Это я и пытался выяснить, произнес Дерек.
И тогда ты решил смолчать, а с собой взять сопляка? Табаки увернулся от летящей в него подушки, запущенной Заком.
Еще посмотрим кто из нас двоих справился бы лучше! Фыркнул Принц. Между прочим, я помог проникнуть на их базу. Взломал их камеры и сигнализацию.
Выходит, что не все камеры, нахмурилась Эби. Вас все же заметили.
Я сделал, что смог, Зак скрестил руки. Мы проникли внутрь одного из ангаров, просидев у забора несколько часов. Ожидая, когда сменят посты.
И что вы там нашли? Табаки подобрал подушку и подложил ее под голову.
Колбы, ответил Рагнар, смотря куда-то сквозь пол. Десятки разных колб со странной жидкостью. И разное оборудование.
Почему произошел взрыв? Это жидкость так среагировала? Спросила Эби.
Нет, выдохнул Принц. Нас заметили. Они сами взорвали свой ангар, думая, что уничтожат и нас, чтобы у них не было утечки. Но мы успели оттуда выбраться. Кто-то из охранников заметил следы и теперь они знают, что им не удалось нас грохнуть.
Мы отсидели пару часов позади секций, на другой стороне озера, пока все не улеглось, объяснил Дерек. А потом двинулись к вам.
Всем требовалось некоторое время, чтобы осознать случившиеся и сопоставить это со своими выводами. Комнату накрыла пелена тишины, отнюдь ненадолго.
Ах да, Закари прочистил горло и обвел всех взглядом, словно бросая нам вызов. Мы стащили пару колб.
Тут в коридоре зазвонил телефон. Тот самый. Перекрывая начавшуюся ругань.
Эби вскочила и крикнув:
Я возьму трубку!
Выбежала из комнаты. Рагнар проследил за ней с грустным взглядом.
Девушка подскочила к телефону и секунду стояла над ним, чувствуя некий трепет. Может на этот раз
Эби подняла трубку и прислонила ее к уху. Там, вдалеке, слышалось тяжелое дыхание. Присутствие человека. Девушка зажмурилась, с надеждой:
Алло?
В ответ тишина. И долгие секунды разочарования, перетекающие в злость. «Зачем вы тогда звоните, если молчите каждый раз?» кричали ее мысли. Эби хотелось сжать трубку так, чтобы она распалась на части и из нее вытекло черное месиво, заструившееся бы по венам, как по проводам.
Это было определенно мужское дыхание. Грубое такое, с легкой хрипотцой, словно человек большую часть своей жизни провел в комнате с сыростью и плесенью на стенах.
Кого Эби надеялась там услышать? Она сама не знала.
И в конечном итоге положила трубку, выдохнув и опустив плечи.
***
Со стен на меня смотрели лица. Они всегда были грустными. Некоторые даже плакали. Мне так хотелось сказать им, что все хорошо, что им не стоит грустить. Но я все никак не мог до них дотянуться, уж слишком высоко они забрались. Тогда я обратился за помощью к свету и он, своими теплыми лучами, приласкал их, заговорил с ними от моего имени.
Полагаю, они услышали, но оставались грустными. Смотрели на всех сверху вниз и думали о своем. Такие красивые и благодатные. Я хотел быть похожим на них. А они меня не отвергали.
Мы пели им песни с другими детьми, которых приводили сюда. Голоса отталкивались от стен и достигали самого верха, так и не имея возможности выбраться наружу.
Даже когда я уходил, то видел, что лица провожают меня. Смотрят, без укора, но с неким сочувствием. Они знали, как мне тяжело, но ничего с этим не делали.
No children The Mounting Goats
Я надеюсь, что те немногие друзья, что у нас остались, перестанут пытаться нас спасти. Я надеюсь, мы придумаем надежный план, чтобы вывести из себя тех немногих идиотов, что нас простили
No children The Mounting Goats
Мне нравятся волки они чуткие и умные. Собака жестока. Волк нет. Он просто защищается. Собака рассчитывает на человека, волк нет. Он знает, что он один, без друзей.
