Ещё одно сходство в развитии обеих стран в описываемый период это постепенное возрастание значения в их судьбах проблем престолонаследия. Чем дальше обе страны удалялись от нашей точки отсчёта (смерть Петра и Карла), тем острее эта проблема становилась для обеих стран. Правда, в России она возникла главным образом не от недостатка законных наследников, а от сугубой ошибки царя, весьма туманно сформулировавшего правила наследования русского трона после своей смерти, в то время как в Швеции с ней столкнулись именно по причине отсутствия природных наследников шведской короны. И снова совпадение: решать эту проблему и России, и Швеции пришлось по иронии судьбы весьма схожим образом, черпая наследников из одного и того же скудного и неблагодарного источника плодовитого голштинского или худосочного гессенского двора.
После 1725 года самодержавная Россия, творением Петра I превратившаяся в страну европейского значения лишь номинально, а вернее, только в военном отношении, ещё должна была подтвердить или хотя бы не утратить этот свой статус. Встреча России через прорубленное окно с Европой была не такой уж и дружественной. Во всех европейских столицах смотрели на Санкт-Петербург с подозрением, недоверием, ревностью, страхом и завистью, не говоря уж о поверженном Стокгольме.
Лишившаяся своего великодержавия Швеция во главе с конституционным монархом, всесильными правительством и парламентом, не дожидаясь окончательного оздоровления уставшей от войны страны, взяла курс на реванш Ништадтского мира 1721 года и возвращение балтийских провинций силой оружия. Эта реваншистская политика шведского дворянства продлила противостояние бывших противников минимум ещё на 75 лет.
Россия старалась не обострять со Швецией отношения, принимала меры к поощрению в стране и в правительстве мирных настроений, но продолжала пристально следить за тем, чтобы война не застала русскую армию врасплох. Как ни странно, абсолютистская Россия, опираясь на положения Ништадтского мира, пыталась играть роль гаранта конституционно-монархического строя в Швеции. Под этим предлогом она довольно часто пыталась вмешиваться во внутренние дела Швеции и тем самым ещё больше разжигала антирусские настроения шведов.
Свои реваншистские планы правительство Швеции, опираясь на союз с Францией, связывала с надеждой на российскую смуту и российскую государственную неустроенность. В свою очередь, Россия использовала противоречия между «благонамеренными» шведами, которые оформились потом в партию «колпаков» или «шапок», и их противниками партией «шляп» и пыталась «окоротить» агрессивные планы шведов.
Правительство Арвида Хорна в значительной степени консолидировало внутри- и внешнеполитическое положение Швеции и гарантировало некоторую стабильность и поступательность развития. Шведский историк Л. Ставенов полагает, что эпоха Хорна, полная энергии и надежды, была самой счастливой в истории страны. Страна, по его мнению, довольно быстро преодолела последствия поражения в Северной войне, Хорн быстро уводил шведов от переживаний прошлого к новому мирному строительству. Занимая в целом реалистичную по отношению к России позицию, Хорн с некоторыми, правда, существенными оговорками, считал необходимым поддерживать с ней дружеские добрососедские отношения.
Люди же, пришедшие ему потом на смену (Юлленборг, Хёпкен), подобные тем, которые стали у руля России при Екатерине I и Петре II (Меншиков, Долгорукие), были больше озабочены своими групповыми интересами и достижением личных амбиций, что не отвечало естественным интересам Швеции и отбрасывало их в своём развитии назад. И это тоже на первых порах являлось общей чертой внутреннего и внешнего положения России и Швеции. Главной же доминирующей чертой во взаимных отношениях русских и шведов было глубокое недоверие друг к другу. Забегая вперёд, отметим, что Россия своё недоверие к бывшему противнику преодолела легко и быстро, в то время как шведы не смогли это сделать вплоть до XXI века.
Заметное влияние на российско-шведские отношения в 20-30-е годы XVIII столетия оказывал вице-канцлер А.И.Остерман, а в 40-50-е годы Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (16931766): сначала как вице-канцлер, а потом как великий канцлер России. Рядом с канцлером находился и его брат, полномочный министр, а потом чрезвычайный посланник в Стокгольме, камер-юнкер двора Михаил Петрович Бестужев-Рюмин (16881760), тоже оставивший заметный след в этой области.
Напряжённость в отношениях России со Швецией не спадала до конца XVIII века. Мы ограничимся описанием русско-шведских отношений только в первой половине XVIII века.
После этих предварительных замечаний приступим к поэтапному рассмотрению взаимоотношений между обеими странами, ограничив их временем прихода к власти в России Екатерины II, а в Швеции Густава III.
Россия и Швеция в 20-е годы
Стокгольм, глубоким сном покрытый,
Проснись, познай Петрову кровь;
Не жди льстецов твоей защиты,
Отринь коварну их любовь
М.В.Ломоносов
Двадцатые годы восемнадцатого столетия ещё носили на себе следы сражений Северной войны, в которой против Швеции воевали Россия, Дания и Саксония, а на заключительной стадии ещё три державы: Ганновер, Голландия и Пруссия. Эта война закончилась сокрушительным поражением Швеции и победой антишведской коалиции. Швеция, имевшая огромный вес и авторитет в Европе, потеряла почти все свои балтийские территории и была сведена к рангу второстепенной державы, в то время как Россия выдвинулась в первые ряды. Но после войны антишведская коалиция распалась, России и Швеции пришлось приспосабливаться к новой обстановке.
Ништадтский мир 1721 года подвёл черту под вековым спором Швеции и России, но отнюдь не успокоил нравы и амбиции шведов. Они не переставали мечтать о реванше и возврате утерянных позиций, в то время как России предстояло решить непростую задачу закрепления своих побед, достигнутых силой оружия на полях сражений, в области дипломатической, т.е. удержать территориальные завоевания и заставить себя уважать как европейскую державу. Эту задачу пришлось решать молодой русской дипломатии, основы которой были заложены всё тем же Петром Великим. Значительную, если не решающую роль в русской дипломатии и несомненно в русско-шведских отношениях в 20-30-х гг. пришлось играть вице-канцлеру Остерману А. И., а 40-50-х гг. братьям А.П. и М.П.Бестужевым-Рюминам и их ученикам.
После заключения Ништадтского мира 1721 года первым послом в ранге министра-резидента Петра I в Швеции с жалованьем 3.000 рублей был назначен Михаил Петрович Бестужев-Рюмин (16881760). Именно ему предстояло стать первым русским дипломатом после длительной войны и вражды со Швецией и претворять в жизнь заветы Петра I.
Направляя М. П.Бестужева-Рюмина в Стокгольм, император Пётр I поставил перед ним следующие задачи:
а) признание Стокгольмом императорского титула Петра I;
б) утверждение риксдагом Ништадтского мира;
в) нейтрализация англо-ганноверской дипломатии;
г) заключение со Швецией договора о военно-политическом союзе.
Естественно, решать эти задачи пришлось не сразу, а по мере знакомства с непростой обстановкой в стране, только что вступившей на путь конституционной монархии, и возникновения благоприятных возможностей.
В Швеции М. П.Бестужев-Рюмин выступает как человек, глубоко интересующийся её проблемами. Он устанавливает широкий круг знакомств и контактов и снабжает Петербург важной и актуальной информацией. Его донесения из Стокгольма демонстрируют недюжинный ум, наблюдательность, умение верно оценить людей и их поступки, находчивость.