Наутро Мавлиджан спровадил меня на попутке, только чаем угостив с молоком. Сказал, пряча взгляд, что автобуса до вечера не будет. И я покатил в деревню Ларино, к другу Захарке. За окном уазика тянулись заснеженные поля и колки. День начинался ясный, безветренный. Снежная пыль висела над дорогой, солнце сквозь неё пробивалось то блеклым, а то слепящим. Февраль на пороге со своими метелями трактора метили полосами снегозадержания пахотные раздолья.
Т-твою мать! ворчал водитель, когда уазик заносило на поворотах, но скорости не сбавлял. И мои мысли прыгали на кочках, как воробьи по пшену. Хрен с ним, с Женькой! Надумал себе проблему вот ведь заплелась судьба в косу! и пусть страдает. Когда поймёт, что всё это чушь, успокоится и заживёт, как нормальный, обрусевший татарин. Я и не знал, что Мавлиджан Талипов такой честолюбивый малый на границе был парень, как парень. А тут подавай ему Москву. Ишь, Наполеон усцелёмский.
Как Захара увидел, сразу спросил:
Ты для чего, Саня, живёшь?
А он:
Для интересу. Вот интересно мне, что завтра будет.
Только после этого мы обнялись. Захарка, как был, так и остался оптимистом живёт без гордыни, живёт для души, почти что в раю, или при коммунизме, особенно, когда выпьет. Коммунизм это светлое будущее всего человечества, а Саня живёт в светлом настоящем по принципу моё всё равно будет моим, и о будущем не заморачивается. Весел, ежели пьян, грустит, когда трезв, но с улыбкою на устах и думами о неизбежной выпивке. И, конечно же, любил баб.
Я, братан, жениться надумал вечером на смотрины поедем.
Русская?
Русская. А какая разница? Ты учись, Антоха, учись когда на детей время найдёшь, у меня уж внуки в школу пойдут, это он прикололся.
Сначала было всё чин чинаром мы вчетвером (Захар, я и Сашкина старшая сестра с мужем) куда-то поехали на «волге». К кому-то зашли, поставили бутылку на стол, начали разговоры. Напротив нас супруги (родители суженой), она сама и брат (то ли младший, то ли старший я не понял). Бутылку распили, разговоры закончили, сестра Сашкина с мужем сели в машину и поехали, пообещав за нами вернуться. Захар крикнул: «Не надо!». Потом из дома исчезли родители. Брат невесты заявил, что он тоже недавно вернулся, только я не понял откуда со службы или из мест не столь отдалённых? На всякий случай попросил:
Спой нашу, дембельскую.
Он взял гитару и завернул:
Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то
Правда, это было так давно
Помню, брёл один я ночью по аллеям сада
Чтоб шепнуть в раскрытое окно.
Хорошая песня, мне понравилась. Особенно второй куплет
И теперь она мне часто сниться в белом платье
Снится мне, что снова я влюблён
Раскрывает мне она, любя свои объятья
Счастлив я, но это только сон.
Черт! Какая могучая жизненная правда говоря языком классиков марксизма-ленинизма. Действительно, только во сне мог быть теперь счастливым с женщинами ведь наяву узнал о них всю подноготную. Поверьте, друзья, она неприятна. Вон как Сашкина невеста. Впрочем, нет. Стакан за стаканом (вина, за которым валенки стёр брат суженной) и в ней такая бабёночка расчудная открылась вдруг губки вишенками, глазки ласковые, титички под блузкой, как яблочки, перекатываются. Взять бы да заласкать в темноте, чтобы не поняла Сашка это её или нет. Как в анекдоте:
Парни, кто невесту не имел?
Жених:
Я.
Наверное, вместе с хмелем вползал в мою душу Сатана. Впрочём, к чёрту догадки. Я опять ощутил то, что со мной бывало не раз и не два: я начал раздваиваться даже озноб спину лизнул. В какую душу? Нет у меня души старуха в древнем мире высосала всю до последней капельки, сама вселилась в моё естество, ведьма, и теперь сбивает с толку моё добропорядочное начало. Жаль, что не превратила в летучую мышь висел бы вверх ногами под потолком тёплой пещеры и в ус не дул. Чёрт! Зачем напился?
Саня, дай закурить.
