Прости, Майк. Не хотел.
Майк потрогал лапой свежие царапины на носу.
Проехали. Вставай, Боренька. Мирись с Тимохой.
А с каких щей?! возмутился хомяк. А если бы мне прилетело?! Все, отмучился Боренька?! Предлагаю исключить Тимоху из поисковой группы! Кто за?!
И первым вытянул вверх лапку. И остался в меньшинстве.
Понятно! черные глазки-пуговки злобно прищурились. Это была моя идея найти Авиценнову корову! Моя! Вот я ее и найду! А вы все валите к кошачьей и попугачьей попугайничей попугайной матери!
Боренька плюнул на лапу Тимохе и вразвалочку пошел по тропинке, всем своим независимым видом давая понять, что ни в чьей помощи не нуждается и вполне способен найти Авиценнову корову самостоятельно.
Майк с сожалением смотрел вслед. Тимоха вытер лапу об землю, а Арно спросил:
Так я не понял, он что, обиделся, что ли?
Майк нагнал хомяка и шутливо толкнул в бок.
Не пихайтесь, гражданин! хомяк на него даже не взглянул. Вам что, дороги мало?!
Боренька, завязывай! примирительно сказал Майк. Залезай!
Боренька остановился, подумал немного, затем шмыгнул носом и вскарабкался на спину кота.
Только потому, что ты меня об этом попросил, Майк.
Спасибо, ценю.
Боренька оглянулся на Тимоху и Арно.
Майк, за нами какие-то два подозрительных типа увязались.
Это свои, Боренька, вздохнул Майк.
***
Хороша сметана! Аполлинарий облизал нос и запрыгнул на окно. Развалился во всю ширину подоконника, оттеснив Берту в самый угол, и широко зевнул.
Ну-ка, Бертик, расскажи мне про Агнессу и Барсика. Давно это у них?
С зимы. Тебе действительно интересно?
Что за вопросы? Агнесса моя дочь. Рассказывай, я внимательно слушаю.
После Нового года я заметила, что Барсик к нам зачастил. Придет, посидит на ветке, повздыхает и уйдет. И так почти каждый день. Типичный влюбленный. Я, признаться, сначала думала, что он по Самаре сохнет, но прямо спрашивать ни ее, ни Барсика не стала. Дай, думаю, понаблюдаю. А Самара его словно не замечает. Я не выдержала и говорю: ты хоть выйди тогда, объясни ему, а то замерзнет же! А Самара мне заявляет, что он не к ней приходит, а к сестре. Я к Агнессе. Там, говорю, кавалер мерзнет на яблоне, тебя ждет. Та, значит, посмотрела в окно на синего Барсика и заявляет, что ему это даже полезно, ибо при влюбленности выделяются серотонин, дофамин и окситоцин, а они благотворно влияют на психическое и физическое здоровье. Ну, думаю, приехали! Спрашиваю, нравится? Она кивает. Тогда, говорю, хватит умничать и иди уже к нему! Вот, с тех пор встречаются. Да-а-а, выросли наши детки, Аполлинарий. А ведь совсем недавно были такими маленькими котятами. А сейчас уже взрослые, даже немного грустно. Скоро совсем все из дома уйдут, и останемся мы одни. Что молчишь, Аполлинарий? Аполлинарий! Я не поняла, ты дрыхнешь, что ли?!
Аполлинарий всхрапнул, подрыгал во сне задней лапой и перевернулся на бок. Берта замахнулась, чтобы шлепнуть его по уху, но передумала. Свернулась калачиком рядом, обвила хвостом и долго лежала, размышляя о своих котятах и о том, какие же они у нее хорошие.
Агнесса, например, увлекается разными науками ей не до глупостей. Самара хоть и отчаянная кокетка, но ей, матери, проблем не доставляющая. Пьер задумчивый и серьезный, спокойный словно Будда и такой же рассудительный. Клим, в прошлом сорванец и хулиган, сейчас, наоборот, вступил в патруль и с удовольствием дежурит на ночных улицах, охраняя сельский сон. Майк А вот Майк это ее материнская боль и причина постоянного беспокойства. Самый младший и самый самостоятельный. И самый состоятельный. И, наверное, самый влиятельный, причем не только среди своих старших братьев и сестер, а вообще среди всех котов в селе. А может, и не только среди котов. И, пожалуй, это главный повод для беспокойства. Берта, негласно, даже где-то разделяла подозрения Джека уж больно много вокруг ее Майка ходит противоречивых слухов, а однажды, из разговора с соседской кошкой, Берта узнала, что Майка всё чаще сравнивают с покойным Хирургом. На ее недоумение насчет таких странных параллелей, соседка привела несколько неоспоримых аргументов: такой же непредсказуемый, с ярко выраженными лидерскими качествами, умеющий убеждать и вести за собой. А потом Берта узнала, что Майка очень уважает сам Алтай. А Алтай, эта уголовная болонка, являлся главой могущественного клана бродячих псов. И вот как ей, матери, не беспокоиться после этого?!
