Привет!
Привет! С приездом! Как добралась? Не сильно трясло?
Добралась отлично, отчиталась Иванна. С Сашко всю дорогу болтали!
Ого-о-о! радостно протянул Вадим.
Тут же со ступеньки автобуса, держа в каждой руке по увесистому рюкзаку (один свой, другой Иванны), спрыгнул Сашко и, виновато улыбаясь, выпалил:
Здорово, дружище!
Ты где пропадаешь? набросился на него Вадим. Из-за тебя мы потеряли время. Тут такое творится!
Извини, Вадим, Сашко поерошил пятернёй свои чёрные, в мелких завитках, волосы и опустил голову. Мама заболела. Я не мог.
Чёрт! Прости, я не знал! Ей уже лучше?
Сашко кивнул.
Ну, пошли, что ли, буркнул Вадим, перехватывая у Сашко рюкзак Иванны. Я обед приготовил. Или ты сначала к деду зайдёшь? уточнил Вадим у друга.
Не-не, он меня всё равно сегодня не ждёт. Пошли к тебе, всё обсудим!
Поскольку в дороге до Александровки надо было о чём-то говорить, Сашко не нашёл ничего лучше, как брякнуть Иванне о готовящемся походе и пригласил её присоединиться. Она пришла в восторг, и всё оставшееся время они трещали о необходимых приготовлениях и о Медвежьем Сивере: Сашко рассказывал легенды, ходившие об этом месте. Со времён Гражданской войны туда не раз ходили отряды кладоискателей. Находили в тайге изъеденные ржавчиной винтовки, сабли, стреляные гильзы, солдатские котелки. Но чего-то ценного никому обнаружить не удалось.
Возле дома друзей уже поджидала Нуби. Она радостно кинулась к Иванне и приветственно облизала ей лицо.
Ну, здравствуй, здравствуй! расхохоталась гостья. И я рада знакомству!
А что у нас на обед, шеф? поинтересовался Сашко, в свою очередь получивший слюнявый поцелуй от Нуби.
Жареная картошка с грибами. Я не большой мастер готовить, усмехнулся Вадим. Идёмте!
Глава 11. Бусыга
Дом Капко был обнесён новым высоким и плотным забором из горбыля. Он напоминал Бусыге о чём чем-то неприятном, и тот насторожился. Так пугается волк красных сигнальных флажков на облавной охоте. Бусыга верил в предчувствия, и в другой раз, даже не задумываясь, повернул бы назад и немедленно уехал. Но теперь у него не было в запасе ни одного дня.
К тому же на автобусной остановке он услышал, что внук Капко придёт к деду только часа через два: пока они пообедают, пока обсудят свой поход.
Вспомнил! Похожий забор был вокруг дома директора школы. На прошлой неделе праздновали его юбилей. Валентин Григорьевич Быков (так значилось у Бусыги в документах), обаятельный, воспитанный и талантливый преподаватель немецкого, бывший фронтовик, тоже был в числе дорогих гостей.
Дружили они уже лет двадцать, с тех пор как Бусыга приехал работать в Читу. В душе он люто ненавидел директора, но терпел, как терпел любого, от кого хоть ein bisschen зависели его, Бусыги, безопасность, работа и, в конечном счёте, безбедная и спокойная жизнь. Ох, как поблагодарил в тот раз Бусыга сам себя за это великое терпение!
Из органов люди были, доверительно сообщил ближе к концу праздника уже изрядно захмелевший юбиляр, личное дело твоё смотрели. С пристрастием.
Милиция? искренне удивился Бусыга. Видимо, плановая проверка: всё-таки с детьми работаем! нашёлся он.
Выше бери, Валентин Григорьич. Министерство безопасности.
Хм Это, видимо, в связи с моей предстоящей поездкой, не растерялся Бусыга. В Германию хочу съездить: язык подтянуть, фотографий сделать, аутентичного материала для занятий набрать.
А-а, так это просто замечательно! А чего молчал?
Не хотел раньше времени афишировать, Василий Романович.
Похвально, похвально! Повезло же мне, однако, с педколлективом!
Обычно очень осторожный и знающий меру, он много выпил тогда: пытался приглушить волнение. В пьяном полусне Бусыгу донимали кошмары. Чёрный крестообразный паук с железным клювом и мохнатыми лапами в мучительной бесконечности наползал на него, и не доставало ни сил, ни воли, чтобы оттолкнуть от себя это мерзкое чудовище. Бусыга проснулся в холодном поту, прижал ладони к болезненно поднывающему сердцу.
На следующий день, возвращаясь вечером с занятий, Бусыга оступился в темноте, упал и зашиб грудь. В поликлинике сделали рентген. Врач рассматривал его в присутствии Бусыги. Тот увидел на плёнке тёмные полосы, чёрные кустистые пятна и содрогнулся: «Паук! Сердце облапал». Он понимал это чепуха, такого быть не может, но омерзительное ощущение насекомого в груди не проходило. Ночью Бусыга слышал, как паук шевелит лапками и сосёт кровь. Снова захотелось бежать.
Боязнь разоблачения поселилась в его душе давно. Он бежал вглубь страны подальше от тех мест, где жил до войны, а во время неё служил фашистам. Но и в глухой сибирской тайге не мог он обрести спокойствия. В газетах мелькали сообщения: то тут, то там органы госбезопасности находили скрывающихся предателей родины. Даже на краю земли, в самых забытых богом и людьми уголках.
Паук шевелил лапками и сосал кровь.
В удушающих приступах тоски и отчаяния, которые на склоне лет мучили его всё чаще, Бусыга искал утешение в молитвах. Их он знал с детства: они напоминали ему об отчиме и Оксане. Оксана! Бусыга выстанывал в пространство тупую первобытную боль. Всё, что было прожито им до того самого дня бесконечная колготня на огороде, в коровнике, свинарнике, на птичьем дворе, долгодневные голодные посты, молитвы до кровавого пота, даже ранняя смерть матери и бесконечные порки отчима с извечными словами в промежутках между ударами волосяной плетью: «Бог есть послушание», было привычным, покорно приемлемым порядком в движении вещей. А потом всё оборвалось.
Примечания
1
в погоню
2
забор
3
корм
4
дородный, крепкий
5
унтер-офицер в казачьих войсках
6
ваше благородие
7
лояльные к захватчикам местные, служившие в полиции на оккупированных территориях