А в ответ тишина осталась невеста без жениха: Захарка спал в обнимку с подушкой. И шуряк его будущий вместе с гитарой куда-то пропали. Что делать: ночь на дворе, село незнакомое, друг спит, невеста его пялится мне в лицо что делать-то?
Что делать будем? спрашиваю её.
А что все делают? Хочешь спать ложись.
С Сашкой или с тобой?
Так с обоими он же в моей постели лежит.
Кровать широкая разделись, легли, утолкали одетого Сашку к стене.
Ну, что, красавица, искушай.
Да, больно надо! У тебя бес в трусах, ты и проси.
И я поплёл:
Тёмный вы народ, девчата неправильно к сексу относитесь. Это ведь природная необходимость, ну, как нужда, а вы ей мужиков на аркан ловите.
Ишь, как завернул. Давай, лучше ври говори, что осыплешь золотом, бриллиантов накупишь. Вам, мужикам, врать не привыкать. Может, понравится байка твоя возьму и дам, чего хошь.
А как же Сашка?
Он ничего не потеряет я за него замуж пойду.
И это будет порядочно?
Вон как запел говорил про нужду.
Чувствуя себя свиньёй, сунул руку к ней под ночнушку. Э-эх, гнилушка девка, а жить-то хочется! Господи, прости! Она хоть и пьяная душа моя, а всё-таки тягостно ей и досадно так-то вот, перед другом. Все бабы ляди! Из-за них рвётся на каболку дружба морская. От сомнений и азарта, от стыда и желания меня словно корёжило изнутри. Два было меня один мял и готовил девушку к соитию, другой, рыдая на коленях, просил прощения за прегрешение то ли у Господа, то ли у друга.
«А что я хочу? мучил себя. Живи сегодня, моряки говорят, а завтра умрём во славу Отечества. Так вот оно, сиюминутное счастье лежит обок, с писькой и сиськами. Что ещё надо? Чем недоволен? Почему же сердце истекает кровью?».
Наверное, страшным усилием воли можно сдержаться не трогать девку, и дальше будет спокойная жизнь, чистая совесть, прежняя дружба. Впрочем, какая может быть дружба между будущим инженером (начальником?) и шофёром ты хоть себе-то не ври. И тело жжет недоступное совести, неподвластное разуму, необоримое, непреодолимое желание плотское. И утешение есть ей тоже хочется: вон как изгибается под рукой, паровозом пыхтит. В следующее мгновение и я уже задыхался в нелепых движениях, не ведая, что творю.
Прости, Санёк! Вот и не стало нашей дружбы, скрепленной годами службы я её членом насмерть пронзил. Спишь безмятежно, а меня мучает совесть щемит и плющит. Как дальше жить? Я был так утомлён телесно, истерзан душевно, что проснись сейчас Санька, вцепись в мою глотку умер бы без борьбы. Почему-то после греха смерть не страшна.
Ты спишь? спросила партнёрша по сексу.
Я не ответил.
Ну, спи.
Я сразу проснулся, хотя и не спал:
Боже, какая дикая грязь! Что же нам теперь делать?
Ну, вот заныл, как маленький мальчик. Не падай духом, она сказала. Всё обойдётся.
Слушай, мне лучше втихаря смыться, чтоб Сашке завтра в глаза не смотреть.
Куда, дурачок? Он тогда сразу заподозрит, что было что-то.
Он ревнует тебя?
Да не особо.
Да-а, натворили мы делов.
Она фыркнула горделиво и презрительно:
Давай считать, что не мы, а природа. Впрочем, все вы такие, мужики сначала клятвы, а потом в кусты. Вот ты как свинья себя ведёшь: получил своё и вместо благодарности, ворчишь захрапи ещё.
А что тебе надо?
Поцелуй меня, и подсунулась тёплыми губами.
Мы несколько раз торопливо поцеловались. Блин, всё к одному!
Сашка хороший, она вдруг сказала, когда напьется, не бузит, а быстренько засыпает.
Она опять поцеловала меня.
Прости меня, шлюху портовую. Ты ведь наш с Сашкой друг, и я могу немножечко тебя полюбить, пока он спит. Верно?
Завтра он спросит как ты провела минувшую ночь?
Не-а. Извиняться будет, что напился, говорила она с презрением победителя, глумящегося над побеждённым.