Ну, как дела? спросил Виллем.
Мы с ребятами выследили большой отряд Змиерубов в Зеленогорье, сказал Оромир, человек шестьдесят. Примерно треть ушла, их подобрал неболёт. Остальных мы отправили в последнее плавание.
То есть пятнадцать воинов положили сорок Змиерубов? уточнил Бершад.
Оромир посмотрел на него:
Да.
А потери у вас были? спросил Виллем.
С неболёта высадился серокожий, сказал Оромир и снова отхлебнул из фляги. Гуннар замешкался, не успел скрыться в джунглях, и аколит разорвал его на куски.
Все умолкли. Сем начал лепить глиняного божка то ли за душу Гуннара, то ли в надежде на такой же успех для своего отряда в будущем, ведь гибель одного-единственного бойца в стычке с серокожим очень хороший результат.
А про сероглазого баларина, который убил Камберленда, ничего не слышно? спросил Виллем.
Его зовут Гаррет, напомнил Оромир. Нет, ничего. Пленники, которых мы захватили в Соляных Болотах, рассказывали, что он служит Безумцу и постоянно ездит куда-то за пределы Альмиры.
Жаль.
Я его отыщу, заявил Оромир непреклонным тоном, и Бершад понял, что если Гаррет не вернется в Альмиру, то Оромир прочешет всю Терру, чтобы его найти. А вы как? спросил Оромир Виллема.
Да так себе. На севере устроили засаду у реки, Змиерубов покрошили изрядно, только и наших много полегло. На востоке нам повезло больше: с помощью глиняных болванчиков мы заманили целый отряд в логово дуболомов. Придурки думали, что гонятся за нами, и попали прямиком на обед к драконам.
Эти уроды совершенно не знают джунглей, проворчал Сем. Только болван не заметит, что приближается к драконьему логову.
Судя по доспехам, это были галамарцы, сказал Виллем, оглядываясь по сторонам. Только Симеону не говори, он мигом туда побежит, чтобы поотрывать головы трупам.
А почему он так не любит галамарцев? спросил Сем.
Он же скожит!
Да знаю я, что он скожит. А галамарцы тут при чем?
Виллем удивленно заморгал:
Ты что, истории совсем не знаешь?
Я воин Дайновой Пущи. История ни фига не помогает, если надо подкрасться к какому-нибудь мудаку и проткнуть его мечом.
Карлайл Лайавин с тобой не согласился бы, а два часа рассказывал бы тебе про арбалеты. Но он погиб, а я не полководец, поэтому просто замечу, что у любого, в чьих жилах течет кровь скожитов, есть веские причины ненавидеть галамарцев. Эти гады вот уже двести лет топчут скожитские земли.
Правда? Сем скрестил руки на груди. В таком случае у меня тоже есть веские причины ненавидеть этих мерзавцев. Особенно потому, что их сбрасывают к нам быстрее, чем мы успеваем их уничтожать. Да и вообще, эта война вся такая, вроде как стоишь у гнезда шершней и пришибаешь их одного за другим, будто это как-то поможет побыстрее все закончить.
Виллем сузил глаза:
Сам придумал?
Ну, типа того.
Да? Почему же раньше я от тебя никаких сравнений не слыхал?
Ой, ну ладно. Это листириец сказал, ну, пират этот, Голл. Сем ухмыльнулся. А что, правду уже и повторить нельзя?
Можно, можно, отмахнулся Виллем.
А что случилось с отрядом Сенлина? спросил Бершад. И с Аппумом?
Оба эти воина сражались бок о бок с Бершадом в Гленлокском ущелье.
Виллем поморщился:
Они напоролись на серокожего, он их в клочья разодрал и разметал по всему лесу.
Проклятые твари, пробормотал Сем.
И не они одни. Лучники перебили людей Ньюта и Гранта, вздохнул Виллем. Их отряды пытались перебраться через поле. Половина погибла, уцелевших доставили к лекарям, в палатки под крепостной стеной в Заповедном Доле. Для многих эти палатки просто остановка перед тем, как отправиться в последнее плавание. Вдобавок даже из выживших почти никто не возвращается в строй.
Он выжидающе посмотрел на Бершада, но тому было нечего сказать.
Бершад вскинул на плечо мешок с механическими приспособлениями, извлеченными из аколита:
Мне надо передать это Эшлин.
