Он съел, но так наорал на меня, что у него разболелась голова! И он Прогнал А-а-ап расплакалась.
В розовато-оранжевом свете заката ее слезы напоминали икринки. Лиз покраснела, веснушки стали контрастировать, волосы словно гуще и насыщеннее. На минуту Крис подумал, что сейчас она перевоплотится в огненную птицу и испепелит его, своего отца и весь Баттермилк.
Ну перестань, Лиз, перестань, пожалуйста.
Он хотел подойти и успокоить ее. Может, приобнять. Но что-то останавливало. Он не очень умел обращаться с детьми. Майкл вырос и всегда был парнем закрытым, самостоятельным. Что делать ТУТ непонятно. Он вспомнил ситуацию с Майклом и больным животом. Да уж, здесь одной только верой не обойтись. Лиз беззвучно рыдала, спрятав лицо в ладонях. Крис стиснул зубы и посмотрел на небо.
О! Иди сюда, Лиз. Смотри!
Крис Ворин, однако, договорив, сам подошел к ней и присел на корточки. Он таки приобнял ее одной рукой, а другой указал на облака.
Смотри, Лиз. Видишь это облако?
Всхипывая, девочка покорно посмотрела в том направлении.
Облако напоминало лениво плавающее в океане животное какое-нибудь млекопитающее с шерстью цвета топленого молока и охристым подбрюшьем и большими легкими, которые медленно вздымались изнутри и опадали. Оно не было статичным и меняло форму.
Д-да
Наблюдай.
Крис Ворин, не опуская руки, стал водить мягкими круговыми движениями, аккуратными, но уверенными, как какой-нибудь доктор или мастер. Он будто взял смоченный ацетоном платок и втирал в разлитое пятно краски. И что удивительно пятно и в самом деле стиралось! То есть облако.
Лиз проморгалась и насухо вытерла веки, чтобы повисшие на ресницах слезинки не искажали картину. И да Крис Ворин стирал облако! По-настоящему. Лиз цепко следила за движениями руки. Ой, ну конечно она в курсе, что облакам свойственно собираться и рассеиваться. Плавно и незаметно! Но тут-то, тут! Движения полностью совпадали с траекторией пустоты, блуждающей по молочной составляющей облака вслед за пальцами мистера Ворина. Как будто у Криса, улыбающегося спокойного Криса, отросли пальцы до неба с ластиком на концах, и он сосредоточенно избавлялся от того, чего быть как бы не должно.
За две минуты от облака почти ничего не осталось. Лиз была удивлена и выказывала это неотрывным взглядом. Периферическим зрением она наблюдала за Крисом, за его рукой и поблекшей улыбкой.
Хм. Он нахмурил брови.
Лиз промолчала. Но еще через секунд двадцать начала догадываться.
Да, она все поняла.
Очень интересно, с действительно интересом сказал Крис Ворин. Это чего это
Не стирается, да? маленькая толика разочарования в голосе.
Не пойму. Этого не должно быть. Хм. Странно.
Белое пятнышко облака не хотело исчезать. Более того, оно как будто обретало очертания не такие эфемерно-размытые и воздушно-условные, а несмело-четкие, ровные, превращаясь из наброска в готовый рисунок с контурами. Мелкий-мелкий, едва различимый. И стало понятно это не облако.
Ой, вырвалось у Лиз. Она повернула голову и посмотрела на северную часть города.
Да уж. Интересно.
Крис Ворин посмотрел в ту же сторону. На вертолетную площадку Башни. Точно такая же была в небе над ними.
-17-
19 мая, среда
Любимый, может, зайдем к твоим? Не хочу так идти. Неприятно.
Конечно, Ле. У тебя там остались какие-нибудь вещи?
Что-то точно. Все равно лучше так, чем так, она посмотрела на брюки. Впрочем, с улыбкой.
Ну хорошо.
Алекс держал ее за руку. Они свернули со Сквозной налево, на Круговую, что опоясывала Западный Удел, будто змея, обвившая гнездо с яйцами.
