Вдруг впереди между ним и мелькающей в тумане спиной Сеньки прямо из мглы тумана возникла знакомая фигура. Не было никаких сомнений, что это была Маринка. Её бледное лицо, перекошенное от невообразимого ужаса, было обращено прямо на Егора, а широко открытые глаза, не отрываясь, смотрели на него. Этот прямой пронизывающий взгляд так глубоко проник в самое сердце, что Егор не удержался и на миг закрыл глаза. В этот самый миг ноги его подкосились, и Егор словно провалился в тягучую удушливую муть тумана, сразу же окутавшего его со всех сторон. Он попытался опереться на перила, но они, словно пепел, рассыпались под его рукой. Егор покачнулся, сделал ещё одно неловкое движение и, уже совершенно беспомощный, полетел в пропасть
Он упал не на камни, как ему думалось, а в воду, сразу уйдя в неё с головой. Холодная вода со всех сторон охватила его так, словно десятки рук схватили его и потянули вниз, в темную глубину реки. Егор несколько раз попытался выплыть из затягивающей его тяжёлой водной мути, но, сделав несколько бесполезных попыток, начал захлебываться и наконец потерял сознание. Последнее, что он запомнил, как темная вода окутала его со всех сторон, стягивая руки и ноги и не давая вырваться из своих тяжёлых объятий.
Глава 10. Мельница
Очнулся Егор от непонятного шума и неприятного ощущения покалывания на лице. Он лежал на животе и лицом упирался во что-то жёсткое, колющее и на первый взгляд неприятное. С трудом приподняв голову и открыв глаза, Егор увидел перед своими глазами солому, в которую он, оказывается, зарылся всем своим лицом. Непонятно было, как же он не задохнулся в этой массе сухих жёстких, да еще и пыльных стеблей. Егор снова закрыл глаза и, повернув голову на бок, снова опустил её на свою жёсткую «подушку».
Он мысленно обследовал свое тело. Если верить ощущениям всё было цело. Егор пошевелил руками. Они затекли от долгого лежания, но, хотя и с трудом, отозвались. Далее он чуть двинул ногами и, наконец, двинувшись всем телом, перевернулся на спину. С трудом подняв словно одеревеневшую, затекшую руку, Егор отёр лицо и вновь открыл глаза. Перед его взором предстали крупные грубо обработанные деревянные балки какого-то строения.
Сперва Егор предположил, что он снова оказался в доме на болоте. Не поворачивая головы, он окинул взглядом потолок, на который, если говорить прямо, он не обращал внимания, оказавшись в доме на болоте. Затем Егор чуть повернул голову и практически сразу понял свою ошибку это не был дом на болоте. Строение, хотя и сделанное из крупных брёвен, было гораздо просторнее и, что самое главное, было заполнено какими-то механизмами, непрерывно двигающимися, назначение которых Егор не сразу понял. И еще его внимание привлек непонятный шум, явно не соответствующий тишине болота.
Снова закрыв глаза, Егор собрался с мыслями. Затем, открыв их, он еще раз внимательно все осмотрел. Окружающая его обстановка, чего и следовало ожидать, не изменилась ни на одну соломинку. Егор с трудом сел и, уже совершенно придя в себя, пристально осмотрел каждую деталь помещения, в котором находился. Убранство, довольно странное на первый взгляд, после внимательного изучения явственно показывало, что Егор находился не где-нибудь, а на мельнице. Судя по звуку падающей невдалеке воды эта мельница была не иначе как водяной.
Встав на ноги и подойдя к небольшому окну, сквозь которое в помещение проникал свет заходящего солнца, Егор выглянул в него. Тут он также получил подтверждение своего предположения строение, в котором он оказался, было действительно водяной мельницей.