Да зачем ты таскаешь ей эту хрень? спросил Оромир. Забыл, что ли, чем закончилось все ее механическое колдовство прошлой весной, в Фаллоновом Гнезде? Он ткнул себе в щеку, исполосованную шрамами.
Затем, что дела у нас идут по-прежнему хреново, ответил Бершад. Просто медленнее, чем раньше.
Он направился к городским воротам. Кочевница, следуя за ним, перелетела на огромный дайн у крепостной стены.
В лагере было много торговцев, жителей Заповедного Дола, которые привыкли к присутствию дуболомов в округе, но испугались, увидев поблизости серокрылого кочевника. Они бросили свои товары и разбежались. Кто-то с громким криком бросился к воротам, требуя, чтобы их закрыли.
Держись от меня подальше, сказал Бершад кочевнице.
Она фыркнула, посмотрела на крепость, снова перевела взгляд на него.
Да-да, Эшлин по тебе соскучилась. Она тебя всего раз семьдесят нарисовала, ждет не дождется случая сделать еще один эскиз. Но если ты залетишь в город, то всех перепугаешь.
Дракониха, облизнувшись, принюхалась к плодам мангового дерева рядом с дайном.
Подожди меня здесь, пожуй фрукты, посоветовал Бершад, тоже ощутив в ноздрях сладкий аромат манго. Как раз поспели.
Кочевница подозрительно взглянула на него.
Ну, может, еще не все. В общем, сиди здесь и, главное, не жри людей.
Дракониха еще раз недовольно фыркнула и поудобнее устроилась на дереве.
Вот и славно.
Как только Бершад очутился в пределах крепостных стен, то сразу ощутил неприятный зуд, будто на коже вот-вот выступит сыпь. Такое все время случалось с ним в городах, даже в том, который построили его предки.
По Канальной улице он направился к крепости. Улицу назвали в честь канала, отходившего от глубокого озера посреди города. Вода в канале пахла илом, ряской и свежим дождем.
Оружейники и ремесленники, стоявшие в дверях своих лавок вдоль улицы, зазывали прохожих и сразу же узнали Бершада.
Барон Бершад, может быть, сегодня вам приглянется мой товар? с улыбкой спросил сапожник, глядя на босые ноги бывшего драконьера.
Как-нибудь в другой раз.
Вот так всегда, махнул рукой сапожник. Если все станут брать с вас пример, я останусь не у дел. А пока каждый вечер леплю глиняных божков, прославляю колючки и скорпионов.
Неплохо придумано.
Оружейник попросил Бершада показать ему щит из драконьей кости и копье из хвостового шипа нага-душеброда, восхитился работой мастера.
Кто же их сделал? в сотый раз поинтересовался он.
Бершад помотал головой:
Долго рассказывать, а у меня сейчас нет времени.
По склону холма он поднялся к озеру. На берегу какая-то девчушка ловила рыбу.
Ну как улов? спросил Бершад.
Девчушка оглянулась и вздрогнула, сообразив, кто это.
Барон Сайлас, с поклоном сказала она.
Ты лови-лови, не отвлекайся, пробормотал он.
Бершад с юности не любил, когда ему, барону, правителю провинции Дайновая Пуща, выказывают чрезмерное уважение, а сейчас, после долгих лет скитаний изгнанником-драконьером, без кола и без двора, он просто возненавидел все это, чувствуя, что ему предлагают кусок дерьма под видом сахара.
Ладно, ответила девчушка, снова закидывая удочку. Вчера моя сестра заметила паку, как раз вот здесь, на мелководье. Я очень надеюсь его поймать, обрадую посетителей.
В камышах у небольшого островка посредине озера действительно прятался паку, но Бершад решил, что будет честнее, если девчушка отыщет его сама.
Ты торгуешь рыбой? спросил Бершад.
Девчушка картинно закатила глаза:
Нет, я держу таверну, «Кошачий глаз», на теневой стороне канала.
А не слишком ли ты мала, чтобы держать таверну? спросил Бершад, потому что девочке было лет десять, не больше.
Ну, я ж не одна, разумеется.
Разумеется, согласился Бершад. И как тебя зовут?
Гриттель.
Гриттель? И все?
И все. Моя сестра говорит, что простым людям длинные имена ни к чему.
Понятно.