Парторг согласно кивнул.
Про гарантии не спрашиваю. Сами понимаете, заказ кем инициирован, счел необходимым заметить Озолс. Но полет будет выполняться, как испытательный. То есть по вашей инициативе. О нашей службе нигде не должно упоминаться.
Так он таковой и будет. В этом смысле будьте спокойны, если вы об этом, спокойно заверил парторг. Но вылет будет с Молотова.
Озолс согласно кивнул и по очереди пожал руки седовласым руководителям.
Я своих людей доставлю на аэродром ко времени вылета. Вообщем пятнадцатого самолет должен улететь. Кстати, какой маршрут тогда будет?
С Молотова в Архангельск с одной промежуточной посадкой в нужном вам месте. В условиях минимально подготовленной полосы.
Это как? не понял Озолс.
Да, вы не беспокойтесь, улыбнулся парторг. У нас все посадки, где нет специально оборудованных аэродромов, так называются.
Хорошо, хорошо, согласился Озолс.
Уже перед самым расставанием парторг придержал Иварса и спросил:
А нельзя ли, товарищ генерал машинку к пятому числу получить? В Киеве небольшой юбилей намечается. Пять лет со дня освобождения города. Машинка была бы кстати. Ну, вы понимаете?
Э-э, так сказать, подарки к празднику?
Ну, вообщем, да.
Что ж, разумно, согласился Иварс с предусмотрительным парторгом.
И да, вот еще что, товарищ генерал. Чтобы подарок был менее заметным и не вызывал у нашего руководства лишних вопросов, может и им машинку?
В Киевский горком?
Нет, там своих благодетелей почитают. В райком.
Хорошо, надо подумать.
Вечером того же дня Иварс покинул Киев. А уже через день ругал себя последними словами за поспешность и расточительство при выборе подарка. Оказалось, что выпуск автомобилей из-за многочисленных недостатков, приостановлен и на заводе нет ни одного автомобиля в исправном состоянии. Однако спустя неделю выяснилось, что на ГАЗе в будущее смотрят с оптимизмом и заверили, что в начале ноября с конвейера сойдут новые «Победы».
Сентябрь 1948 года
Ямпольский объявился в середине сентября предсказуемо, но все одно неожиданно. Это в тридцать седьмом и отчасти в сорок пятом Иварс был удивлен его удивительным воскрешением. Но в этот раз все было не так. Генерал ждал этой встречи. Почти, как планового совещания с подчиненными. И дождался: поляк позвонил. Но не домой, а на рабочий телефон.
По старому адресу не нашел. Вот, пришлось звонить сюда, услышав в трубке знакомый голос, произнес Сергей Сергеевич вместо приветствия.
Часиков в семь у Финляндского вокзала. Там, напротив скверик небольшой есть с одной лавкой, также обойдясь без лишних церемоний, ответил Озолс. Успеешь?
Я рядом, как и когда-то услышал он ответ с того конца провода.
Когда Озолс пришел, Ямпольский уже его ждал.
Мы переехали. Теперь тут недалеко живем, проговорил Озолс, кивая в сторону Боткинской улицы. Ну, рассказывай, горемычный ты наш, произнес Иварс, когда Ямпольский присел рядом с ним на лавку.
Снова мне? добродушно улыбнулся поляк.
Странно, но после всех твоих приключений, ты выглядишь даже лучше, чем три года назад в сорок пятом.
Поляк с трудом пригладил растрепавшиеся на ветру волосы и молчал.
Тебе часом язык не прикусили? Мне немые без надобности, попытался шутить Озолс.
Чего рассказывать? Ты же сам все не хуже меня знаешь, наконец произнес Ямпольский.
Ну, что я? Что я знаю, как говорится, то мое. Ты же три года отсутствовал. Хотелось бы из твоих уст услышать. И да, вот еще что. Сразу скажу, чтобы уж, он сделал небольшую паузу. Вообщем, Суворова Антонина Степановна недавно умерла.
Как умерла? переспросил Ямпольский. Почему умерла, пан офицер?
Почему? Странный вопрос. Отчего люди умирают в неполные пятьдесят?
Много причин, еле слышно произнес Сергей.
От болезни она умерла. Болела последний год. Точного диагноза не знаю, но сказали, что помочь не представлялось возможным.
Ямпольский глубоко вздохнул, стараясь прогнать подступивший к горлу комок. В груди кольнуло и он машинально придавил ее рукой.