Не то чтобы этот район плох, просто люди тут живут специфические в большинстве своем работяги местного креветочного завода, обслуживающий персонал, дворники и уборщицы с дендрария, медсестры, продавцы и мелкие звенья городского муниципалитета. А еще те, кто просто Плохо живет, что ли. Не имеет целей выше, кроме как вечерком под пивасик посмотреть футбольный мяч или потрындеть с соседом о расширившейся жопе какой-нибудь местной особы. Где-то неряшливые, в чем-то апатичные, максимально пассивные и обособленные. Детский сад и школа расположены практически в центре трущоб, отчего дети вырастают замкнутыми и, хм, преданными геолокации и контингенту. Монотонная (как будто у других не такая) работа с не самой высокой ставкой, уныние типовой невзрачной застройки с низкой квартплатой угнетают местных. Близость с Этери-Рич лишь усиливает их злобу и хмурь, отчего два района, противоположные по статусу и разделенные Сквозной, ведут что-то наподобие холодной войны, и частенько западникам, как их называют остальные, приходится разнимать дерущихся чад, которые воплотили в жизнь желания их родителей. К слову сказать, родители из Этери-Рич чаще просто вызывают полицию и затем угрожают судами и имеющимися связями. А еще чаще просто приучают детей не выходить за пределы частной территории, отчего их отпрыски вырастают такими же замкнутыми, только с золотым отблеском.
Со временем Алекс приобщился к любви к красивому и эстетичному (все-таки жена закончила художественный лицей и десять лет работала дизайнером) и потихоньку сменил отношение к родному району. Чувство ностальгии тлело, но почти полностью заместилось осознанием, что тут, конечно, так себе. Волей-неволей будешь хмурым. Здешние дома будто измазаны сажей, особенно в сумерках, и при всей своей цветастости напоминали скорее разукрашенных на железном столе патологоанатома мертвецов. Как его бабушка в день похорон. Размалеванная, но насколько нарочитая, настолько же и безжизненная и неестественная.
Здесь располагался дом родителей Алекса. Здесь жили его мама и сестра Саманта со своим сыном Максом. Здесь рос он сам. Первые разы, когда Лен приезжала сюда из Российского Союза, ее все устраивало, но по мере узнавания города, его ландшафтов и пейзажей стала проявлять желание о смене обстановки. А именно жилья. Так, например, у них случилась ипотека в Тихом Округе куда более благоприяный район, с кучей зелени, к тому же рядом заливисто журчала Быстрянка, распыляя в воздухе мельчайшую водяную пыль. Но дотуда, простите, сейчас топать и топать, а город хоть и небольшой, но глазастый, а Лен учительница. Не подобает шлындать по Баттермилку в таком виде.
Сегодня более-менее регулярные заходы в Западный Удел стали чем-то ностальгическим, местом, где начинались отношения Лен и Алекс, где они познавали друг друга и строили планы на совместное будущее. Никаких угнетений Лен не ощущала. Чего-чего, а настроения западников ей непонятны. Причин для расстройств и озлобленностей не было. Красота внутри, говорила она. И ей все верили, но не все могли взять пример. Вот Алекс частенько не мог.
Да и потом, думала Лен, сложилось ощущение, что местных так воспитали в постоянной ненависти и мнимой нехватке чего-то. Но тут так же высились пальмы и туи, так же почти везде зеленел газон, за которым, правда, мало кто следил, но в этом же, например, нет вины жителей других округов, не правда ли? В общем, какая-то коллективная негласная договоренность быть недовольными. Странно, зачем им это.
Как и непонятно, для чего здесь этот ненужный магазин, в котором только и делают, что покупают алкоголь. Рядом хороший рынок «Фрешдэй», недалеко «Мы с вами», а этот стоит только для выпивох Толпятся, смеются таким неприятным смехом, курят. Скорее бы проскочить это место.
Давай чуть быстрее? она потянула Алекса вперед.
А, духи-хранители, хмыкнул он, глядя на шумную компанию. Классика. О, кажется, это смеется госпожа Алисия Рут. Не теряет своего, молодец!
Чего не теряет? не поняла Лен. А что она вечно с ними