Анн Голон «Анжелика в Новом Свете»
Телефонные гудки, словно маленькие флуоресцентные медузы, попавшие в течение, путешествовали по мрачному океану невидимых сетей. Неуслышанные голоса перед падением. Не отвеченные вопросы, гулом прокатившиеся в темноту. Эхо разбитых сердец.
Гудки мигали, ели слышно, перенося голоса, шепот, вздохи. Через расстояние, через время. Туда, в далекое прошлое, когда еще было кому отвечать. Мимо городов, полей и деревень к маленькой ферме, на землях Святого Лаврентия, где Эби провела свое детство.
Их было пятеро. Вечно грязных, вечно юных и сражающихся за свою маленькую жизнь в большой семье. Мать все звали Оли-перекати-поле, которая только и умела, что делать вкусные пироги, да рожать детей (после пятерых Нэд сказал, что лучше он купит еще одно поле для засева, чем заделает очередного ребенка, и то будет выгоднее). Она была пышногрудой и умела хрюкать во время смеха. Отец же особо не выделялся, он весь день работал на ферме, вечером выпивая пару бутылок пива под хоккей или научный фильм про кроликов ему было все равно, что смотреть. Дети обычно шатались по ферме или бегали в соседний поселок к озеру. Старшая Холли, с розовыми, пухлыми щеками (тогда мать еще кормила грудью, когда как после плохого урожая через пару лет остальным детям пришлось довольствоваться коровьем молоком) и девчачьим кокетством. Следом был бездельник Джош, худой как палка, но при этом находящий в себе силы помогать отцу на ферме. И последние трое, самые младшие Бетти, Томми и Эби.
Кроме всего этого хозяйства, на ферме жили куры, пару коров, гуси и старый осел Фрэнсис, который однажды ночью отвязался от своего стойла, заблудился и помер от страха. Эби тогда много плакала. Осел был единственным, кто ее слушал и не толкал прямо в лужи, чтобы посмеяться.
Спустя пару лет, после этого случая, отец продал ферму, и они всем скопом переехали в более современный город, с многоэтажными домами и торговым центром. Детей устроили в школу, а Мэт пошел работать на фабрику. Во время переезда, Оли-перекати-поле снова была беременной. Мэт ведь так и не купил поле для посева.
Эби училась кое-как, беся учителей только своим присутствием. От скуки она вытворяла разные вещи, вроде драк за пирожки или устраивая квесты всему классу по поиску их телефонов, которые в конце, конечно, благополучно находили в бочке унитаза. Преподаватели не раз грозились отчислением и приходили к Эби домой, поговорить с родителями о ее поведении, но вскоре бросили эту затею, поскольку отец каждый раз хвастался своим новым дробовиком, припрятанным в шкафу. Но если бы учителя чуть внимательнее присмотрелись и чуть побольше послушали, то точно поняли бы, что свою злобу Эби вымещает на одноклассниках из-за своих братьев и сестер, которые совершенно мешали ей жить. Они воровали еду прямо из-под носа Эби, толкали ее на пол, закрывали в туалете и рвали ее домашние задания. А еще кричали, вопили, ломали ее вещи и бесились как черти. С каждым годом, вырастая в еще более злобных монстров.
Это был дурдом. Побег был лишь вопросом времени и денег. Эби накопила нужную сумму лишь к пятнадцати годам, наскоро купив билет на поезд, собрав свои вещи в рюкзак и замерев на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь попросит ее остаться.
Никто не попросил.
И тогда она уехала. Выбрала самую последнюю остановку поезда. Села к окну и гордо улыбалась, представляя, как через некоторое время, ее сестра обнаружит подпортившуюся рыбу в шкафу на ее полке вместе с лифчиками, а брат найдет у себя под подушкой дождевых червей и короткую записку, единственную, которую она оставила: «С уловом, ублюдки!».
В тот момент, Эби была счастлива как никогда.
***
Когда девушка вернулась в комнату, Табаки истерично хихикал, его ноги уместились под кроватью и снаружи торчала только голова. К слову сказать, его смех напоминал лай гиены, бегающей по саванне. Это была определенно спятившая гиена.
Эби переглянулась с Рагнаром и покачала головой. В трубке телефона была тишина. Дерек и так это знал.