А увиденное Егором действительно впечатляло. Неширокая, но явно полноводная река, протекающая под окном, через которое осматривался Егор, крутила большое деревянное колесо, вращающее жернова мельницы. Неширокий мосток, перекинувшийся с одного берега реки, крутившей своими водами колесо мельницы, на другой, был собран с такой тщательностью и добросовестностью, что, несмотря на свой невзрачный вид, был явно крепок. Он смог бы легко выдержать телегу, доверху гружённую зерном или мукой в зависимости от того, в какую сторону эта телега должна была бы направляться к мельнице или от неё.
Судя по увиденному Егором, мельница была значительным строением он явно находился на втором или, что всего вероятнее, на третьем этаже. Красные закатные лучи солнца, которое ещё не совсем скрылось за горизонтом, слабо освещали то, до чего могли ещё дотянуться. Егор продолжил бы осматривать уже скрадываемые надвигающейся темнотой, но еще различимые окрестности, но тут его внимание привлек звук, мгновенно заставивший насторожиться. Этот звук раздался откуда-то снизу. Вероятнее всего, звук шёл с первого этажа здания мельницы. Это был скрип, явно говоривший о том, что кто-то торопливо бежит по высохшим половицам и так же торопливо открывает дверь на плохо смазанных петлях, тоскливо засвистевших под весом открываемой двери.
Словно в дополнение к первому услышанному Егором звуку, раздался ещё один, но шедший с уже скрывающегося в закатной темноте моста. И этот звук заставил Егора вздрогнуть сильнее, чем первый. Это был звук голоса. Голос, услышанный Егором, не был бы так страшен, если бы не был созвучен с рыком дикого зверя. И не просто зверя, а зверя, который виделся Егору в самых глубинах его сознания, это был рык медведя. Егор лишь на мгновение забылся в охватившем его оцепенении, вызванном неподотчётным страхом, но практически тут же взял себя в руки и, к своему удивлению, услышал уже не рык зверя, а глухой, словно рычащий звук грубого голоса, который шёл оттуда же со стороны моста. Егор непроизвольно встряхнул головой, словно отгоняя какое-то наваждение. Звериный рык явно причудился слуху Егора, утомлённого всем пережитым.
Голос, услышанный Егором, как уже было сказано, был довольно груб и шёл с дальней стороны моста. Егор скорее услышал, чем увидел, как кто-то или что-то быстро пронеслось от мельницы в сторону голоса, и практически в ту же секунду раздался еще один голос тонкий скрипучий голосок, вызывающий отвращение уже самыми первыми своими нотками. То, что обсуждали между собой эти «собеседники» (люди это или нет Егор, учитывая все произошедшее с ним, не мог точно сказать), скрывалось за шумом вращающегося мельничного колеса и падающей с него воды. Но по мере приближения голосов Егор всё же начал различать отдельные слова и фразы.
Он здесь? спрашивал обладатель грубого рычащего голоса.
Да, здесь! пискляво отвечал ему второй. Недавно прибыл. Буквально пред вами.
Голосок ещё что-то пропищал, но так тихо, что Егор не сумел разобрать.
Как он? снова по-хозяйски спрашивал первый.
Спит, учтиво пищал в ответ второй.
Егор пытался разглядеть в окно беседующих, но мрак уже опустившейся ночи почти скрыл их из виду, позволив разглядеть лишь силуэты говоривших, двигающиеся в сторону мельницы.
Первый, грубый и неприятный голос, как показалось Егору, мог принадлежать коренастому субъекту, по-хозяйски шагавшему через мост твёрдой уверенной походкой.
Второй, писклявый голос, как следовало догадаться, принадлежал семенящему следом существу, которое всеми своими повадками напоминало скорее собаку, бегущую вслед за хозяином и в порыве обожания усердно размахивающую своим хвостом. Вот только бежала эта «собака» на двух ногах, и хвоста у неё не было. Или был? Егор внимательно вгляделся, пытаясь в сумерках подробнее разглядеть собеседников. Действительно, за спиной «собаки» болталось что-то подобное хвосту, но это, вероятно, был не хвост, а фалды сюртука, в который, судя по всему, был одет этот писклявый субъект.