Молчать! Какой ты благородный человек! Ты о благородстве-то и понятия не имеешь! Крапивное семя ты!.. воскликнул Петр Михайлович, вскочив со стула.
Но-но-но Пожалуйста Не имеете права попятился Порфирий Васильевич.
Ты имел право оскорблять меня в своем доме в день свадьбы, оскорблять при всех, стало быть, и я имею право невестке на отместку Крапивное семя ты! А что такое благородный человек, так ты, должно быть, и не видал.
Катерина Петровна! Прошу вас одеваться и следовать за вашим мужем. А за вещами вашими мы через час пришлем, отчеканил Порфирий Васильевич.
Не пойду я к вам, ни за что не пойду отвечала Катя.
Желаете, должно быть, чтобы я через полицию вас в свой дом водворил? спросил он.
Ничего я не желаю и прошу вас оставить меня в покое.
Да закон-то вам о правах мужа известен?
Порфирий Васильевич встал в позу и подбоченился, что совсем не шло к его тщедушной плюгавенькой фигурке и делало ее совсем смешной.
Петр Михайлович подошел к нему, похлопал его по плечу и сказал:
Ты не борзись, молодец, а лучше сократись вот что Борзостью своею ничего не возьмешь, потому давно уж всех из терпения вывел. А ты ежели хочешь, чтобы что-нибудь у тебя наладилось, ты со мной поговори, да поговори без дерзостей, а учтиво, как с добрым тестем следует. А стращанием ты тут ничего не поделаешь. Ну, через полицию так через полицию! Только посмотрим, чья еще возьмет.
Порфирий Васильевич посмотрел на тестя, покусал губы и сказал:
Хорошо, извольте Я готов поговорить с вами.
Петр Михайлович взял его под руку и повел к себе в кабинет.
XI
Садись, сказал Петр Михайлович зятю, когда привел его в кабинет, и указал на стул.
Порфирий Васильевич сел. Сел и Петр Михайлович.
Когда ты, наконец, угомонишься? Когда перестанешь шипеть? Ведь у тебя все есть, все тебе дадено, ненасытный ты человек! сказал Петр Михайлович.
Да какое же с моей стороны шипение? Шипения никакого, отвечал несколько спокойнее Порфирий Васильевич. А только ежели вы говорите, что все мне дадено, то вовсе не все.
Это что табуретки-то к пьянину у тебя нет? Грошовник ты эдакий! Табуретку забыли тебе послать вот и все.
А зачем же забывать? Нужно честно. Ежели я честно, то и вы Да и не одна табуретка, а и стулья
Честно! Смеешь ты еще о чести разговаривать! Когда честь-то раздавали, тебя дома не было.
Но-но-но Пожалуйста
Нечего «пожалуйста». Кто честным себя считает, тот ростовщичеством заниматься не сбирается. А ты под проценты товарищам деньги сбираешься отдавать.
Уж доложили! хлопнул себя Порфирий Васильевич ладонью по коленке. Вот у баб язык-то с дыркой! Но ведь и деньги ссужать можно честно. Конечно же, я, как благородный человек
Молчи! Не смей мне говорить о своем благородстве!
Чего же вы кричите на меня! Тогда я уйду.
Порфирий Васильевич поднялся со стула.
Теперь настала моя очередь на тебя кричать, отвечал Петр Михайлович. Достаточно уж ты надо мной всяких издевательств делал. Надо мной, над моей семьей, над дочерью, над моими родственниками.
Конечно же, мне, как благородному человеку, дико перед невежеством
Опять? Молчи, тебе говорят! Каким таким ты благородством кичишься? Отец твой был придворный истопник и ничего больше. Может быть, из таких же крестьян, как и я, но я в купцы записался, а твой отец в истопники поступил.
Однако я все-таки чин заслужил и через это мое благородство
Довольно. Не смей больше об этом упоминать! опять крикнул на него Петр Михайлович, помолчал и прибавил: Ну, вот я зачем тебя к себе призвал Хочешь свою жену от меня обратно получить?
Да как же не хотеть-то? Не пойдет честью, так я через полицию вытребую.
Не вытребуешь, ежели не захочет идти. Не старая пора. А напротив, тебя же заставят выдать ей свободный вид на жительство. Но я, я могу уговорить ее, чтобы она к тебе шла. Хочешь?
Порфирий Васильевич подумал, пожал плечами и отвечал:
Да как же не хотеть-то, папенька! Конечно же, хочу.
