А папка?
Папки нету.
Понятно, протянул Толька.
Банный жар прошел, и вода уже не казалась такой ласковой и приятной. Он присел.
Ты не замерзнешь? поинтересовался он.
Не. Я привыкшая.
А чего одна тут?
Я не одна. С козой. Пасу ее, девочка указала рукой куда-то за бани.
Тольке понравилась забавная девчонка, и неизвестно, сколько бы еще они проговорили, если бы с угора не послышался женский крик.
Танька! Танька, давай домой!
Мамка! в полголоса проговорила девочка, втягивая голову в плечи.
Толька вгляделся в женский силуэт, пытаясь узнать ее мать. Тем временем женщина спустилась к реке и подошла ближе.
Здравствуй, Толя, проговорила она. Вернулся?
Здравствуй, Нюра. Да, отслужил свое, Толька, наконец, узнал жену своего бывшего бригадира Митьки Гавзова.
При виде молодой женщины он почувствовал себя неловко и медленно переместился чуть дальше от берега, пока трусы полностью не скрылись под водой.
Вернулся, задумчиво протянула Нюрка. Вот, егоза, убежала без спросу, словно оправдываясь, добавила она.
И ничего я не убегала. Я козу спасла, с важным видом ответила Таня.
Ой, господи От кого опять спасла? Гавзова устало вздохнула.
От одиночества. Ей грустно одной было. Вот я и пошла с ней, серьезно проговорила девочка.
О козе она переживает, а младший брат один остался. Пошли уж, заботливая моя.
Как Дмитрий Павлович? стесняясь подняться, спросил Толька.
Да, все также. Все также, поспешно и без особого желания продолжать разговор ответила Нюрка. Пойдем мы. А ты не мерзни зря: в бане-то теплее, она ухватила дочку за руку и потянула за собой.
Толька хотел сказать, чтобы она вечером к ним приходила, но было уже поздно: мать с дочкой скрылись за ближней баней.
К вечеру в огороде у Ларионовых собралось человек двадцать. Глава семейства Иван Емельянович столько не ждал. Хотел лишь с семьей посидеть, отметить возвращение сына, а из деревенских лишь соседей да Толькиных приятелей позвать. Но деваться было некуда: не прогонишь же людей, когда те приходят на сына посмотреть. Особого угощения на столе не было. Даже пирогов. Утром, когда печку топили, Тольку еще не ждали, а днем из-за них снова топить не стали. Собрали, что было. Все, как у всех и как обычно для этого времени: свежая рыба и прошлогодние заготовки. Вернее, то, что еще осталось из них. Харисок39 соленый с отварной прошлогодней картошкой пошел «на ура». Рыбку только вчера подсолили. И тоже не знали, что сын вернется. Младший Витька с мужиками бродили40 накануне вечером. Ее порозовевшее мясо с приятным солоноватым привкусом этим вечером довольно быстро исчезло из пятилитрового туеса.
Когда Толька вернулся из бани, отец попросил Тольку не надевать гражданку, а предстать перед гостями в парадном форменном обмундировании. Толька попытался было возразить, но отец и слушать его не захотел.
Пусть видят, какой у меня старший сын! И до какого звания дослужился! с нескрываемым чувством гордости сказал он. Тут стесняться нечего. Не украл, не нашел м в карты не выиграл. Своим потом и усердием чести такой удостоился.
Разговоры за столом все больше, конечно же, касались Толькиной службы. Интересовались всем: от питания до политической ситуации в мире. Вопросы задавали не спеша, стараясь как можно точнее обозначить их суть. И также не торопясь Толька на них отвечал. Не на все вопросы он знал правильные ответы. Но отвечал все равно на все, довольно не плохо импровизируя, придумывая и объясняя сказанное. В пространные речи не пускался, говорил лаконично, время от времени вставляя заученные фразы своего армейского командира.
Франция, Испания и другие страны скоро станут тоже социалистическими, потому что капиталистическими они уже стали, а других путей развития после искоренения фашизма, в мире не осталось, отвечал он словами ротного на вопрос соседки Клавдии Третьяковой о будущем стран Европы. Богатых скоро не будет совсем, потому, как при коммунизме не будет бедных. А если нет бедных, то и богатых не может быть, пояснил он Агафье Чуровой любимой фразой того же ротного.