Странно, произнес Озолс.
А чего странного? справляясь с болью, спросил Сергей Сергеевич.
Жизнь странно устроена, протянул генерал. Поляк и латыш сидят на лавке и о русской женщине говорят. Странно. Ну, да ладно. Есть у меня кое-какие соображения относительно нашего уговора. Но об этом чуть позже. Сначала тебя хочу послушать.
Боль за грудиной чуть отступила. Сергей облизнул высохшие губы и негромко спросил:
Сына нашел?
Нашел. Твои сомнения оказались верными, потому как отчество твоя Антонина специально ему другое записала, чтобы проблем у парня впоследствии не было из-за тебя. Скоро увидишься с ним.
И?
Что, и? Рассказывай для начала о своих похождениях. Я, между прочим, много сил и времени потратил, чтобы тебя разыскать.
Не из дружеских же чувств, в голосе Ямпольского послышалась легкая ирония.
Как знать, как знать, многозначительно заметил генерал. История знает немало случаев, когда враги становились друзьями. И не просто друзьями, а лучшими. И даже ближе, чем родственники.
Может, ты и прав. Прогуляемся? Хотя бы до Невы. Не могу сидеть. Насиделся за эти годы, предложил Ямпольский. Заодно по дороге и расскажу.
Давай к Арсенальной. Там местечко есть, где не дует. Жена подсказала. Она у меня по этим делам спец. Для любой погоды у нее место для прогулки в этом городе есть.
Они одновременно поднялись и не спеша, пошли к противоположному концу парка.
Григорий парень серьезный и толковый, произнес чуть погодя Озолс.
Его Григорием зовут?
Да. Воевал. Был ранен. Они, кстати, с моим зятем вместе с войны возвращались. Представляешь, в одном вагоне ехали. Сейчас дружат. Учится. Инженером станет скоро. Есть у меня виды на него. Выучится, дальше посмотрим, глядя куда-то вдаль, произнес Озолс.
Может, у меня виды?
Да, я в другом смысле. Просто помочь ему хочу с трудоустройством, пояснил генерал.
Не доехал я тогда до Львова совсем немного, оставив сказанное без какого-либо комментария, продолжил Сергей. Ночью поезд остановился. Кругом лес. По вагону вооруженные люди пошли. Всех, кто был в военной форме или вообще в форме забирали с собой. Со мной вместе в купе военный ехал. Молоденький совсем. Познакомились. Ну, я о себе ничего особо не рассказывал, хотя очень хотелось. Поезд, знаете ли, располагает к откровенности.
«Ой, ли, усмехнулся про себя Озолс. А кто попутчику байку о мужике, который утонул, рассказывал. Про себя рассказывал. Тем мужиком сам и был, подумал генерал». Вслух же ничего не сказал и лишь согласно кивнул.
А у него срочная командировка во Львов была, продолжал Ямпольский.
Зовут как? проговорил Озолс.
Зовут? замялся поляк, пытаясь вспомнить имя попутчика. Не помню. Может, и не говорил. Или говорил, но вылетело из головы. Звание помню. Капитан. Фронтовик.
Ну, хоть что-то.
Память что-то стала подводить.
Случайно о деле нашем не забыл? Не передумал?
Шутить изволите, товарищ генерал, чуть слышно произнес Ямпольский.
Какие уж тут шутки. И что дальше?
Так, вот. Пристали они к парню. Мне жаль его стало, я и вступился.
А они, я так понимаю, и тебя с собой забрали, закончил вместо Сергея Иварс.
Так, пан офицер, от неприятных воспоминаний Ямпольского передернуло. Только капитана не забрали. Отпустили, он привычным движением пригладил седые волосы и замолчал.
Озолс не знал, говорить сейчас или нет, кого тогда спас поляк. Потому, как по возвращении с командировки капитан тот несколько раз рассказал ему о случившемся. Он так подробно описал своего попутчика и все, о чем тот рассказывал в поезде, что у Иварса не осталось сомнений относительно того, кто его спас.
Я читал допрос этого капитана и лично беседовал. Сразу понял, что вместе с ним ехал ты. Мне немало пришлось потрудиться, чтобы выяснить, живой ли ты и где находишься. Как оказалось, ты попал в плен к Роману Шухевичу. Бандит, каких свет не видывал. Да ты и сам все прекрасно знаешь.