Хозяин был не рад такому гостю.
Отвори, жалобно проскулил тот же голос.
Хозяин отложил кистень на лавку в сенях и открыл большой деревянный запор. В дверном проеме тут же появилась фигура взъерошенного Сапыги.
Мне бы спрятаться, Прокофий Федорович, начал он прямо с порога.
Чего это вдруг? возразил недовольный хозяин.
Стрельцы меня по слободам ищут. Ей-богу, на дыбу отправят, Сапыга сел на скамейку в сенях и облокотился на бревенчатую поверхность стены.
Натворил чего? спросил хозяин.
Дай водицы напиться, неожиданно попросил Сапы-га. Опосля расскажу.
Прокофий вынес ковш с водой:
Ну и на кой ляд ты сюда явился, коли тебя стрельцы ищут. Себя не уберег, и меня под монастырь подвел?
Ей-богу, не хотел, Прокофий Федорович, начал оправдываться Сапыга. Не к кому мне в Москве пойти. Помоги мне, Христом Богом прошу.
Сколько же ты хорониться будешь? недовольно спросил хозяин.
А как утихнет в слободках, так ты мне весточку и дашь.
Сапыга отложил ковш.
Тьфу ты, принесла нечистая, выругался хозяин. Ну, пойдем, коли так.
Сапыга, перекрестившись, осторожно вошел в избу.
Может, накормить тебя? предложил хозяин.
Да, не откажусь, кивнул Сапыга.
Он еще раз перекрестился и сел за стол. Прокофий Федорович поковылял к печи. При помощи ухвата он вытащил на стол чугунок с еще теплой кашей и отломил гостю краюху черного хлеба. Усевшись напротив Сапыги, он смотрел, как тот ловко орудует деревянной ложкой в чугунке с кашей. Наконец Прокофий Федорович не выдержал и спросил:
Чего стрельцы взгоношились, утихло же все?
Все, да не все, Сапыга отложил ложку. Емельян Федотыч, старшина из Стрелецкого приказа, лютует.
А чего ему лютовать? спросил хозяин.
Ересь раскольничью старшина на Москве увидел, опустив голову, ответил Сапыга.
Так вроде извели всю. И в церкву к их попам ходим причащаться. Смирился уж народ православный. Жить хочет, а не по лесам да скитам бродяжничать.
Это верно, заметил Сапыга. Только знается старшина с думным боярином Шакловитым и подручным его боярином Широковатым. А тем везде измена супротив царевны Софьи мерещится. Были мы на днях в трактире, сиживали, о вере говорили. Затесался в наши ряды бешеный какой-то парень. Ну и поспорили, как водится. Семка водовоз его на место хотел поставить, а тот его ножом и порезал. Ну, а дальше стрелецкий караул налетел, всех скрутили, допрос, как положено, учинили. Трактирщик, что ли, сдал, не пойму. Сапыга замолчал. Просижу три дня и уйду в дальний скит.
Уйдешь ли? усомнился в его словах хозяин дома. Если Шакловитый в этом деле интерес имеет, то стрельцы все слободки перепашут, а найдут. Опасно мне тебя у себя держать. Да и семья у меня.
Что же делать, батюшка? Сапыга уставился на хозяина.
Медлить не будем, хмуро изрек Прокофий Федорович. Был у меня тут рупь в заначке на черный день. Так, видимо, пришел этот день вместе с тобой. Полезай сегодня на сеновал. А завтра я подводу с сеном найму, там спрячешься поглубже, да так и вывезем тебя из Москвы, а там сам решай, куда тебе податься на Вятку, на Дон али далее в Сибирь. Кончилось былое. Нужно думать, как дальше жить, али ты в корабль огненный хочешь? Прокофий Федорович осуждающим взглядом окинул своего собеседника так, что мурашки пробежали по спине Сапыги, а в душе похолодело, словно в лютый мороз.
Да, видать, по-другому никак, Прокофий Федорович.
Утром к дому Прокофия Федоровича подкатила телега, груженная сеном.
Хозяин, куда сено выгружать? крикнул мужичок с подводы.
Никуда не выгружай, откликнулся хозяин. Иди пока в дом чаю попей, позову тебя потом.
Благодарствую, хозяин, мужичок ловко спрыгнул с телеги и направился в сторону избы.
