Едва Егор коснулся щекой своей душистой постели, как тут же провалился в глубокий сон.
Глава 9. Мост
Чуть только первые лучи солнца прорезали туман, висевший над болотом, Сенька растормошил Егора. Сделал он это так же, как и раньше своим хвостом. Сначала он пощекотал им под носом Егора, а затем, не добившись желаемого результата, просто несколько раз не больно, но ощутимо хлестнул хвостом по лицу Егора.
Пора, попросту сообщил Сенька.
Хвостом же Сенька протянул Егору котомку, в которой, как оказалось, уже лежали неизвестно откуда взявшиеся краюха хлеба и небольшая фляжка.
Точно так же, как и вчера, спрыгнув с порога в чуть хлюпнувшую под ногами зелень, Егор зашагал за Сенькой, который, обмотав вокруг себя, словно пояс, свой хвост, вышагивал на задних лапах. Миновав неширокую полосу зелени между домом и болотом, путники вступили на едва видимую в тумане зыбкую гать и словно окунулись в густое молоко тумана.
Не отставай и помалкивай, промурлыкал Сенька и уверенно зашагал по гати, словно это была твёрдая дорога.
Егор старался не отставать, но, в отличие от Сеньки, который словно плыл над гатью, незаметно переступая своими мягкими лапами, он то и дело попадал в какое-то липкое месиво из корней и тины, поминутно поскальзываясь и пытаясь сохранить равновесие.
Солнце шло к зениту, слегка разгоняя густой туман своими жаркими лучами. Путники уже начали заметно уставать, когда туман начал становиться все прозрачнее и, наконец, совсем рассеялся. Дорога под ногами стала заметно суше, и вот уже Сенька с Егором ступили на сочную зелень луга, который, будучи согрет солнцем, обдал их душистым ароматом разнотравья. Тут товарищи решили устроить привал и, усевшись в тени небольшого попавшегося по дороге куста, приступили к нехитрой трапезе.
Сначала Егор достал из котомки небольшую фляжку и, протянув её Сеньке, стал с грустью смотреть, как тот, не отрываясь, выливает её содержимое себе в рот. Закончив пить и утерев рот и усы лапой, Сенька протянул фляжку Егору, и тот, полагая, что ему достанутся только оставшиеся капли, приложил её к своим губам.
К его удивлению, воды во фляжке было предостаточно, и он легко утолил свою жажду. Напившись вдоволь, Егор закрыл фляжку пробкой и, встряхнув её, удостоверился, что она все так же полна, как будто из неё и не пили. Посмотрев на фляжку ещё раз, Егор убрал её в котомку и с удивлением взглянул на Сеньку, который преспокойно жевал какую-то травинку, зажмурившись и развалившись в тени куста.
Бездонная она, словно отвечая на немой вопрос Егора, произнёс Сенька, все так же не открывая глаз.
Чудеса, подумал Егор.
Вслух он ничего не сказал, но тут же услышал:
Ничего чудесного. Подарочный вариант фляжки походной бездонной обыкновенной.
Егор несколько опешил от такого ответа Сеньки, но промолчал.
Однако заболтался я что-то. Идти нам пора, произнёс Сенька, поднимаясь с травы. Еще через дурной мост идти. Хотелось бы засветло его проскочить.
В голосе весёлого до этого момента Сеньки послышалась озабоченность и крайняя серьёзность. Было и без вопросов ясно, что «дурной мост», как назвал его Сенька, штука явно неприятная даже для нечистой силы. А то, что Сенька и есть нечистая сила в этом Егор не сомневался. Егор только на миг поймал себя на мысли, что невзначай причислил Сеньку к нечистой силе, и, слегка смутившись, решил, что сейчас не время и не место для таких размышлений.