Ну, так и пиши сейчас записку, что все следуемое тебе за женой приданое ты от меня полностью получил и никакой претензии ко мне больше не имеешь, сказал Петр Михайлович.
Зачем же это, папаша?
А затем, чтобы ни мне, ни твоей жене не слышать уже больше твоих претензий, что то одно тебе недодано, то другое.
Ежели вы пришлете табуретку, стулья и заплатите за ужин в день свадьбы
Знать ничего не хочу! Надоело. Пиши так А то и жену назад не получишь. А жену не получишь, так начнем хлопотать о возвращении всего приданого до нитки.
Всего не имеете права За протори и убытки должен же я получить
За протори и убытки кинем собаке кость. А все-таки ты останешься без жены, без обстановки, без капитала.
Я не знаю, с чего она сбежала Я ей, кроме ласки
Порфирий Васильевич сдавался. Он говорил уже совсем мягко.
Хочешь написать такую расписку? А то смотри Документ на четыре тысячи у дочери, все дорогие ее вещи и белье здесь приставал к нему Петр Михайлович.
Ничего не значит. Я еще кухарку засужу. Какое она имела право без моего ведома выпустить из квартиры вещи!..
Не бормочи глупости. А изволь отвечать: хочешь выдать расписку?
Да хорошо, хорошо. Только дурак же я был, что поверил Катерине Петровне документ на четыре тысячи, сквозь зубы проговорил Порфирий Васильевич.
Ты опять шипишь? Ты уж должен теперь сократиться и просить прощения у нее за все оскорбления, которые ты ей наносил, сказал тесть.
Мне же и прощения еще просить?.. Ловко!
Ну, уже это твое дело. Так согласен или нет? А то ведь безо всего останешься. Подумай, ты человек корыстный.
Да хорошо, хорошо Давайте перо и бумагу.
Порфирий Васильевич подсел к столу и стал писать. Петр Михайлович позвал в кабинет дочь и жену. Хотел было ворваться в кабинет и Сеня, но отец выгнал его вон.
Вот Порфирий Васильевич раскаивается во всем, чем он нас оскорблял, и просит прощенья. Я уж простил его. Теперь простите и вы
Да я что же Я никогда супротив него ничего особенного не имела добродушно заговорила Анна Тимофеевна. Конечно, характер у него горячий, и мне обидно было всякие напраслины терпеть, но теперь, ежели он просит прощения и обещает, что ничего этого больше не будет
Порфирий Васильевич выскочил из-за стола и заговорил:
Простите уж, маменька Сгоряча все это Сами знаете, женишься, так голова не своя. И то думается, и это Прости и ты, Катюша обратился он к жене.
Нет, нет!.. Никогда я вам не прощу. Вы мне душу истерзали, заговорила Катя. Какая может быть с вами жизнь! Это не жизнь, а каторга.
А вот увидишь, как буду с тобой ласков. То есть так ласков, что на удивление Меня раздражало то, что папенька недодал опять начал он.
А вот уж теперь он пишет записку, что всем он доволен и никакой претензии ко мне больше не имеет, подхватил отец. Ну, полно, Катя, помирись с ним, и живите ладком
Да нельзя этого, папаша. По его характеру нельзя. Ведь я нагляделась.
Ну, он переменится. Вспыльчивость Из-за вспыльчивости это. А то что хорошего, что от мужа убежала? Только что вышла замуж и убежала. Что про нас говорить-то будут, ежели не вернуться!
Да и про меня-с откликнулся Порфирий Васильевич. Тоже сослуживцы есть Были на свадьбе видели Ведь на чужой роток не накинешь платок. Прости, Катерина Петровна.
Порфирий Васильевич поклонился, взял у жены руку и поцеловал ее.
Катя плакала.
Ну-ну-ну Довольно плакать. Прости его говорил Петр Михайлович. Прости хоть на пробу. Не переменится он, так ведь всегда уйти успеешь. Ему острастка нужна, а острастки до сих пор не было. Ему голову подставили, он и думает, что генерал. А теперь увидал, когда мы когти-то показали, что уж командовать не приходится.
Отец взял Катю, подвел ее к мужу и заставил того поцеловать ее.
Мир? спросил он Катю.
Хорошо, я поеду к нему, сказала Катя, но ежели он только чуть-чуть я опять к вам и уж тогда навсегда