Сапыга тем временем юркнул в стог сена и затаился. Убедившись, что ночной незваный гость уже спрятался в копне сена, Прокофий Федорович перекрестился и крикнул кучеру:
Чего расселся, али чаю не пил давно?
Мужик выскочил из дома и направился к телеге.
Поезжай, родимый, вот тебе полтина за работу.
Прокофий Федорович смотрел, как кобыла ковыляет по грязной мостовой, удаляясь от его дома. Вместе с ней исчезали ночные страхи, пережитые накануне.
* * *
Стрелецкий старшина Емельян Федотович Басаргин сидел за столом в своем доме в благостном расположении духа. Царевна добавила к жалованью еще пять рублев. Можно подумать, как расширить двор и пристроить еще один сруб. Конюшня али подклет про то потом подумать можно. Сейчас можно скопить деньжат и откупить у Андрюшки Косого левый угол огорода, в половину десятины, выходящий к Яузе.
Настасья, жена стрелецкого старшины Емельяна, сняла с огня самовар и налила по чашкам ароматный липовый чай. При виде связки баранок с маком к горлу у Емельяна Федотовича подступила слюна.
Подожди, оглашенный, укорила его жена, горячее ведь.
Чего ждать? огрызнулся старшина. Сейчас набегут с делами казенными, опять, почитай, голодным останусь. Придется пирогами с лотков «Прости Господи», питаться.
Чем тебе опять пироги с лотков не угодили? откликнулась жена, продолжая возиться у печи.
А то, что не могу я всухомятину питаться, жалобливо буркнул Емельян. Подавай скорей на стол.
За оградой раздались ржание лошадей и громкие крики. Емельян Федотович в сердцах отложил блюдо с пирогом на стол и крикнул жене:
Иди, глянь-ка, кого леший опять принес.
Настасья выскочила во двор. Через некоторое время она вернулась.
Ну, чего там?
С приказа были, требуют тебя немедля. Споймали, говорят, давеча какого-то еретика-заговорщика. Свезли в приказ.
Это хорошо, что в приказ свезли, старшина удовлетворенно крякнул. Обождет пока, некуда ему нынче спешить. Воры ворами, а обед в срок.
Через час Емельян Федотович, прикрепив к поясу свою неизменную спутницу саблю, мерял стрелецкими сапогами деревянную мостовую к Кремлю. Пройдя через ворота Константино-Еленинской башни, он оказался у ворот Тюремного приказа. Двое стрельцов в карауле, завидев Басаргина, тотчас вытянулись, как по струнке, подтянув бердыши к плечам.
Живого хоть доставили? спросил он.
Это вы про кого, ваше благородие? переспросил молодой стрелец.
А что, многих взяли сегодня? удивился Басаргин.
Другой стрелец, поняв, кого имеет в виду старшина, поспешил исправить ситуацию:
Здесь он, батюшка, жив-здоров. Ребята, правда, его помяли немного, но не смертельно. Для дознания сойдет. А то, что крив на один глаз, так это до нас было. Таким уже взяли.
У Емельяна Федотовича мелькнула шальная мысль: «Уж не тот ли это одноглазый мирянин, что в трактире бучу учинил? И имя такое странное Сапыга».
А ну, отворяй, ребята, распорядился он и спустился по низкой лестнице в подвал.
В подвале со стен и потолка сочилась вода, пахло прелым сеном и соломой. Сапыга лежал на прелой соломенной подстилке в грязной, покрытой плесенью камере. Емельян сразу узнал его. Подойдя к железной решетке, он тихо постучал ключом по замку. Сапыга открыл глаза.
Пришли, аспиды, сквозь выбитые зубы прохрипел узник.
Пришли, пришли, усмехнулся Емельян Федотыч. Подымайся давай. Сейчас и об аспидах поговорим, и о крамоле твоей. Все, что мне тогда в трактире не досказал, или обманул в чем, все скажешь.
Сапыга попытался расправить затекшие конечности, что вызвало жуткую боль, которая отозвалась по всему телу неприятными уколами, словно тысячи иголок впивались в его изможденное тело. Одноглазый узник, издавая тяжелый стон, вновь свалился на прелую соломенную подстилку.
Ну, ты, давай не прикидывайся, улыбнулся Басаргин. Ребята сказали, что били не сильно, берегли для нашей с тобой задушевной встречи.
Старшина вышел во двор и потер костяшки рук.
Что, Емельян Федотович, не получается у вас с ним душевный разговор? к старшине подскочил один из стрельцов.