Ого, ну и дела, я наконец-то знаю её имя!
Не знаю, сказал я. Но я также не очень уверен в крепости всех этих скороспелых браков, которые штопаются здесь в цейтноте в ОВИРАХ налево и направо.
«Папа» отметил мои рассуждения одобрительным покачиванием головы. Имея предыдущий негативный опыт с другим «папой», я начал более решительно двигать вперёд свои фигуры:
А что же ваша Ира? Какая она? Ей двадцать пять, как я уже знаю. И почему она не замужем до сих пор? В чём её проблемы?
Да ни в чём, понимаете. Она ж ведь моя дочь. Умная, красивая, как нам с женой кажется. Ну что вам ещё сказать? Понимаете, был у неё мальчик. Плохой, как оказалось, и нам он с женой не нравился ей другой нужен А сейчас она сидит дома большей частью. От книжек к вязанию, потом опять к книжкам. А вчера вот зашёл в её комнату она плачет
Я смотрел в окно на усилившуюся пургу, слушал душевную исповедь этого, в общем-то, хорошего человека, озабоченного всем, что было вокруг него.
Чтобы как-то подвести нашу шахматную партию ближе к эндшпилю, я вдруг подумал, что не всё ему рассказал о себе. И что, быть может, для этого потенциального сиониста будет важно Жестом руки я дал понять, что сейчас скажу что-то. Он остановил свою тираду:
Знаете Я не сказал, но сейчас подумал, что для многих нацеленных на Израиль это важно. Не знаю уж, как для вас. Поэтому говорю сразу и сейчас: я не стопроцентный еврей. Мой папа еврей. Моя мама нет. И я вот, как говорится, плод их любви. Я думаю, что они были единственными друг у друга, и я, наверное, хотел бы, чтобы и в моей жизни было так же, но сейчас вокруг другая жизнь, другие манеры
После моих слов у «папы» как будто сняли с плеч тяжёлый мешок. Он облегчённо вздохнул и заулыбался:
Моя жена тоже не еврейка. Я всё хотел сказать, да не находил подходящего предлога.
С этого момента, как мне показалось, «папа» уже видел своё полукровное чадо под венцом с достойным и тоже полукровным кандидатом. Вдруг «папа» засуетился:
Мне нужно спуститься вниз, в гардероб, там телефон-автомат. И покурю заодно. Кстати, вы курите?
Нет, но могу составить вам компанию.
Возле гардероба я стал свидетелем телефонного разговора:
Алло, Надя! Где Ирина?Пусть сидит дома и ждёт звонка! Я тебе сказал я сказал тебе, пусть сидит нормально Слу Слушай меня, пусть сидит дома, будет звонить молодой человек Ещё раз Он отвернулся в сторону от меня и прикрыл трубку рукой. Нормальный! Более чем! Ты меня поняла?!
Слушая этот разговор, вернее только «папину» часть, я уже понимал, что безоговорочно поставил «папе» мат и что мне сегодня, скорее всего, предстоит вторая партия, где по данному мужскому властному праву мне предстоит играть белыми. С одной стороны, гордость выйти победителем из нелёгкого поединка с «папой» переполняла моё нутро, с другой усталость предыдущей ночи в поезде, утренняя встреча с рижским начальством, нелёгкая первая партия, тоскливые мысли про Саддама и пурга за окном Усталость давала о себе знать. Тем не менее, раз уж я внёс свои данные в московскую анкету
Покончив с десертом и расплатившись за обед, мы снова оказались в гардеробе. Доставая перчатки из кармана своего полушубка, я подождал, пока «папа» облачится в дублёнку, и подал ему руку.
Звоните через полчаса, сказал он, я уже буду дома, проконтролирую, а то на этих баб надеяться Он с досадой махнул рукой.
::
Алло, Ира?
Да.
Здравствуйте. Вы оставили свои данные учителю иврита в Москве? Я тоже оставил свои данные
Да, мне папа поведал уже
Ну как он, наверное, поведал, я сейчас в Риге, уезжаю в полночь обратно в Вильнюс.
Ой, такая пурга за окном
Да, Ира, да, за стеклом телефонной будки она тоже пурга.
Вы уверены, что нам нужна эта встреча?
Нет, не уверен. У меня есть причины быть неуверенным. Но тем не менее. Раз уж мы оба решились на заполнение анкет в Москве, давайте доведём дело до конца, давайте посмотрим, что нам предлагает этот базар?
