Мы будем ехать в темноте? спросила Шари.
Вовсе нет, хоть она этого и не видела, но была уверена, что Сорин покачал головой. Я купил кое-что.
Он покопался в сумке и наощупь вытащил всё необходимое. Раздался звук, с каким посуду выставляют на стол, затем во тьме замелькали искры. Несколько вспышек, и в глазах всех сидящих робко затанцевало пламя свечи. Сорин установил её на блюдце, чтобы воск и пламя не распространялись дальше ограниченной территории.
Шари была озадачена:
Почему ты не купил фонарик?
Некоторое время Сорин молчал, словно смысл заданного вопроса было сложно понять. Он вдруг осознал, что мысль о фонарике не пришла ему в голову раньше, и это было крайне необычно. Завёл руку за голову и почесал макушку.
Ну, фонарик. Он в четыре раза дороже свечей. А лампу покупать невыгодно потом неудобно её таскать везде с собой, Сорин говорил первое, что приходило на ум, чтобы как-то себя оправдать и удержать авторитет лидера группы. Однако вместо логичных обоснований наружу вырвался порывистый выдох: Да и свечи создают нужное настроение. Знаешь, как в старых рассказах о путешествиях, когда приходилось искать путь в лесу, разводить костры, делать факелы. Мы как будто возвращаемся в прошлое. Ненадолго, конечно, его улыбка в мерцающем свете пламени была изящной и мягкой.
Он поправил блюдце и позаботился, что вокруг него достаточно свободного пространства, чтобы не потерять контроль над огнём.
Это очень романтично, сказал Эней, и в его голосе, Шари показалось, она расслышала одобрение.
Её не хватит на все два дня, но я слышал, что по дороге поезд делает остановку в одном мелком городке, таком же как Стирданор, рассказывал Сорин. Он поправил себя: Хотя, если там есть доступ к железной дороге, почему он мелкий?..
Там будет проходить часть разгрузки? спросил Эней.
Да. Точно знаю, что будут разгружать первые пять вагонов и последний обязательно, перечислял Сорин. Из нашего, может быть, возьмут вон те пакеты, он указал на непонятные силуэты в другой части вагона. Если заляжем, как только что делали, нас не заметят.
А если заметят? осведомилась Шари.
Будем договариваться, обезоруживающе улыбнулся брат.
Тари закатил глаза и, отвернувшись, положил голову на передние лапы. Он явно намеревался поспать. Путники вздрогнули, когда раздался мощный толчок. Их чуть не опрокинуло. Поезд медленно начинал набирать скорость. В ушах отдавался стук колёс. Из незаметных трещинок в углах вагона подул свежий ветерок.
9
Свет распространялся недалеко. Эней занял место рядом со свечой, тогда как Шари сидела ближе к углу. Негласно было решено не пускать Энея к стенам, чтобы не испытывать его нервы на прочность. Сорин устроился у самого огня и аккуратно раскрыл газету, стараясь её не поджечь. Он внимательно читал новости, пропуская разделы домоводства и советов гадалок. Спорт также был лишён должного внимания. К запаху резины добавилась тонкая ниточка дыма.
Мысли Шари напоминали реку с ровным течением. Пока она, неторопливо рассекая воду, не наткнулась на небольшой камень, торчавший из водной глади. Этим камнем стала мысль когда Сорин отдал Менри вырезанную фигурку герана, он перед этим прошёлся по ней наждачной бумагой? Не засадит ли девочка себе занозы в пальцы, трогая статуэтку? Шари понимала, насколько бессмысленно сейчас об этом думать, но вопросы назойливыми змейками сновали в голове, шипели и кусались при попытке выкинуть их оттуда.
Она не успела задать вопрос, как Сорин возбуждённо воскликнул:
Шари, смотри! Смотри, про маму в газете написали!
Шари тут же подлетела со своего места и приблизилась к брату. Она сосредоточила взгляд, пытаясь привыкнуть к тусклому свету огня. Разглядев, наконец, рукой подманила Энея со словами:
Эней, иди сюда, взгляни!
Втроём они согнулись над газетой. Из-за смешивающегося дыхания огонь плясал поклонами в разные стороны. Шари как раз вытянула голову над свечой, и игра теней сделала её лицо пугающим.
