На крик обернулся бородатый старик с космами, торчащими из-под облезлой шляпы. Потертая куртка, когда-то бывшая черной, обвисла на нем почти до колен, где штаны из грубой мешковины встречались с забрызганными разноцветной грязью сапогами. Старик стоял у невысокой рубки, на которую уже умудрился влезть взъерошенный Тали, взирая оттуда на палубу с довольным видом.
Раз твой, так следи, чтоб не нагадил, спокойно сказал старик, чуть растягивая слова. Добро пожаловать на баржу Укко, прихрамывая, он обогнул рубку и направился к корме.
Каарина почувствовала себя неудобно. Талисман спрыгнул с крыши рубки и мохнатым тяжелым комком уселся ей на ноги, заглядывая в глаза.
Разве можно вести себя так невоспитанно? тихо укорила его девочка. Идем извиняться теперь.
Талисман покорно поплелся за свежеобретенной хозяйкой на корму, где старый хозяин баржи разворачивал руль, осторожно огибая мель с левого борта и выводя судно на середину реки.
Простите, сказала Кайя, рассматривая швы на собственных каньгах. Мы просто хотели спрятаться ненадолго.
Не пристанем еще пару часов, проигнорировав извинение, ответил старик, продолжая внимательно следить за уровнем воды.
Баржа медленно скользила по поверхности реки, позволяя взору тщательно рассматривать набережные с обеих сторон.
А почему вас зовут Укко2? робко поддержала разговор Кайя.
Я слишком стар, чтобы помнить, как меня звали когда-то, Укко повернул кормовой руль, и маленькая баржа неуклюже вильнула по повороту реки. Подержи-ка, он взял ее пальцы своей грубой ладонью и переложил на изъеденную временем железяку. Должна же быть от тебя на борту польза. Штурвал проржавел, приходится вручную. Держи прямо и твердо, Укко осторожно ослабил хватку, проверяя, справится ли гостья с заданием. Вот так, неплохо.
Руль норовил сдвинуться в сторону, но Кайя, упираясь ногами, изо всех сил представляла себя мощным героем рун. Укко исчез за рубкой. Вскоре внизу послышался какой-то лязг и грохот. Забытый всеми Талисман навострил уши и весело дернул на шум. Каарина, все еще в позе Ильмаринена, кующего Сампо, загляделась на высокую каменную башню с настоящими часами на правом берегу, Часы пробили четверть пятого.
Можешь отпускать, услышала она наконец голос Укко. От него пахло тиной и табаком. Лучше присмотри за своим псом, Тали прыгал уже у их ног, тайно вожделея заполучить в зубы любую игрушку, будь то расшитый подол юпы Кайи или край куртки Укко. Гомер пытается барахлить, но сегодня еще дойдем до дома.
Гомер? Кайя привыкла, что машинам тут дают имена. Это так баржу зовут?
Мотор, коротко бросил Укко.
А я Кайя, улучила возможность она представиться.
И куда ж ты плывешь, Кайя? не отводя глаз от дна то с левого, то с правого борта баржи, уточнил Укко.
Не знаю. Мне некуда идти, вздохнув, присела она на краешек борта.
Талисман вновь влез на крышу рубки и ловил косые лучи солнца на свою белую шубу. Девочка бросила на щенка взгляд и оживилась:
Впрочем, как же я забыла! Я ведь поступаю в Академию Механики!
Академию Механики? Укко удивился на миг, но тут же расхохотался, держась свободной рукой за бок, совсем как капитан Антеро.
Только его смех был немножко глуше.
А что тут смешного? не поняла Каарина.
Как тебе сказать задумался Укко, но через мгновение тряхнул головой, словно отметая сомнения. Впрочем, молодости присущи большие желания. Неужто и пустолайку с собой потянешь?
Конечно! воскликнула Кайя, энергично мотнув косами. Он же мой Талисман!
Укко снова покачал головой и глухо засмеялся.
Ну, вы мне определенно нравитесь, нейти Кайсу! Не переживай, что-то да придумаем.
