Её стрелы помечены зеленым, а твои красные! возмущался Федор.
Она могла сама их и воткнуть! Это ничего не доказывает!
Тогда почему они болтаются почти на поверхности, словно ты стрелял в него в полсилы? не унимался брат, и Иван помрачнел.
Это я его убила и точка! Там мои стрелы!
Да? усмехнулся Иван и, встав из-за стола, подошел к туше, лежащей у входа в дом и не дающей двери закрыться. А теперь?
Он взял в углу брошенные кем-то стрелы и воткнул три стрелы с красными перьями в моего кабана, после чего повернулся к нам и скрестил руки на груди.
Теперь там и мои стрелы. Значит, я тоже её убил, так? Не придумывай, Эрика, это либо мой кабан, либо ты нашла в лесу сдохшего от старости кабана и воткнула в него свои стрелы!
Вы с ума сошли? засуетилась мамА. Если Марина увидит, как вы портите кожу, только чтобы доказать друг другу свою правоту, она воткнет эти стрелы в ваши шкуры! А ну перестаньте!
Иван напрягся, тогда как мне было наплевать. Я была зла, и мне не было дела до какой-то там кожи. Иван поспешно вынул стрелы из туши и прошел за стол.
Это все равно мой кабан, бросил он, проходя мимо меня, и я испепелила его взглядом.
Разрази меня Кирей! прогрохотал голос отца с улицы, и мы резко встали из-за стола. Иван! Это твой кабан лежит посреди дороги и мешает мне войти в мой дом?!
Не-е-ет. Это Эрика его сюда притащила! заикаясь, оправдывался Иван, и, кажется, я услышала, как задрожали его колени.
Потому что это мой кабан, отец, вновь попыталась объяснить я, но этот факт уже никому не был интересен. Отец схватил кабана за заднюю ногу и отшвырнул его с порога во двор.
Отнесите его Марине, пока он не испортился, хотя эту шкуру она вряд ли возьмется обрабатывать. Ты сегодня встала не с той ноги, Эрика, если умудрилась выбрать такое уродливое животное и столько раз промазать по нему, угрюмо усмехнулся отец, когда наконец вошел в дом.
Ты мне веришь? спросила я, с подозрением глядя на отца сквозь прищуренные глаза.
Отец молча скинул куртку и прошел к умывальнику. Оксана суетилась на кухне, наполняя его тарелку горячей пищей, братья и Иван притихли и, лишь изредка хихикая, перекидывались какими-то шутками, но последний явно стал чувствовать себя не в своей тарелке. А что чувствовала я? Должна была ощущать страх перед гневом отца за сегодняшний день, злость за то, что мне никто не верит, ярость за выходку Ивана, голод потому что пока съела немного, но я ощущала лишь нарастающую во мне надежду. Надежду, что отец поверил мне, может быть, впервые за долгое время. Я встала из-за стола и проковыляла к отцу, делая вид, что тоже хочу умыться. Дождавшись, когда он возьмется за полотенце, я заняла его место и принялась умываться, густо намазывая шею, лицо и руки мылом. Краем глаза я следила за его движениями, выжидая удобного момента, чтобы с ним поговорить. Он чувствовал мое напряжение, я это видела, но заговорил лишь, когда закончил свои процедуры.
Кабан умер от перерезанной глотки, а не от стрел, шепнул отец, проходя мимо меня, и сел за стол, после чего продолжил уже суровым тоном: Но это не значит, что я не зол на тебя! Ты не пришла ночевать домой, не успела на охоту, испортила шкуру и не явилась в кузницу! Где тебя носило весь день?
Отец сильно устал и был зол на меня, но я видела волнение в его карих глазах. Он говорил порывисто, почти не смотря на меня, что было верным признаком его тревоги. Неужели ему было не все равно, что со мной было? Я наспех вытерлась полотенцем и, судя по темным разводам, что оставили на нем мои лицо и руки, вымылась я недостаточно хорошо. Но мне было уже наплевать, я поспешно села за стол, морщась от ноющей боли в бедре, и стала осторожно клевать из своей тарелки, лишь изредка поднимая на отца виноватый взгляд.
Охотилась, почти шепотом проговорила я. Проспала Мы проговорили с Катькой допоздна Ну знаешь, как это бывает?