Действительно, было не время и не место для излишних размышлений, так как путники, довольно быстро пройдя луг, подошли к пологому берегу неширокой речки, через которую был перекинут шаткий деревянный мостик. Собственно, речкой назвать это можно было с большим натягом, так как была она, как уже было сказано выше, неширока, да и неглубока. Сквозь прозрачную воду были видны камни, многие из которых возвышались над водой настолько, что по ним можно было перебежать эту речку быстрее, чем по мосту. Мост или, точнее, мостик представлял из себя не внушающее доверия сооружение из жердей и досок, настолько, на первый взгляд, сгнивших, что вряд ли кто и решился бы по ним пройти, не опасаясь провалиться в воду. Не могли от этого спасти и перила, связанные из таких тонких жёрдочек, что их скорее можно было назвать прутками, чем жердями.
Сенька остановился перед мостом, не дойдя до него пару аршин, и начал внимательно осматривать это ветхое сооружение, явно намереваясь пройти именно по нему, а не по камням, что представлялось Егору гораздо более безопасным.
Да неужто мы по этому мосту пойдем? спросил Егор Сеньку, который не отрываясь осматривал мост, словно надеялся рассмотреть что-то, недоступное взгляду Егора.
Пойдешь за мной следом, не отвечая на вопрос Егора, проговорил Сенька. Да смотри мне чтоб след в след и ни влево, ни вправо. Смотри мне в спину, а не себе под ноги. А если увидишь чего, то не останавливайся, а продолжай шагать. Ноги не понесут, а ты все одно иди. Силы покинут, а ты иди. Нельзя останавливаться. Самое главное не слушай никого и не верь никому.
Все это Сенька проговорил с такой серьёзностью, как будто нужно было перейти не мостик над мелкой неширокой речушкой, а через широченную пропасть перебраться. Егор, несмотря на внутреннее сопротивление, с Сенькой решил не спорить и, оправив рубаху и поудобнее перекинув котомку на плече, двинулся следом за Сенькой, который сделал решительный шаг в сторону мостка.
Тут произошло то, чего Егор явно не ожидал, солнце словно померкло на небе, и всё вокруг покрылось серой пеленой, подернутой удушливым туманом. Мосток, до того неширокий и шаткий, раздвинулся до невероятных пределов в ширину так, что через него могли разъехаться даже не две, а три или четыре телеги, а его дальний край, ранее упиравшийся в другой берег реки, исчез вдали настолько, что и не видно было края. Сам мост стал каменным, с невысокими, но крепкими каменными же перилами. Речка, до того так приветливо журчавшая между камней, потемнела и исчезла в тумане под мостом, словно провалившись в глубокое ущелье, внезапно разверзнувшееся и пугающее своей глубиной. Из глубины под мостом раздавался гул, подобный гулу бушующего потока.
Сенька, не оборачиваясь, махнул лапой, призывая Егора следовать за собой, и, не дожидаясь и не оборачиваясь, решительно зашагал по мосту у самых перил. Его фигура начала таять среди зыбкого тумана, скрадывающего очертания моста. Сенька уже почти исчез в тумане, когда Егор очнулся от накрывшего его забытья и поспешил следом. Помня наставления Сеньки, Егор старался не отставать от него ни на шаг. Это было довольно трудно, так как Егор изрядно отстал, и фигура Сеньки только чуть виднелась среди тумана. Егор успел сделать всего несколько шагов, как вдруг явно услышал голос, который узнал бы и среди тысячи других. Это был голос Маринки!
Егорушка!!!
Голос раздался где-то рядом. Егор услышал этот до боли знакомый голос так явно и так отчётливо, что не было никаких сомнений, что это голос именно Маринки. И она его звала!
Егорушка, повторилось во мраке сгущавшегося тумана уже гораздо ближе, куда же ты уходишь? Я тут, рядом. Спаси меня скорее!
В голосе послышалась такая глубокая тоска, что сердце Егора сжалось от боли. Он уже хотел повернуться и бежать на голос, но, чётко помня наставления Сеньки, переборол себя и продолжал шагать, глядя в маячившую впереди спину своего спутника.
Бросаешь меня? раздалось совсем рядом. В пещере бросил и сейчас бросаешь?
Укоризна, горечь, боль всё было в этом голосе, но Егор, по лицу которого уже побежала слеза, все же продолжал идти, не останавливаясь ни на миг. Сенька шёл впереди, не останавливаясь и не замедляя шаг, и Егор, несмотря на дрожь в коленях, спешил за Сенькой.