Оба воина продолжали испытующе смотреть друг на друга.
Оставь его, Клод. Он просто безумец и провокатор, сказал Рерик.
Да. Шкурка выделки не стоит. Мы почти его убили Вот если бы не Ирвинг, то пришлось бы Берни собирать с пола гигантские такие ошметки этого задиристого великана. Сигурд развел руками в стороны и улыбнулся.
Клод убрал свой меч в ножны и сел на свое место.
То-то же, девочка. Знай, что в следующий раз ты не спрячешься под монашеской юбкой, Вигмар снова рассмеялся.
Клод напряг скулы и был готов броситься на Вигмара.
Стоять! закричал Сигурд, поднявшись с места. Пошатнувшись, он рухнул на пол. Рерик помог ему подняться и посоветовал сегодня больше не налегать на выпивку.
Наемники рассмеялись и напряжение между ними разрядилось, но легкое чувство неприязни, конечно же, осталось.
Что случилось, Сигурд? добродушно спросил священник.
Я так и не понял, чему вы так все удивлялись.
Ивринг, расскажи нам свою историю подробнее. Только начни с самого начала. Не могу поверить, что священнослужитель подался в наемники, так еще и состоял в отряде «Потрошителей». Как вообще так вышло? спросил Клод.
Да и не совсем ясно, что случилось с самим отрядом. Слухи разные ходят сказал Рерик.
Да какие там слухи. Порезали весь отряд, как поросят, а теперь выдают эти россказни за страшилки! сказал Вигмар и отпил из своей кружки. Кого ты хочешь напугать, монах? Эти вон может и поверят. Он указал на скавров. Они вообще думают, что Боги радостно их встретят, когда их посадят на кол! Ну, может, и сир модные штанишки в рейтузы наделает, а я вот в эти байки не верю! вскрикнул Вигмар.
А во что ты веришь, если отрицаешь существование высших сил? сердито спросил Клод.
Нет никаких Богов. Нет ни рая, ни ада. Это все напридумывали выродки вроде него, наемник ткнул пальцем в монаха. Чтобы было легче помыкать олухами вроде вас.
Ошибаетесь, воин, добродушно сказал монах.
Говори, что хочешь, священник. Мне насрать. Я высказался. Думайте, что хотите, Вигмар закурил трубку.
Ты вообще во что-нибудь веришь? спросил Рерик.
Да. Я верю в сытную жратву, пенящееся пиво, трах с хорошей девкой и в предсмертные вопли людей, которых я убил. Вот настоящая правда!
Мне тошно от тебя, сказал Клод. Надеюсь ты сгоришь в аду.
Ты нас не проведешь, громадина. Насквозь тебя вижу. Иначе ты бы так не распинался, сказал Сигурд.
О чем ты? затянувшись трубкой, спросил здоровяк.
У тебя есть Бог, и имя ему смерть. Я прав? Сигурд ударил кулаком себя в грудь и рассмеялся.
По крайней мере, она реальна и пахнет дерьмом, ответил Вигмар.
Ну что же, смерть да, вполне реальна, но не так уж и проста, как может показаться. Итак, если мы с этим покончили, то я начну сначала, но с тем условием, что вы поделитесь со мной и своими историями.
Почему бы и нет? воскликнул Сигурд. Нам точно есть, о чем поведать! Скавр хлопнул брата по плечу и выпил.
***
Ирвинг вырос в большой крестьянской общине на границе южного королевства. Здесь царило долгое лето, а в округе раскинулись душистые цветочные поля, голубые реки и массивные леса. Его семья была достаточно большой, но бедной. Под одной крышей мальчик рос с шестью братьями и четырьмя сестрами. Неудивительно, что однажды родители отдали его на воспитание в монастырь. Не могу сказать, что отец Ирвинга сильно верил в Бога, в отличие от матери, но он точно знал, что за стенами святилища его сын всегда будет накормлен и останется жить.