И что такого важного можно было обсуждать столько времени? Отец пристально посмотрел на меня, и мои мысли заметались в голове с бешеной скоростью: я тщательно выбирала, что можно говорить отцу, а что нельзя. Про бал точно нельзя. Может про Вардов?
Варды! воскликнула я.
Что? на меня уставились несколько пар глаз, удивленно и непонимающе.
Ну Варды! Они вернулись, бодро проговорила я, радуясь найденной теме. Катька сказала, что ее отец помогал им с разгрузкой багажа. Их приехало очень много! Больше ста! Кажется, на какой-то праздник, но не знаю, когда он будет, соврала я. И у них есть самолет!
Я тараторила без остановки, боясь сболтнуть что-то секретное, поэтому выдавала всякую бесполезную информацию и, если бы знала, как выглядит хотя бы пара Вардов, то, наверно, принялась описывать в мельчайших деталях.
Самолет? Отец прищурился, сверля меня взглядом, а потом, натянуто улыбнувшись, отозвался: Где ж они его сажают, здесь же нет взлетно-посадочных полос
Здесь нет, но с той стороны гор у них аэродром! Здорово, да? Мы живем и не знаем, что совсем рядом есть аэропорт! Странно, что мы не слышим их самолеты?
А они заходят на посадку с другой стороны гор, и может
Глушаки? сурово спросил Федор отца, на что тот кивнул.
Что-то мне в их взглядах не понравилось, но я не могла разобрать, что. Мне казалось, я несла всякую чушь, но отец в этом что-то углядел.
О чем еще вы говорили с подругой? наигранно улыбнулся отец, словно ему были интересны наши девичьи беседы. Что-то было не так.
Виктор, дай девочке прийти в себя! Она еле дошла. Ввалилась тут с этим ужасным кабаном
Не лезь, Ася. Позволь мне самому воспитывать своих детей.
Значит, твоих детей? прошептала мамА надломленным голосом, но, думаю, её услышали все в этой комнате. Остальные слова она проглотила, отвернулась к тазу и принялась яростно тереть грязную посуду в мыльной воде.
Да, только его! вспылила я. Я была согласна с отцом: пусть не лезет в наши с ним разговоры, она мне не мать в конце концов. Отец наконец-то слушает меня, хочет узнать, что я скажу, а она тут лезет!
Не смей грубить матери!
Я упрямо уставилась на отца, ожидая очередной нотации или даже трепки, но он лишь устало потер глаза и принялся за свой ужин. Он о чем-то размышлял, и я боялась прервать течение его мыслей. Тихо все доев, я позволила Оксане убрать посуду и отказалась одними глазами от чая. Остальные члены семьи тоже молчали, братья внимательно смотрели на отца, заметив его задумчивость.
На сегодня я в кузнице закончил. Завтра с раннего утра жду тебя там. И без опозданий! Хотя я сам тебя подниму, если потребуется! А сейчас заканчивай ужин и иди к Марине, вымаливать прощенье за шкуру! Потом сразу домой! И уберите этого ужасного кабана прочь от моего дома, я даже отсюда чую его вонь! Федя, когда вернешься, нужно будет переговорить, поэтому не задерживайтесь там.
Тот коротко кивнул, нависнув над моим кабаном. Парни быстро подскочили и побежали исполнять приказания отца, лишь Миша бросил на меня пристальный злобный взгляд. Я удивленно встретилась с ним глазами, а он лишь покачал разочарованно головой. Что с ним такое сегодня? Из-за чего он так окрысился на меня? Из-за мамА? Или он тоже думает, что я вру насчет кабана? Я встала из-за стола вслед за ними и устало поплелась к двери. Силы уже возвращались ко мне, все раны затянулись, лишь бедро до сих пор кровоточило.
Эрика, проговорила мамА, с трудом сдерживая слезы, когда я была уже у двери и с трудом натягивала на себя плащ, может быть, ты хочешь переодеться?
Не-а, уныло бросила я. Потом, вспомнив про своих зайцев и белку, протянула их мамА, на что она удивленно вскинула свои золотистые брови, и сказала: Может, хоть эти сгодятся.
Эрика! Нужно вернуться дотемна! окликнул меня отец. В его глазах было смятение или сомнение, я не могла разобрать, но вскоре он всё же выдавил из себя: Без Марины не возвращайся! Это приказ!