Сидевшая до того молча Зинаида Лапина по прозвищу Финка вытянула вверх руку и громко спросила:
Вот скажи-ка Толя, а правда, что тем, кто в Германии служит, деньги большие платят? А потом на эти деньги удовольствия всякие там покупают?
Да кто тебе такого наплел, теть Зин! усмехнулся Толька. Денежное довольствие, конечно же, платят. А куда тратить, сами военнослужащие решают. Кто в буфет ходит, кто на увольнительное. Хотя сейчас и в увольнительное ходить смысла никакого нет. Все есть на территории гарнизонов. И магазины и клубы. Я, к примеру, семь классов в гарнизонной вечерней школе закончил. У нас такая школа самая первая открылась. А потом по всем гарнизонам собственные советские школы стали открываться. Сейчас учатся и дети военнослужащих, и жены, и сами военные. Так-то вот. И музыкальную школу у нас в Вюнсдорфе открыли.
Где? не поняла Финка.
Городок, где я служил, так называется. Там и собственный ансамбль песни и пляски есть. А скоро и театр откроют. Так что куда-то ходить и деньги тратить, смысла никакого нет. В части все, что надо есть. Даже то, чего в самой Германии нет.
Может, и тебе, Зина, в Германию податься, раз там так хорошо! хихикнула Клавдия Третьякова.
А я не против. Вместе с Мишкой завтра же и поедем, крикнула Финка и рассмеялась.
Неизвестно как долго еще земляки доставали Тольку расспросами, если бы не отец. Слегка покачиваясь и раскрасневшись от выпитого, Иван Емельянович обвел всех взглядом и громко произнес:
Так, уважаемые товарищи! Пора и честь соблюдать.
А что блюсти, коли всю мужикам отдали, выкрикнула Финка и снова громко захохотала.
Типун тебе на язык бесстыдница, прикрикнула на нее Агафья Чурова. Прости, Господи, ее душу грешную, перекрестила старушка.
Заметив недоуменные взгляды гостей, хозяин широко улыбнулся и добавил:
Нет, вы сидеть, сидите. Никто не гонит. Я к тому, что с вопросами давайте повременим. Анатолий Иванович, он слегка наклонился над головой сына. Да, теперь он не Толька, а Анатолий Иванович, серьезно подчеркнул Ларионов-старший.
Да, ладно, отец, сконфузился Толька.
И он, может, хочет отдохнуть с дороги, с бани и по-ба-ла-гурить. А не лекции читать о ситуации в мире. Вот так, не обращая внимания на сына, заключил отец.
Да мне не тяжело, попытался успокоить отца Толька.
А никто и не говорит, что тяжело. Просто во всем нужно знать меру, поддержала мужа Евдокия Гавриловна.
Все правильно. Чего к парню пристали! удивила всех Евдокия Антоновна. Привыкли лясы точить. А завтра робить с утра. Толька утром мне помогать будет, потому отдохнуть ему нужно. Не собака сутками лаять.
Гости после слов бабы Дуни повеселели.
Ты, Евдокия уже внука поженила на своих делах. Парень только в дом ноги занес, а ты уже хомут ему приготовила. Ты, поди, давно работы-то припасла! улыбнулась, сидевшая до этого с серьезным выражением лица, Агафья Чурова.
Толька не стал слушать, чем закончатся застольные препирательства, и поднялся из-за стола.
Пойду по деревне пройдусь, шепнул он матери.
Та понимающе кивнула головой и промокнула глаза уголком платка. Вот де, смотрите, как у меня от гордости и радости за сына слезы наворачиваются. Следом за старшим сыном попытался встать Витька, но мать потянула его за рубаху, и тот плюхнулся на скамейку.
Сиди. Без тебя сопровождающие найдутся, она выразительно посмотрела на сидящую напротив Граню.
Девушка правильно поняла ее взгляд. Выпорхнув из-за стола, она поправила на плечах платок и засеменила ногами вслед за Толькой.
Анатолий! негромко окликнула она парня, когда поравнялась с ним. Можно я с тобой пройдусь, а то сидеть за столом уж мочи нет.