Заезжий священнослужитель усадил Ирвинга в повозку. С грустью и печалью его близкие провожали в долгий путь мальчишку. Когда селение осталось далеко позади, священнослужитель угостил его свеклой. Ирвингу стало лучше, но он все равно расплакался, когда осознал, что теперь остался совсем один. Больше он никогда не возвращался домой. О судьбе своей родни Ирвинг ничего так и не узнал, когда их общину сожгли бандиты.
Став послушником, он усвоил для себя первое и самое главное правило в аббатстве. Точнее, два правила. Беспрекословное подчинение настоятелю и строжайший запрет на покидание стен монастыря. Теперь все его время распределялось между богослужением, уединенной молитвой, обучением чтению и, конечно же, физическим трудом. В чем его отец точно не ошибся, так это в том, что Ирвинг никогда не испытывал чувства голода.
Монастыри регулярно получали денежные подати и продукты от крестьян, а также внутри аббатства послушники, под присмотром настоятелей, делали отличное вино и гнали медовуху. Правда, напитки делались исключительно для продажи, но Ирвинг знал, что старые священнослужители частенько собирались ночью, чтобы продегустировать чарку-другую своего творения. Со временем и новый послушник нашел способ незаметно пробираться в погреб, когда присоединился к братству.
Мальчишку, перед тем, как он стал послушником, сначала приняли в качестве кандидата и выбрили на его голове тонзуру круг, выстригаемый на макушке головы. Потом его одели в монашеское облачение и закрепили за ним опытного наставника.
Спустя год служения ему задали вопрос «Хочешь ли ты остаться в монастыре?». Ирвингу уже было известно, что идти ему больше некуда, да и монастырская жизнь пришлась ему по душе. За исключением тех моментов, когда наставник стегал его розгами по спине за различные выходки, которые противоречили учению отца света Агемона. Когда Ирвинг принес окончательные обеты, то стал частью этого братства.
Спустя несколько лет учений мальчик окреп и стал юношей. Он научился читать, овладел древней письменностью, знал наизусть псалмы и принимал участие в богослужении.
Время от времени в монастырь заглядывали воины святой инквизиции, которые получали поручения от аббата. Передохнув несколько дней в общине, они возвращались на дороги нести его слово. Иногда им приходилось доходчиво, с оружием в руках, вбивать его в ослушавшихся еретиков, в особенности на северных границах, где присутствовали многочисленные языческие культы. Вскоре юноша познакомился со святыми воинами. Один из них даже охотно поделился с ним знанием военного дела. Так Ирвинг начал освоение деревянного посоха, сначала как оружие для самозащиты, а потом, как позже выяснилось, и для нападения.
Сколько Ирвинг не молился великому Агемону божеству, создавшему весь мир, а любопытство познания он утолить в себе не смог.
Он часто слышал, как странствующие солдаты аббата разговаривали о диковинных городах, варварских народах, о бескрайних морях и океанах, а самое главное о женщинах. Конечно, молодой монах видел в поле крестьянок, но никогда не мог себе представить, как можно было с ними хоть заговорить, не то что проводить время в грехоподобном наслаждении. Тем более настоятели следили за тем, чтобы слабые духом послушники держались подальше от женщин, но их лица и формы тел все равно манили к себе взгляды священнослужителей.
Ирвинг принял обет безбрачия и поклялся не иметь ни жены, ни детей, ни собственной земли, но ведь это не мешало ему спать с селянками. К такому умозаключению он пришел, прежде чем решился впервые проявить внимание к девушке.
Когда он развил в себе харизму и понял, что для того, чтобы добиться желаемого, достаточно лишь ублажить девичий слух, сдобрить все дело хорошим монастырским вином и букетом полевых цветов, то частенько покидал кельи послушников глубокой ночью.
Из года в год уже окрепший мужчина жил, спал и ел под крышей аббатства великого бога Агемона отца всего света, хотя иногда и позволял себе согрешить на стороне, оставаясь незамеченным.
После принятия духовного сана Ирвинг надеялся присоединиться к группе странствующих монахов, чтобы оставить стены древнего монастыря и открыть для себя этот большой, жестокий, но такой удивительный мир. По его просьбе братья-послушники, даже изготовили для него дубовый посох для странствий в дороге, но все его планы нарушил аббат.