Она стала что-то говорить, чего дословно я уже не помню сейчас. Но это не было простым жеманством. Она пыталась что-то сказать мне, что-то скрыть от меня, что-то глубоко своё, что непросто разделить даже с близкой подругой. Она лепетала какие-то общие фразы, давая мне понять состояние её души, пыталась не слишком вдаваться в подробности, и в то же время её тянуло говорить. Внезапно, понимая нелепость своего положения и желая как-то выйти из разговора, явно не желая встречи, она спросила:
Молодой человек, а какой у вас рост?
Ой-й-ой! Такого цугцванга в моей с ней шахматной партии ни я, ни «папа» предположить не могли. Красная тряпка, показанная быку, вызвала бы меньше бешенства.
Метр семьдесят один, сказал я, привирая на пару сантиметров вверх и надеясь на свои новые, на толстой подошве бельгийские сапоги. А у вас?
У меня тоже, сказала она.
Ну, на сей момент что я могу сказать что мы с вами одного роста.
Да!!!
Ха-ха-ха! засмеялись мы в телефонные трубки.
Но не в этом дело. Понимаете, я я как-то не очень отношусь ко всем этим анкетам. Я уже тут, в Риге, сходила на две встречи. Понимаю теперь, какая это была дурная идея. Но папа с мамой там, в Москве уговорили. Да и к тому же я ещё от своих личных переживаний не отошла.
Ира, своих переживаний у меня тоже хватает. И да, я тоже пока не приспособился к этой анкетной новизне Но всё же мы же зачем-то оставили в Москве наши данные
Оставили ой, и пурга такая! Только на свидания ходить.
Ну, вам легче вы можете оставаться дома. А мой поезд в Вильнюс только в полночь.
Да, мне вас жаль
Понимая, что надо как-то завершить этот разговор в холодной телефонной будке, я сказал:
Ира, сейчас четыре часа, мой ночной поезд в Вильнюс в три минуты после полуночи. Мы оставили наши данные там, где мы их оставили, мы ведь сделали это зачем-то? Я тоже очень скептичен к такого рода знакомствам. Но всё-таки Да и папа ваш, ну не напрасно же он старался! Давайте так: я позвоню вам через час. Вы пока подумаете и через час дадите мне свой ответ. Если да мы встретимся. Если нет я тоже не обижусь вы ищете высокого мужчину, у вас в голове такой образ вашей потенциальной второй половины. Я не обижусь и убью время до моего поезда в кинотеатре, а потом в кафе. Хорошо? Я позвоню вам через час.
::
Через два часа я понял, что, говоря о своём росте, она приврала на пару сантиметров вниз. Видимо, тоже надеясь на свои спасительные сапоги на тонкой подошве. А в остальном?
А в остальном ко мне из пурги вынырнула невероятно красивая, грациозная двадцатипятилетняя партнёрша. Одетая со вкусом и изяществом. С приятным правильным лицом и выразительными умными глазами. Снежинки в каштановых волосах дополняли нереальность происходящего. И если бы не пятичасовой цейтнот до моего поезда, и не усталость сегодняшнего дня, и не мои мысли о точности ракет Хусейна
Она взяла меня под руку, и мы пошли через пургу в район Старой Риги. Многочисленные кафе, ранее изобиловавшие вкусной снедью, во времена поздней перестройки предлагали только кофе и неизменный «Рижский бальзам». Ну а что ещё нужно двум людям, чтобы разыграть любовный гамбит?
Не знаю, стоит ли полностью описывать здесь мою партию с Ирой. Поскольку я её однозначно и быстро выиграл. Я видел это по её глазам, по осторожности каждой произнесённой ею фразы. С момента поражения трёхлетней давности у меня было много шахматных турниров. Да и к тому же, при отсутствии безграничной, всепоглощающей любви к оппоненту за доской, любви, которая парализует твой мозг, сковывает движение твоих фигур, играется так легко.
О чём мы говорили? Да обо всём. Об умирающей стране, в которой очень скоро ни её, ни моя специальность будет никому не нужна. И о положении в Израиле, где сейчас падали иракские ракеты, не сбитые американскими «патриотами», и куда в этом году, по прогнозам, вывалится больше миллиона наших с ней сограждан. И про то, как бы не пропасть здесь, и про то, как бы кого-то найти там. Оставаться ли, уезжать ли?Обо всём!