В газете на всю страницу было напечатано изображение труппы артистов. На первом плане оказался барабанщик, вылезающий из угла, рядом с ним примостились скрипач, виолончелист, трубач и певица. Чтобы помочь Энею разобраться, Сорин ткнул пальцем в один из силуэтов в центре. Ратта словно была на втором плане, и одновременно с этим всё действо происходило вокруг неё, она была центром и ядром представления. Это была красивая женщина в длинном платье, с распущенными волосами, браслетами на руках, изгибы её тела показывали, что она вот-вот закружится под переливы музыки.
Вот она, с любовью и нежностью в голосе произнёс Сорин. Наша мама.
Тут внизу подписано. «Ребята Овейны», прочла Шари и усмехнулась. Я думала, они перестали так называться года полтора назад. Мама не хотела, чтобы в названии было только её имя, предлагала что-то более нейтральное.
Видимо, остальные ребята были несогласны, развеселился Сорин. Так и представляю, как Палочник с этим его свистящим говором спорит с мамой по этому поводу. Он нахмурился и притворился, будто кого-то отчитывает. Ты, дорогая-с, со мной не спорь! Совсем страх потеряла-с! За чужими спинами прячешься, будто мы тебя на повешение ведём-с. Это честь-с-с, а не наказание. Идите-с, танцуйте-с!
Он так смешно передразнивал одного из «Ребят Овейны», что Шари расхохоталась. Она помнила Палочника, чьё имя затерялось где-то двадцать лет назад. Он ходит с тростью, строит из себя древнего старика и говорит будто шипит.
Даже Эней улыбнулся, пускай и не знал, о ком идёт речь.
Сорин вчитался в следующую страницу рядом с изображением.
Тут написано, они сейчас в Нижнем мире. Поехали на юго-запад от Паратосса. Конечно, в совсем дальние районы им путь заказан, там же другие расы дышать не могут из-за отсутствия мембранного купола. Но до его границ, предполагается, «Ребята Овейны» обойдут все населённые пункты.
Думаю, она поехала увидеться с отцом, предположила тихо Шари.
Сорин поумерил пыл. Руки, сжимавшие газету, на миг напряглись, а затем совсем расслабились, выпустив страницы из пальцев.
Да. Я тоже так думаю, негромко согласился он. Затем поперхнулся и перелистнул дальше. Ну, больше ничего интересного пока что. Звериная Зараза всё ещё не излечена, альды жалуются на отсутствие помощи от министерств, но исследования продолжают. О, а здесь пишут, что для путешественников к Великому Духу на следующие несколько недель будут скидки на всех железных дорогах Среднего мира.
Сорин ещё что-то бормотал, но себе под нос и слишком тихо, чтобы его слышали. Шари и Эней вернулись на свои места. Теперь свеча освещала их обоих только со стороны, оставляя другую во тьме вагона.
Вы никогда не видели своего отца? обратился к Шари Эней. Почему-то было очевидно, что он спрашивает её, а не Сорина или не их обоих.
Ни разу вживую, она покачала головой, сомневаясь, что он разглядит. Мама показывала фотографии. Сорин вылитый отец, такой же рыжий и плотный. Мама рассказывала, что отец был рыжим сразу от рождения. Она усмехнулась. Помню, как, когда Сорину нравилась девочка в школе, он жаловался, что не пошёл в маму. У неё ведь чёрные густые волосы, это роскошь среди раттов, первый сорт в шаблонах красоты!
Я всё слышу, Шари! в шутливой обиде протянул брат.
Я не могу спрятаться от тебя здесь, чтобы рассказывать об этом по секрету, рассмеялась она.
Послышался звук перелистывания страниц. Шари вернулась к разговору о родителях.
Мама рассказывала, что с отцом её познакомил дядя. Они вместе служили, стали хорошими друзьями. Потом дядя как-то пришёл с сестрой к отцу на день рождения, потому что хотел показать, как она танцует. В голосе Шари послышалась нежность. Мама сказала, что уже тогда знала, что полюбит этого мужчину на всю жизнь. И в тот день её танец посвящался ему. Конечно, она не могла знать, что всё сложится так, как сейчас