза. Давай. Встань на колени. Извинись. Скажи, «я прошу прощения, я твой раб и буду делать всё, что ты скажешь».