* * *
Глава 14. Юки
* * *
На реку Вантаа опустился легкий туман. Баржа Укко оставила позади красивые богатые кварталы с мощеными набережными на них Кайе теперь смотреть и не хотелось -, и вот вдоль берегов тянулись неприветливые вереницы ангаров и дымящих трубами фабрик. Каарина, примостившись рядом с задремавшим Талисманом на корме у борта, передернула плечами воздух влажнел и наполнялся неприятным холодком.
Вот и кончилось тепло, сказал Укко, все так же придерживая руль и вглядываясь в речную мглу. Зима дышит осени в спину.
А правда, херра Укко, что есть края, где солнце летом такое сильное, что люди становятся прямо черными? встрепенулась Кайя, поглаживая по спине клубочек Тали.
Такая картинка была в «Пяти неделях на воздушном шаре» читать-то она не читала, но картинки смотреть летом было можно. Незнанием о сушествовании таких краев вчера попрекала ее Майя.
Вот же Кайя, темнота дремучая! хрипло рассмеялся старик. Ты хоть читать умеешь? В Академию идти удумала.
Не обижайте, умею, конечно! и последовал живописный рассказ о полуразрушенной библиотеке, о старом библиотекаре, который умер, так и не создав библиотеку такой, как хотел, а теперь там развалины и крыша течет.
О дирижабле и недавно открытых родственных связях Кайя смолчала.
А в книге одной была такая картинка. В Академию же я иду, и точка! Это вообще не обсуждается, и девочка стиснула холку Талисмана сильнее, отчего он проснулся и слегка заскулил.
Бывает, бывает такое лето, примирительно кивнул Укко, поворачивая баржу к берегу.
Я бы хотела мечтательно заглянула Кайя в небо.
Чего ты бы хотела?
Чтоб и наше лето длилось чуть дольше.
Старик усмехнулся в бороду, качая головой. Он не особо жаловал чужаков, но эта девочка чужой совсем не казалась. С ней рядом он сам себя чувствовал мальчишкой, которому хочется делать глупости. Укко выбросил швартов на дощатый мелкий причал и вскочил на него сам, тут же легким отточенным движением набрасывая его к пал и завязывая морской узел.
Вот и прибыли, по-шутовски слегка поклонился он невольной пассажирке.
Что-то скажет Юки на такое поведение. Но сдерживаться невозможно. Что такого в этой одинокой девчонке с синими глазищами?..
Кайя с громоздким Тали в охапку перелезла борт, опасливо оглядываясь по сторонам. Под грязной высокой стеной на сваях стояла видавшая виды хибарка, из трубы ее вился слабый дымок. И все. Больше на мокрой грязной илистой земле не было ничего, кроме голого кустарника.
Пошли, познакомишься с Юки, моей женой, позвал Укко, с кряхтением поднимаясь по шатким ступеням в это единственное подобие домика.
Каарине ничего не оставалось, как последовать за ним. Талисман послушно полез наверх смешными прыжками.
Юки оказалась довольно хмурой и немногословной особой с неразгибающейся спиной и замызганным платком, повязанным поверх седых коротких прядей волос. Лишний раз расспрашивать мужа не стала. Колдуя у крохотной печурки в единственной темной комнате с тем самым затхлым запахом тины, что исходил от Укко, она не уронила ни слова, после того, как Укко кратко изложил историю появления гостьи. Кайя с содроганием осматривалась кругом, пусть горевшая на деревянном грязном столе единственная свеча и не давала глазам разгуляться. Укко уселся на грубо сколоченный табурет, копаясь в собственной бороде, в глазах его порой начинали прыгать задорные искорки. Впрочем, Каарине могло и показаться. Печеных окуньков и хлеб ели в неловком молчании.
Свел бы ты ее к Ромуальдо, изрекла Юки, убирая чугунок со стола.
В свете свечки оказалось, что ее лицо не так уж и старо, а глаза совсем не злые и не сердятся нежданному гостю, а потому бояться нечего.
Кто такой Ромуальдо? уточнила Кайя, засовывая в рот последний кусок кукурузного хлеба.
Тали досталась добрая его половина, но бутуз все равно с надеждой зыркал по углам.
Укко нахмурился. Его морщины проступили темными полосами на обветренном лице.