Берта тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли, и с раздражением посмотрела на похрапывающего Аполлинария. Повинуясь порыву, наотмашь хлопнула хвостом по широкому носу.
Аполлинарий, поговори с Майком! Ты отец или где?!
О чем? кот разлепил сонный глаз.
Его с Хирургом сравнивают!
Ладно, поговорю, недовольно ответил Аполлинарий и отвернулся.
Когда? настаивала Берта.
Вот вернется и поговорю.
Откуда вернется? не отставала кошка.
Да елки! Айболитову буренку пошел искать! Дай поспать!
Кого?!
Аполлинарий не ответил и снова захрапел. Берта тяжело вздохнула, свернулась калачиком и снова погрузилась в невеселые материнские думы.
***
Они шли уже два часа, за это время успев поругаться раз десять, и два раза дело едва не окончилось стычкой. Майк, уже уставший от их ругани, просто шел вперед, игнорируя язвительный писк Бореньки, возмущенный рокот Арно и раздраженное шипение Тимохи.
А что в тебе хорошего?! прошипел Тимоха, взбешенный заявлением хомяка о его никчемности.
Я самодостаточный! гордо объявил Боренька.
Арно, слыхал?! Самодостаточный он! Тимоха посмотрел наверх, обращаясь к попугаю, сидевшему на его голове.
Ага! отозвался попугай. И в этом вся его ценность! Вот я, например-р-р, кр-р-расивый! И р-р-разговаривать умею! И пр-р-рикольный! А ты, Тимоха, ваще кр-р-расава мышей ловишь!
Боренька растянул мордочку в снисходительной улыбке. Взглянул на них словно врач на пациентов психиатрической клиники: со всепрощающей жалостью и великодушным пониманием.
Убогие! Мне вас искренне жаль! Вы же себя оцениваете с позиции полезности людям! Вы безнадежно больны зависимостью от мнения людей! Арно, прикольный ты наш, да кому ты, кроме людей, вперся со своими красивыми перьями?! Разговаривать умеешь?! И что?! Не будет людей этого никто не оценит! А ты, Тимоха, для кого мышей ловишь?! Да ты их даже не жрешь! Чтобы Ушан похвалил?! Мол, смотри, хозяин, какая от меня польза!
Боренька, заткнись! Тимоха еле сдерживался. Я тебе сейчас точно вломлю! Даже Майк не поможет!
А ты попробуй! Думаешь, я просто стоять буду?!
Конечно, нет! Ты будешь лежать!
Угрозы, угрозы! Сплошные угрозы! Никакого воспитания!
А ты?! Тимоху аж затрясло. Ты что, хочешь сказать, не зависишь от людей?!
Я нет! Хозяйке на меня плевать, если не вернусь в клетку она даже не заметит! Кормить она меня не кормит, она вообще забыла обо мне. А знаете почему? Потому, что я сразу отказался бегать в этой гребаной карусельке! Я не развлекаю ее, понимаете! Я ей пользу не приношу!
А Майк тоже, получается, зависит от Шнипер-р-рсона?! Арно был возмущен не меньше Тимохи.
Майк нет! Старик его любит и все готов сделать! Мне даже кажется, что это не Майк живет у Шниперсона, а Шниперсон у него! Причем на птичьих правах!
А птичьи пр-р-рава это как?
Это отсутствие всяких прав, Арно.
Получается, у нас нет никаких пр-р-рав?! нахохлился попугай. Некор-р-ректные ср-р-равнения!
Других у меня для тебя нет! хомяк махнул лапкой и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Остаток пути прошел в тишине. Тимоха, поглядывая в рыжеватую хомячью спинку, молча перебирал лапами. Арно, сидевший на его голове, тоже помалкивал. Оба пребывали в глубоких раздумьях.
Выйдя к Заячьей сопке, вся компания остановилась в удивлении.
Впечатляет! присвистнул Боренька, обозревая окрестности.